Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

Хорошенько прикрыв вход в шалаш корой, Малыш Флокко улегся бок о бок с канадцем. Двое немцев и секретарь маркиза уже мирно храпели.

Снаружи продолжался снегопад и дико завывала буря.

Товарищи мирно проспали пару часов, когда привыкший не терять бдительности даже во сне бретонец резко проснулся, услышав глухое рычание.

– Сто тысяч колоколен! – взорвался он, вскочив на ноги. – Кому это не спится в такой час? Уж это точно не вахтенные с «Громовержца»!

Схватив томагавк, он переступил через продолжавших храпеть товарищей, подошел к входу в шалаш и прислушался.

– Сон ли это, или спьяну мне мерещится? Однако я точно не сплю, да и выпил всего пару стаканов. Это же медведи, и совсем рядом.

– Что ты там бормочешь, Каменная Башка? – сонно спросил юный марсовой. – Недоволен тринадцатью женами? Дай им поспать спокойно.

– Сам послушай, приятель, – сказал ему старый бретонец. – Жены мои тут ни при чем. Кое-кто желает войти в наш шалаш.

– Неужто манданы все-таки решили нас прикончить?

– Я не об индейцах, я о медведях.

– Пытаешься запугать меня?

– Вот уж нет, мне о твоей храбрости известно не понаслышке.

– Ты хочешь, чтобы я поверил, будто медведи пробрались к нашему шалашу, который стоит под охраной целого лагеря из пятисот индейцев?

– И все-таки я не ошибаюсь, – сказал Каменная Башка. – Слышишь? Это рычание не перепутать с воем волков и ягуаров.

– Похоже, ты прав, – поспешно схватив карабин, признал марсовой. – Поднимем тревогу?

– Не будем пугать моих милых женушек, – насмешливо отозвался старый бретонец. – Для начала нужно удостовериться, что это действительно медведи.

Снова сунув за пояс томагавк, он вооружился тяжелой горящей веткой из костра и отодвинул прикрывавшую вход в шалаш завесу из коры.

Припорошенные снегом, перед ним лежали два медведя Белого Орла. На шее каждого висело по барабану Риберака, которые товарищи, отступая, бросили у полого ствола старой сосны.

– Медуза мне в глотку! – воскликнул бретонец. – Уж не сон ли это?

– Если и сон, то и мне он тоже снится, – отвечал Малыш Флокко. – Это точно барибалы Белого Орла – приятели Нико.

– Но как они здесь очутились?

– Должно быть, когда ты убил их хозяина, они пошли по нашим следам. Сам знаешь, как мы им приглянулись.

– Если они так нас полюбили, что же они пытались разорвать нас на клочки?

– Это их Белый Орел натаскал.

– А откуда здесь наши барабаны?

– Да, это точно те самые, что дал нам торговец.

– Кто их повесил зверям на шею?

– Может, Белый Орел перед смертью?

– Ничего не понимаю!

– Да и я не больше твоего! – отозвался юный марсовой.

– Что будем делать? Прикончим их?

– Ты говорил, твой дед приручал полярных медведей?

– Так рассказывал отец.

– Может, и твой взгляд обладает каким-нибудь магнетизмом. Ты же его внук, так ведь?

– И что теперь делать с этими зверями?

– Возьмем их с собой и съедим, когда закончатся припасы.

– Может, ты и прав. Если мы их убьем, придется поделиться мясом с манданами, ведь завтра у нас медвежатины уже не останется.

– Гляди только, как бы звери не взбесились. Они, видать, ждут, что ты их погладишь и приласкаешь.

– Нет, это точно сон! – рассмеявшись, сказал боцман. – Им нравится барабанная дробь.

– Так пусть господин Оксфорд на время станет барабанщиком. Под его музыку они так и заплясали от радости, а вот когда наши немцы били в барабаны, медведи в восторг не пришли. Ты погляди, как они пытаются сбросить барабаны с шеи.

Несмотря на то что их едва ли не с головой замело снегом, медведи лишь невозмутимо позевывали, выпуская из пастей клубы зловонного пара, и вытягивали шеи, на которых болтались барабаны.

– Нечего сказать, Белый Орел выдрессировал их на славу, – произнес Каменная Башка. – А теперь канонир «Громовержца» заделался вождем племени дикарей и дрессировщиком медведей.

– И мужем тринадцати жен, – ехидно добавил Малыш Флокко.

– Молчи! И слышать о них не желаю!

Приблизившись к двум огромным барибалам величиной не меньше гризли, друзья погладили их морды и сняли с них барабаны.

Медведи довольно заурчали и, стряхнув со спины снег, пробрались в шалаш.

Секретарь маркиза и немцы уже проснулись, а вдовы вождя продолжали мирно дремать у огня, растянувшись на бизоньей шкуре.

– Бросьте ружья, – сразу же сказал Малыш Флокко встрепенувшимся товарищам. – Эти медведи – наши друзья. Вы ведь помните приятелей Нико Первого?

Назавтра, едва взошло солнце, манданы снялись с места, готовые следовать за новым вождем.

Снег наконец перестал, однако пронизывающий ветер все так же завывал в кронах древних деревьев.

Под предводительством шамана и избранного ночью второго вождя – толстого силача с изборожденным шрамами лицом, отзывавшегося на милое прозвище Кровавое Пятно, дикари столпились у шалаша Каменной Башки, ожидая приказа двинуться в путь.

Как уже было сказано, в лесу собралось более пятисот манданов, каждый из которых был отлично вооружен, несмотря на то что на свои дрянные мушкеты дикари едва ли могли положиться.

Проведя смотр войска, старый бретонец, за которым неотлучно следовала свита из двух медведей, бьющих в барабаны немцев, секретаря маркиза, Джора, Малыша Флокко и, конечно, тринадцати жен, отдал приказ двигаться к озеру и поручил дикарям готовиться к встрече с господином Рибераком и разведать, что приключилось с бригантиной.

Каменная Башка надеялся, используя каноэ, пойти на абордаж бригантины и захватить судно и маркиза до того, как ему на помощь придет королевский флот.

Огромный отряд во главе с Кровавым Пятном двинулся сквозь бескрайние леса и к полудню достиг побережья озера, в которое впадала еще не успевшая покрыться льдом широкая река.

Двадцать больших каноэ стояли в крохотной бухте, защищенной от бушующих вод озера высокой грядой темных скал, через которые было не пройти никакому кораблю.

Канадские индейцы издревле селятся на берегах рек и озер и славятся как талантливые строители и опытные лодочники.

Их легкие шлюпки из березовой коры способны выдержать до тридцати взрослых мужчин. Каркас их лодок выдолблен из прочной сосны и покрыт березовой корой и твердыми волокнистыми пластинами, сшитыми между собой тонкими сухожилиями выдр и других животных, пол выложен щепой, а промежутки залиты сосновой смолой.

Эти деревянные каноэ настолько быстроходны, что ни одной английской или американской шлюпке не под силу угнаться за ними. Кажется, они летят, едва касаясь поверхности воды.