Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

– Подождите, возможно, вскоре Кровавое Пятно излечится и сможет стать новым вождем.

– Уговорили.

– Не будем забывать, нам ведь и Риберака нужно спасти.

– Что правда, то правда.

– Если успеем, конечно.

Товарищи наскоро объяснили сэру Уильяму и барону де Клермону, как обстоят дела. Оба поддержали Джора, решив, что Каменная Башка и его войско манданов должны вместе с ними добраться до замка и, отдав должные почести мадам Маклеллан, вооружиться из запасов, хранимых в тайных подземельях его хозяина.

После этого воины вместе с Джором и отрядом моряков должны были пуститься на поиски Риберака, а Малыш Флокко и оба немца – остаться с сэром Уильямом и, добравшись до Тикондероги, на словах передать комендантам форта содержание утерянных писем.

Взяв с собой двадцать храбрых и сильных индейцев, Каменная Башка направился к замку де Клермона.

По пути сэр Уильям рассказал товарищам о причинах своего появления на берегах Шамплейна – причинах, которые мы перескажем читателю, поскольку они проясняют, как протекала война между враждующими государствами в отсутствие наших бравых корсаров.

– Друзья, – решительно начал баронет, – вы, конечно, не осведомлены обо всем, что произошло в Нью-Йорке за время вашего отсутствия. Позвольте вкратце рассказать вам, как обстоят дела. Как вы знаете, войска Вашингтона состоят из так называемой Континентальной армии и ополченцев-добровольцев из разных штатов. В первой, к сожалению, служит не более полутора тысяч солдат. Войска же ополченцев хотя и гораздо более многочисленны, но неопытны, они не смогут противостоять неприятелю в открытом сражении. К несчастью, с начала этого года эпидемии унесли столько жизней наших солдат, сколько не удалось отнять англичанам. В Морристауне Вашингтон приказал тайно привить войска от оспы, дабы англичане, узнав о нашей слабости, не пошли в новую атаку. Весной генерал отправился в Мидлбрук, чтобы оттуда наблюдать за передвижениями Хау. Тот же, чтобы не выдать нам позиций своей армии, отошел на Эстадос вместе с артиллерией и снабжением.

Попавшись в эту ловушку, Вашингтон вышел из Мидлбрука, чтобы ударить по арьергарду противника. На деле же Хау разделил войска надвое, передав часть армии под командование Корнуоллиса, и атаковал американцев с двух сторон. Он легко разбил бы нас, если бы батальон нашей пехоты не повстречал в пути самого Корнуоллиса, который был намерен ударить по Вашингтону с тыла, и не решился на отчаянный бой. Услышав шум битвы, Вашингтон понял, что едва не попал в западню, и поспешно отошел назад в Мидлбрук. Однако Хау было не остановить. Снарядив флот, он погрузил войска на корабли и направился прочь из Санди-Хука. Нам оставалось лишь гадать, куда он держит путь. Не предпринимая опрометчивых шагов, Вашингтон ждал донесений разведчиков. Наконец нам стало известно, что флот показался в заливе Делавэр. Решив, что англичане движутся к Филадельфии, мы тут же направили войска в помощь штату. Однако Хау, несомненно, знал, что Делавэр непригоден для стоянки его судов из-за множества затонувших кораблей, затруднявших проход по заливу, и высадил войска в бухте Чизпик, неподалеку от Элктона. Теперь американская армия стояла всего в семи милях от них, отделенная от Элктона рекой Брендивайн. Среди американских ополченцев были благороднейшие из европейских дворян, готовые отдать жизнь за идеалы республики. Стоит упомянуть хотя бы о маркизе Лафайете, который в свои девятнадцать лет оставил Францию, юную очаровательную супругу и великолепный двор, чтобы участвовать в войне за американскую независимость как рядовой ополченец.

– Тысяча колоколен!.. – воскликнул Каменная Башка, мозолистыми ладонями утирая навернувшиеся от гордости за соотечественника слезы. – Да здравствует Франция! Надо было сразу дать ему достойный чин! Уж я бы…

– Один из влиятельнейших американских генералов был поражен отвагой и скромностью юного маркиза, который, отказавшись от богатств и почестей на родине, приехал сюда сражаться за наше дело, не требуя чинов и наград.

– Да здравствует Америка! – прогремел тронутый до глубины души бретонец.

– В наших рядах был и Казимир Пулавский – героический защитник независимости Польши… – продолжал баронет.

– Простите, сэр, – вмешался барон, – уж не тот ли это Пулавский, что несколько лет назад с отрядом смельчаков пытался похитить из Варшавы самого короля Станислава Августа?

– Он самый.

– Если такие люди, как Лафайет, Пулавский и, конечно же, вы сами, сэр Уильям, и ваши преданные друзья, борются за независимость Америки, победа наших революционеров предрешена.

– Пока жив великий Джордж Вашингтон, королевские войска нам не страшны, – убежденно отвечал Корсар.

После этих торжественных слов друзья некоторое время задумчиво молчали.

Затем сэр Уильям продолжил свой рассказ:

– Утром этого проклятого дня генерал Хау пошел в атаку, приказав правому флангу под командованием Вильгельма фон Книпхаузена пойти на обманный маневр, сделав вид, что переходит Брендивайн у Чеддс-Форда, в то время как левый фланг во главе с Корнуоллисом втайне перешел реку вброд, ударив по ополченцам с тыла. Маневр удался. Услышав о передвижениях британских войск, Вашингтон приказал армии, в свою очередь, перейти Брендивайн и напасть на отряды фон Книпхаузена. Однако в этот момент в ставку пришло новое донесение, на основании которого генерал принял за ложный маневр истинные передвижения королевской армии. Вашингтон отменил уже отданный приказ, который спас бы его людей от Корнуоллиса и помог американцам наголову разбить другой фланг англичан. К несчастью, генерал слишком поздно узнал об истинном положении вещей. Отряды Салливана героически выдерживали натиск Корнуоллиса, и к четырем часам пополудни завязалась отчаянная битва. Однако на стороне англичан было значительное численное преимущество, и, надо признать, они проявили себя доблестными воинами.

Хотя повстанцы сражались как тигры, к несчастью, уже к рассвету наша армия была разбита, и ополченцы были вынуждены скрыться в лесах, чтобы затем найти убежище в Филадельфии. Более тысячи четырехсот наших солдат были ранены, убиты или взяты в плен. Англичане же потеряли лишь пятьсот. Маркиз Лафайет был ранен в бедро, а граф Пулавский и другие французские офицеры с честью сражались, делая все возможное, чтобы спасти остатки американского войска. Тот, кто не знаком с генералом Вашингтоном, мог бы подумать, что с американской независимостью покончено, однако этот человек не терял веры и твердости духа. Он пошел бы на новую битву, но внезапный ливень промочил старые мушкеты наших ополченцев, и они уже не могли стрелять. Американцам вновь пришлось с потерями отступать. Что было делать Вашингтону в столь безнадежном положении? Англичане могли захватить Ридинг, где располагались наши склады вооружения и провианта, и даже бросить войска на Филадельфию. Осознавая, что защитить обе позиции ему не под силу, наш генерал предпочел двинуть армию на защиту Ридинга. Хау с триумфом вошел в Филадельфию… Однако уверяю вас, друзья, – захват столь крупного и не укрепленного города скорее тешит тщеславие завоевателя, чем закаляет его военную мощь.