Александр Сегень - Русский ураган. Гибель маркёра Кутузова

Никаких опасений, что на него нападут камышинские разбойники, Дмитрий Емельянович не испытывал. Почему-то ему казалось, что сейчас все в мире и природе благоволит ему — за все его страдания и за то, что он не обозлился на жизнь, как бы она его ни била.

В легких, в горле и даже в голове до сих пор навязчиво сидел и саднил тошнотный запах сандалового благовония. Выкрутасов глубоко вдыхал в себя и заглатывал литрами ночной камышинский воздух, хотя не сказать, чтобы он был упоительно свежим. Сейчас бы очутиться на севере, подышать морозцем, тогда можно было бы быстрее вышибить из головы и легких гнусную курилку.

Он вышел на Волгу, увидел ночь над великой рекой, огоньки, тихо теплящуюся жизнь прибрежного городка, и ему стало еще лучше на душе. Он сел над обрывом и долго-долго сидел, глядя и наслаждаясь. В уме его курились подвижными завитками какие-то ласковые стихи, взлетали и растворялись, так и не найдя своего твердого воплощения. Так прошло много времени. Дмитрий Емельянович даже немного задремал и был разбужен чьим-то нежным и добрым постаныванием. Встрепенувшись, московский бродяга увидел, что уже светает, по реке к пристани приближается теплоходик, и это именно он так постанывает призывно своим гудком. Выкрутасов встал и безотчетно двинулся на сей призыв, спустился к пристани, вышел навстречу теплоходу. И когда он увидел название, его мгновенно пронзило радостью предчувствия, что наконец-то его ураганная одиссея окончится в одном из самых знаменитых городов Волги, до которого донесет его эта речная посудина.

Пароход назывался «Инесса», а в Ульяновске у Дмитрия Емельяновича была хорошая знакомая с таким именем. А ведь с ней и только с ней он тогда чуть не изменил своей Раисе. В каком же году это было? Очень давно, не то в восемьдесят третьем, не то в восемьдесят четвертом… Да, именно накануне прихода к власти Горбача, пропади он пропадом! А ведь какие надежды все тогда возлагали на пятнистого. Выкрутасов, помнится, любил говорить своей супруге: «Эх, не зря он тоже Раисин муж».

— А скажи, братишка, куда ваша «Инесса» путь держит? — обратился Выкрутасов к одному из матросов.

— В Ульяновск, куда ж еще, — отвечал матрос.

«Ну и ну! Просто мистика какая-то!» — подумалось Дмитрию Емельяновичу, аж мурашки по спине пробежали.

— А как бы мне взойти на борт вашего плавсредства? Мне как раз до Ульяновска бы надо.

— Это проще простого. У нас половина кают пустует. Только дороговато, вряд ли у тебя башлей хватит.

— А сколько?

Названная матросом сумма и впрямь была сильно завышена, но у Дмитрия Емельяновича после прохождения через ад ЦСХА сместились понятия, все, что не превышало сумму, изъятую у него барабашкой отцом Георгием, казалось теперь пустяком. Не прошло и получаса, а счастливый Выкрутасов стоял на корме теплохода «Инесса» и смотрел, как медленно удаляется от него пристань чудесного города Камышина, в котором, увы, он не нашел себе пристанища.

— Бедная ты, глупенькая динозавриха! — шептал Выкрутасов, навек прощаясь с Динамиссой. — Ты меня продинамила, а жизнь тебя динамит беспрестанно. Так и продинамит до старости лет.

Простившись, он решил, что пора теперь смотреть не в прошлое, а в будущее. Перешел на нос корабля и стал глядеть в открывающуюся впереди него даль. Близился рассвет, в лицо летел стремительный и свежий ветер, окончательно выбивающий из горла и легких остатки тошнотного благовония.

Да, давненько это было. Пятнадцать лет минуло с тех пор, как он был при команде в Ульяновске, где в гостинице «Советский спорт» познакомился с красивой и очень смелой девушкой Инессой.

Весь вечер они сидели большой и тесной компанией, малость выпивали, пели песни, и ее рука уж была в его руке, потом она очутилась у него на коленях, и потом они пошли в его номер, но комсомольский секретарь, сволочь, отбил ее и увел, потому что знал, что Выкрутасов женат, и наблюдал, собака, за нравственностью. А она была так хороша и так готова ко всему, цветущая, сочная, формы тела такие, что сейчас, стоя на носу теплохода, носящего то же имя, что и прекрасная ульяновка, Выкрутасов застонал и покачнулся.

А наутро, когда уезжали в Москву, она прибежала на вокзал прощаться и сунула ему в руку свой адрес. Дмитрий Емельянович достал из кармана свою записную книжку, исписанную сплошь множеством различных адресов и телефонов, и на страничке под буквой «У» нашел этот засекреченный адрес: «Ульяновск, проспект Александра Бланка, дом 10, квартира 10, инструктор Чучкало И. Ф.». Все-таки он молодец, что при изготовлении новых записных книжек не выбрасывал, а старательно вписывал адреса и телефоны, которые, казалось, уже никогда не пригодятся. Ведь не мог же он знать, как его вытурит Раиса, а однако вот вам адресочки, пригодились.

Дмитрий Емельянович упрятал книжку, счастливо вздохнул и отправился в свою каюту, где быстро разделся, лег, мгновенно уснул и проспал до полудня. Он, может, спал бы и еще больше, но в дверь каюты постучали. Какой-то хмырь из соседней каюты спрашивал огоньку.

— Не курю, брат, — ответил соседу Выкрутасов.

— А по виду компанейский, — сказал сосед.

— Да я, вообще-то, и есть компанейский, — пожал плечами Выкрутасов.

— Так пошли обедать! — хлопнул его по голому плечу сосед. — Времени, шишка, полпервого, а мы с тобой не жрамши.

Несмотря на полную всего этого наглость, он почему-то Выкрутасову приглянулся. Примерно тех же лет, глаза веселые, светлые, лицо такое русское-прерусское и очень знакомое… О! Понятно — на любимого народного артиста похож, вылитый Рыбников.

— Ну садись, я пока оденусь.

— Не, я лучше на палубе подожду, покурю, если у кого огоньку раздобуду. Меня Лешкой зовут.

— Дмитрий, — пожал протянутую руку Выкрутасов. Вскоре, умытый, побритый и веселый, он вышел на палубу и увидел солнечный мир, Волгу, родные просторы, докуривающего Лешку, который благодаря своему сходству с актером Рыбниковым казался старым и добрым знакомым.

— Где это мы? — спросил он Лешку.

— Час назад от Саратова отплыли, — отвечал тот голосом завзятого экскурсовода. — Справа по борту городок Маркс, слева по борту возвышаются Змеевы горы. Следующая остановка в городе Вольске. Куда идем, в кафе или в ресторан?

— Для начала в кафе, — улыбнулся Выкрутасов.

— Давай так — ты в кафе, а я в ресторан.

— Это почему?

— Да потому, что тут это одно и то же. Кафе-ресторан называется. Ловко, шишка, а? Скажи!

— Ловко, — согласился Дмитрий Емельянович. — Ну пошли.

Завтракая в теплоходном кафе-ресторане, он сразу сказал, как отрезал, что не пьет никакого спиртного.

— Молодец! — воскликнул Лешка. — Я тоже не буду. Хватит! Сколько можно?! Хочется какой-то трезвости и чистоты. Скажи!