Александр Сегень - Русский ураган. Гибель маркёра Кутузова

— Хм… — кашлянул Выкрутасов. — Готов.

— Благодарю тебя, — поклонилась она ему. Затем достала из шкафчика и подожгла в блюдечке какое-то индийское воскурение. — Итак, добро пожаловать в волшебный мир бесконтактного секса! Для начала нам все же придется раздеться. В будущем мы сможем предаваться наших утехам не только в одежде, но и находясь на значительном удалении друг от друга. Ты неплохо сложен, Видьядхар.

Она сбросила с себя халат, он — полотенце. Они предстали друг перед другом обнаженные. Это его радовало. Он жадно разглядывал озаренное пламенем свечи стройное тело Динамиссы, маленькие грудки, соблазнительно круглый животик и все, что ниже. Теперь уж особенно не хотелось верить, что все может окончиться бесконтактно.

— Теперь встань в тот угол, — продолжала она руководить процессом непорочного соития. — Там восток. Восток — это ты, мужчина. А я встану в противоположный угол, там запад. Запад — это я, женское начало. Полностью расслабился. Стряхни с себя все. Сделаем несколько глубоких вдохов и выдохов. Вдох — вы-ы-ыдох. Вдох — вы-ы-ыдох. Вдох — вы-ы-ы-ы-ыдох. Хорошо. Очень хорошо. Я уже вся чувствую тебя. Да и ты чувствуешь меня. Я очень хорошо чувствую, как ты чувствуешь меня.

Дмитрий Емельянович не чувствовал ее, он только видел ее соблазнительную наготу в противоположном углу комнаты, слабо озаренную пламенем свечи. Но он не спорил, молчал. А она продолжала:

— Еще раз: вдох — вы-ы-ы-ы-ыдох… А теперь все начинается с тебя. Представь себе, как сверху в твой позвоночник медленно начинает втекать космическая энергия. Медленно-медленно, как капля меда по оконному стеклу. А пока она медленно стекает вниз по твоему позвоночнику, ты мысленно нащупай чакру-свадхистана. Эта чакра расположена на лобке, непосредственно над половыми органами. Теперь жди, покуда поток меда космической энергии, спустившись по твоему позвоночнику до самого копчика, не придет в чакру-свадхистана. Вот она уже приближается, приближается к чакре-свадхистана. Она вошла в нее. И теперь ты направляешь сладостную, медовую струю космической жизни из своей чакры-свадхистана в мою чакру-свадхистана. Смотри! Пламя свечи дрогнуло! Это его коснулся поток! Этот поток уже становится нашим любовным потоком. Иди ко мне, иди, мой мед! Ах!

Она вся вздрогнула и вытянулась в струнку, словно и впрямь что-то вошло в нее через чакру-свадхистана. Дмитрий Емельянович бы и поверил, если бы наблюдал за происходящим со стороны, но он-то непосредственно во всем участвовал, а никакого потока космического меда не чувствовал и потому — не верил. Динамисса вся трепетала, пропуская по себе незримые струи. Наконец ее сильно тряхнуло, и она вновь заговорила:

— Наш любовный поток вышел из меня и теперь движется под потолком в твою сторону. Сейчас он снова войдет сверху в твой позвоночник, но уже с большей скоростью, не каплей меда, а каплей вишневого сиропа по стеклу. Вот он, вот он, вот он, уже втекает в тебя. Произошла закольцовка биоэнергетических потоков, полное соитие между мной и тобой. Теперь мы в кольце любви. Чувствуешь, как вишневый сироп стекает вниз по твоему позвоночнику? Сейчас ты снова пустишь из своей чакры-свадхистана в мою чакру-свадхистана поток сладости. Так… так… еще немного… выпускай!

Дмитрий Емельянович ничего не чувствовал и с некоторой обидой думал: «Вот затащить тебя сейчас в кровать, тогда бы ты узнала, что такое настоящая сладость — и медовая, и вишневая!» Но он не мог не признать, что пламя свечи вновь дрогнуло, когда, по словам Дины, поток устремился из чакры в чакру.

— Ах, как хорошо! — снова затрясло бесконтактную. — Еще лучше, чем в прошлый раз. О-о-о-о! Какое блаженство! Теперь пойдет еще быстрее, как струя густого вина. Приготовься, сладкое вино нашей любви приближается к тебе из-под потолка! Вот оно!

Ну хоть бы он что-нибудь почувствовал! Даже оскорбительно как-то — она наслаждается, а он стоит чурбан чурбаном, голый и неприкаянный, только переминается с ноги на ногу и делает вид, что вовсю участвует в бесконтактном соитии. Поток любви, все убыстряясь, закольцовывался, переходил из чакры в чакру и вновь входил в Дмитрия Емельяновича сверху в позвоночник, густое вино сменилось красным сухим, то, в свою очередь, дождевой водой, потоком теплого и благоуханного ветра, а Видьядхар Выкрутасов ровным счетом ничего не чувствовал. Курящаяся в блюдечке сандаловая палочка наполняла его легкие приторно-сладкой и тошнотворной вонью.

Накал страстей у Динамиссы являл собой полную противоположность бесчувствию московского носителя знаний. Она стонала и трепетала, да так, что, казалось, вот-вот бросится в объятия к своему Видьядхару. Но не бросалась, а шептала:

— Еще разочек! Еще! О-о-о-о, как хорошо! Я знала, что с тобой у меня все будет получаться!

Потом она сделала резкий и глубокий вздох, встрепенулась, открыла глаза, замерла и сказала:

— Все, вертикальный поток полностью установлен, его уже не прервать. Переходим к горизонтальному.

Дмитрий Емельянович было обрадовался, истолковав эти слова по-своему, но не тут-то было.

— Мы должны приблизиться на один шаг друг к другу, — сказала Динамисса. — Всего на один шаг. Вот. Теперь мы устанавливаем бандхи — энергетические пробки на уровне копчика. Вообрази, что снизу тебя заткнули твердой пробкой. Да, вот так.

Дмитрий Емельянович нисколько не собирался себе воображать такую глупость. Что это еще — заткнули снизу! Он бы никогда в жизни не позволил себя заткнуть снизу. Но Динамисса уже была вся в себе, в своем воображаемом мире бесконтактного секса, ей казалось, что Видьядхар заткнул себя снизу на уровне копчика, и Выкрутасов не стал ее в этом переубеждать, полагая, что дальнейший сеанс продлится не очень долго, можно и потерпеть. Если б еще не тошнотворная вонь сандалового воскурения.

— Так, — продолжала безумствовать бесконтактная, — теперь ты пускаешь наш любовный поток по часовой стрелке. Чувствуешь тепло в костях таза? Умница! Вращаем, вращаем… Постепенно образуется круглая плоскость нашей любви с центром в пламени свечи. Образовалась! О-о-о-о! Вращаем, враща-а-а-аем… О-ох! Как же ты хорош, мой Видьядхар! О-о-о-о! Как ты силен в любви! Не останавливайся ни на мгновение, вращай, вращай! О, вот так, вот так! Наступит день, и у нас произойдет непорочное зачатие! О-о-о-о, как хорошо! Только не вырони пробку! Вращай, крути сильнее! О, моя чакра свадхистана!

«Вот дура!» — мысленно выругался Дмитрий Емельянович, с отвращением глядя на то, как она извивается и дергается в своем единоличном экстазе. Потом он стал горестно размышлять о том, почему ему так не везет с бабами. Куда ни ткнется, всюду какие-то чокнутые, словно вся женская часть России умом тронулась, расползлась во все стороны, в разные ереси, лжеучения и лжеидеи. Ну что вот она дрыгается и стонет, как ей хорошо, на таком дурацком удалении от его живой и жаждущей плоти! Подойди, да обними по-человечески.