Оноре Бальзак - Мелкие неприятности супружеской жизни [сборник]

Меж тем во время гражданской войны рано или поздно наступает такой момент, когда женщина окидывает взором всю историю своей нравственной жизни и, обнаружив, как часто злоупотребляли вы ее чувствительностью, приходит в ярость. Тогда, движимая либо врожденной, безотчетной мстительностью, либо инстинктивной страстью к главенству, она, как правило, непременно находит способ ответить мужчине его же оружием.

Мастерски определяет она чувствительнейшие струны в сердце супруга, а проникнув в его тайну, принимается, подобно ребенку, получившему в подарок механическую игрушку и желающему во что бы то ни стало разгадать, отчего она движется, постоянно теребить эти струны, нимало не заботясь о том расстройстве, какое это постоянное насилие причиняет инструменту. Жена может замучить вас до смерти, а потом непритворно рыдать на вашей могиле, как целомудреннейшее, добрейшее и чувствительнейшее существо в мире.

Прежде всего ваша жена обернет против вас то великодушие, которое заставляет нас уважать чужое страдание. Мужчина готов осыпать упреками женщину, пышущую жизнью и здоровьем, но перед женщиной немощной и хилой он пасует. Если ваша жена испробовала описанные выше наступательные системы, но не добилась успеха, она не преминет прибегнуть к этому всемогущему оружию.

Новая стратегия очень скоро приведет к тому, что вместо цветущей юной красавицы, которую вы взяли в жены, глазам вашим предстанет женщина бледная и болезненная.

Недуг, приносящий женщине неисчислимые выгоды, – мигрень. Притвориться, что у тебя мигрень, легче легкого, ибо болезнь эта лишена каких бы то ни было внешних проявлений; достаточно просто сказать: «У меня мигрень». Пусть даже женщина дурачит вас, никто в мире не сможет уличить во лжи ее непроницаемый череп, презирающий все ухищрения наблюдателей и угадчиков. Поэтому мигрень, на наш взгляд, – королева недугов, самое приятное и вместе самое ужасное из всех наступательных средств, какие применяют женщины в войне против мужчин. Встречаются грубые и бестактные существа мужского пола, которые, памятуя об уроках, полученных от любовниц в счастливую пору холостяцкой юности, самодовольно полагают, что сумеют разгадать любую женскую хитрость и не попадутся в эту пошлую ловушку. Но что бы они ни делали, что бы ни говорили, против трех волшебных слов: «У меня мигрень!» – они бессильны. Пусть только муж дерзнет пожаловаться, высказать упрек, сделать замечание, пусть попробует воспротивиться этому могущественному Il buondo cani супружества [481] – и он погиб.

Представьте себе молодую женщину, которая в пленительнейшей позе возлежит на диване, опустив голову на подушку, бессильно уронив руки; на ковре подле дивана валяется книга, на столике стынет чашка с липовым отваром!.. Теперь вообразите рядом простофилю мужа. Он уже пять-шесть раз прошелся взад-вперед по комнате, и всякий раз, когда он поворачивался, чтобы продолжить прогулку в обратном направлении, бедная больная тщетно хмурила брови, пытаясь намекнуть, что малейший шум ее утомляет. В конце концов, набравшись храбрости, муж предпринимает попытку разоблачить обман и отважно вопрошает: «Неужели у тебя в самом деле мигрень?..» При этих словах молодая женщина с трудом поднимает голову, поднимает руку, которую тотчас в изнеможении опускает на диван, поднимает томные глаза к потолку, поднимает все, что только может поднять, а затем, устремив на вас тусклый взор, произносит еле слышным голосом: «А что же у меня, если не мигрень?.. О, это хуже смерти!.. Так страдать и не услышать ни слова сочувствия! Ах, господа, недаром вам не дано рожать детей. Сколько эгоизма, сколько несправедливости! Вы берете нас юными и прекрасными, свежими, розовыми, стройными – лучше не бывает! А после, насладившись теми совершенствами, какие даровала нам природа, вы отказываетесь простить нам их утрату – а ведь мы все отдали вам! Но это само собой разумеется. Вы не оставляете за нами права ни на добродетели, ни на страдания, присущие нашему полу. Вам потребовались дети, мы не спали ночей, выхаживая их, но роды разрушили наше здоровье и обрекли нас на страшные недуги… (О, какая боль!..) Почти все женщины страдают мигренями, но вашей жене это не дозволено… Ее мучения вам смешны; вы не ведаете милосердия… (Ради бога, да перестаньте же ходить взад-вперед!..) Этого я от вас не ожидала. (Остановите маятник, его стук отдается у меня в висках. Спасибо.) О, как я несчастна!.. Вы, кажется, надушились эссенцией? Да. О, ради всего святого, уйдите, позвольте мне остаться наедине с моей болью; от этого запаха голова у меня положительно раскалывается!» Что можете вы ответить на все это?.. Неужели внутренний голос не кричит вам: «А вдруг она в самом деле страдает?..» Понятно, что большинство мужей покорно ретируются с поля битвы; они на цыпочках идут к выходу и потихоньку притворяют дверь в опочивальню, сделавшуюся с некоторых пор святилищем, а жены украдкой провожают их взором.

Так мигрень, подлинная или мнимая, воцаряется у вас в доме. Она начинает играть важную роль в семейной жизни. Мигрень – тема, к которой женщины мастерски умеют подбирать вариации в самых разных тональностях. С помощью одной только мигрени женщина может довести мужа до отчаяния. Мигрень обрушивается на госпожу вашу супругу там, где ей угодно, тогда, когда ей угодно, и длится ровно столько, сколько ей угодно. Бывают мигрени пятидневные и десятиминутные, периодические и перемежающиеся.

Порой вы застаете жену в постели: она страдает, она измучена, жалюзи на окнах ее спальни опущены. Если у хозяйки дома мигрень, повсюду, от каморки привратника, начавшего было рубить дрова, до чердака, откуда конюх выбросил было во двор несколько невинных вязанок соломы, должно воцариться молчание. Положившись на эту мигрень, вы уходите из дома; вернувшись же, узнаете, что супруги вашей и след простыл!.. Вскоре она возвращается свежая и румяная:

– Приезжал доктор, – говорит она, – он прописал мне прогулки на свежем воздухе, они мне так помогли!..

В другой раз вы желаете войти в покои супруги. «Как, сударь?! – с глубочайшим изумлением заявляет вам горничная. – Разве вы не знаете, что у госпожи мигрень?! Никогда она еще не мучилась так сильно! Только что послали за доктором!»

«Как ты счастлив, – сказал однажды маршал Ожеро генералу Р… женившемуся на красавице, – ты живешь с хорошенькой женщиной!» – «Живу! – подхватил тот. – Я живу с ней от силы десять дней в году. У этих проклятых баб вечно то мигрень, то еще черт знает что!»

Мигрень играет во Франции роль сандалий, которые в Испании священник оставляет перед дверью комнаты, где он исповедует кающуюся грешницу.

Если ваша супруга ожидает с вашей стороны неких враждебных вылазок и хочет сделаться неприкосновенной, словно Хартия, она разыгрывает небольшой концерт на тему мигрени. Со всевозможными предосторожностями она укладывается в постель. Ее тихие стоны разрывают сердце супруга. С превеликим изяществом и ловкостью страдалица придает своим движениям такую томность, словно у нее вовсе нет костей. Какой изверг дерзнет заговорить о своих желаниях, обличающих самое доброе здравие, с женщиной, мучимой недугом? Простая учтивость заставляет его молчать. Так женщина убеждается, что всемогущая мигрень позволит ей в любой момент вывесить над супружеским ложем объявление, подобное тому, которое перед самым началом представления ошеломляет любителей театра, явившихся в «Комеди Франсез»: «спектакль отменяется из-за внезапной болезни мадемуазель Марс» [482].