Леонид Прожогин - «... И места, в которых мы бывали»

В самом конце поселка мы заметили узкую тропку, ведущую к ледовой трассе, а на ней — человеческую фигуру. Кто-то бежал от поселка к дороге, сильно размахивая руками. Этот кто-то был уже недалеко от своей цели, так как попал в лучи фар, когда дорога сделала петлю в обход очередной майны, из которой был уже вытащен «утопленник». Пешеход успел точно к тому моменту, когда мы поравнялись с тропкой, и опять стал сильно жестикулировать. Николай остановил машину и опустил стекло с криком:

— Чего тебе?

В ответ послышался женский голос:

— Довезите до Сухого Пита, пожалуйста.

— Носит вас… Чего тебе дома не сидится, не видишь, что пурга начинается?

Он был прав: пошел снег, появился довольно сильный юго-западный ветер, который начал заметать дорогу. Женщина уже плачущим голосом прокричала:

— Ну, пожалуйста, возьмите. У меня мать на Сухом больная. Того и хочу доехать.

— Ладно, лезь в кабину.

Женщина мелькнула перед фарами, Я открыл дверцу и сдвинулся к Николаю. Женщина влезла, села и поерзала, окончательно устраиваясь для поездки. Она была одета по-мужски: лисья шапка-ушанка, черный нагольный полушубок, из-под которого были видны черные же суконные штаны, и настоящие (т. е. собачьи) черно-белые унты. Лица ее мы разглядеть во мраке кабины не могли, но голос был молодой, мелодичный, особенно, когда из него исчезли за ненадобностью просительные нотки. Допрос начал Николай:

— Как тебя зовут, молодка?

— Же-еня. — нараспев ответила она.

— Хорошее имя для девки. Я свою дочку тоже так назвал Ев-ге-ния.

— Как вы тут живете в совхозе? Кольбе жив, здоров? Сергей Парфенов? Участковый у вас Гинзбург?

— А вы бывали у нас, что всех знаете?

— Бывал пять лет назад. И тогда, правда, всех знал. Я был начальником партии, что стояла на зимовье Большой Пит в пятидесяти километрах ниже совхоза.

— Буду отвечать по порядку. Живем хорошо, а Кольбе, главный механик, помер два года тому — инфаркт, сказала медичка. Серега, двоюродный брат моего мужика, переехал на Брянку. Выучился на крановщика, в порту работает. Гинзбурга уже нет здесь. Перевели куда-то, он стал чемпионом края по какой-то борьбе, его и забрали. Прислали другого, теперь участковый у нас Володя Петров.

Мои вопросы исчерпались и опять вступил Николай:

— Слушай, у вас здесь есть какой-то больно лихой рыбак Рамазан, а мне надо к Новому году рыбки купить. Как думаешь, продаст он?

— А чего не продать? Он, конечно, сторожится, но кто хочет купить — купит.

В этот момент накатанная дорога вильнула к правому берегу, и в свете фар я увидел устье полузабытой мной речки Каитьбы. И решил обозначить свою осведомленность о предмете разговора:

— А вот как раз устье Каитьбы. Когда мы тут работали, Рамазан поставил здесь заездок, и вверх по речке не было ни одного хвоста. А когда-то речка славилась хариусами, ленками, попадались и таймешата. Так что беспардонный браконьер ваш Рамазан.

— А вы с вашими геологами всегда только разрешенными снастями ловите? — Это вступился за рыбака Николай. Чтобы сменить тему и не исповедоваться но поводу браконьерства, я заметил:

— Снежок-то вроде погуще пошел. Всегда, когда ночью едешь и попадешь в снегопад, кажется, будто снег идет из одной точки где-то там, впереди. Замечали это?

На вопрос неожиданно ответила Женя:

— Точно, так и ка-ажется, — пропела она.

— Э-э, а ты девка ангарская, как я слышу, — неожиданно заключил Николай. Его вывод и на мой взгляд был правилен. Я в те годы, когда бывал случай, развлекался тем, что по говору определял откуда происходит тот или иной собеседник. И редко ошибался. А тут у водителя грузовика такое же хобби.

— Пра-авда. Я с Рыбной. Слыхали, возле Мотыгина? Как вы узнали?

— Не только слыхали, но и бывали не раз. А ты старую ангарскую байку слыхала? «Продавшшица-а, титьки у тебе е-эсть? Е-эсть. Так дай онну, а то баба ушла, а дите реве-от, захлебыватся.» Что ему надо было?

— Соску-пустышку, — засмеялась Женя, — Правда, у нас так говорят.

Помолчали. А тем временем впереди на невысоком мысу появились тусклые огоньки поселка Сухой Пит. Электроэнергии здесь не было. В домах горели керосиновые лампы. Потому и огоньки в окнах пяти или шести жилых домиков были неяркими. Как я знал, в них жили семьи телефонистов, обслуживавших проводную линию Енисейск — Северо-Енисейск.

Увидев поселок, Николай решил поскорее добраться до него и покатил напрямую, благо снег здесь был неглубокий. Вдруг под нами раздался негромкий, но грозный треск. Лед проломился, и машина оказалась по ступицы в воде. Николай зло выматерился и тут же галантно извинился перед Женей. Все было понятно. Я хорошо знал это место. Мыс, на котором стоял поселок в воде переходил в галечную косу, над которой было очень быстрое течение. Лед оказался истонченным, подмытым и не выдержал тяжести машины. Николай быстро сориентировался и вывел ее на мыс, то есть в поселок. Там остановился и сказал:

— Все, красавица, приехала. Вылазь. А нам еще с вашими ментами калякать.

Женя, изрядно напуганная «водной процедурой», скоренько выпрыгнула на снег и побежала к крайнему дому, крикнув на прощанье:

— Спасибо! Дай вам бог удачи и счастливого Нового года! До свиданья!

Мы проехали по мысу и оказались на площадке, на которой дымил желтый новенький досчатый балок, а дорогу перегораживал такой же, как и на других КПП неошкуренный шлагбаум. Только на середине жерди вместо электролампочки светился фонарь «летучая мышь». Из балка к нам вышел один инспектор. Он подошел к машине, долго изучал при свете электрического фонарика бумаги Николая, а потом сказал:

— На эго направление остается час. Я пропускаю вас, но будьте повнимательнее. Если попадется встречный, сдайте до разъезда, не препирайтесь на дороге, а то разбирайся там с вами, кому скорее надо. И имей в виду, на трассе работает бульдозер. Не въедь ему в зад, как тот идиот с Епишино. Заснул он, что ли. Побил машину ни за что.

Николай что-то согласно промычал и выскочил наружу. Несколько минут он ползал под машиной, потом вернулся в кабину и включил скорость. Машина скользнула под шлагбаумом, пересекла речку, довольно широкую здесь, в устье, и натужно заурчала на довольно крутом подъеме. Я спросил:

— Чего ты там лазил?

— Смотрел, не было ли утечки смазки из диферов и ступиц. Вроде не вымыло там, на быстрине. Лучше осмотрюсь в Епишино на стоянке.

Мы довольно быстро поднялись на гору, где дорога практически горизонтально тянулась в довольно густой тайге. Но это я знал по памяти, а сейчас видно было немного. Опять начался снегопад, а кроме того здесь был очень глубокий снег, и дорога шла фактически в траншее — по сторонам ее возвышались двухметровые снежные стены. А ширина ее еле-еле соответствовала размерам машины. Теперь стали понятны предупреждения дежурного на КПП. Разъехаться здесь не было никакой возможности. Николай, видимо, угадал мои мысли: