Андрей Пиперов - Целебный яд

— Но это же ужасно!

— Ужасно? А почему ужасно? Ведь кто-то должен же работать в рудниках, сеньор! Мы же с вами не станем! Тогда кто же, кроме индейцев, туда полезет? Чихи им дают сколько угодно. Что же им еще надо? Вы посмотрите, платит ли кто-нибудь из них? Никто! Все пьют в кредит.

— Зачем вы мне все это рассказываете, сеньор? Вы не боитесь меня?

— Рассказываю потому, что вы иностранец и здесь не останетесь, сеньор Мюллер! Вы интересуетесь растениями, а не серебром. Вы для нас неопасны. Вот почему я вам это рассказываю, сеньор Мюллер!

— А откуда у индейцев берутся силы работать в таких тяжелых условиях? — продолжал расспрашивать Мюллер.

— Кока [42] Кожа — Erythroxilon coca — кустарник со слабо заостренными мягкими листьями, содержащими алкалоид кокаин. Растет в Перу. Листья его употребляются индейцами в пищу как возбуждающее и ободряющее средство. придает им силы, сеньор!

— Пепе тоже любит кока, сеньор! — вмешался в разговор Пепе.

— А причем тут кока?

— Как причем? Когда индеец пожует листья этого растения, он принимается за работу с новыми силами, ободренный и освеженный, и чувствует себя счастливым, а эти ощущения ничто другое ему дать не может! Даже чиха! Кока — великий дар природы, но больше, всего от него выгоды белому человеку.

— Но она приносит вред индейцам, не так ли? Ведь постоянное употребление коки изнуряет и убивает организм.

Так разговаривая, трое собеседников покинули грязный трактир и продолжали свою прогулку по городу. Навстречу им постоянно попадались пьяные индейцы. Они заплетающимися шагами шлепали по жидкой грязи и горланили песни.

В Серро-де-Паско караван увеличился вдвое. Мюллер вместо мулов нанял лам, а они не могли нести больше 50 килограммов поклажи. Багаж пришлось упаковать в тюки меньших размеров.

Ламы — покорные и выносливые животные, они неприхотливы в еде, переносят и дождь, и холод. Поэтому в высокогорных районах Анд они незаменимы для переноски грузов.

Дорога шла вдоль стремительного горного потока, текущего на восток. Где-то, за тысячи километров отсюда, он вливался в великую Амазонку, которая пересекала весь южноамериканский континент и несла свои воды в Атлантический океан. А разве Атлантический океан, не омывает далекие берега Европы? Мир действительно мал, но вместе с тем и бесконечно велик!

На берегу потока, как четки, одна за другой стояли несколько мельниц с большими водяными колесами. Однако на них не было видно белой мучной пыли.

— Кокеро [43] Кокеро — индейский погонщик лам и мулов. , что мелют на этих мельницах?

— Серебряную руду, сеньор! Ее сюда доставляют на ламах и перемалывают на этих мельницах в порошок. Затем его промывают, и серебро оседает на дно. Серебряный порошок плавят и отливают в слитки. Вот и все, сеньор!

Около мельниц лежали ламы и пережевывали жвачку. Кругом были наставлены ящички, наполненные серебряной рудой. Обычно на одну ламу нагружали два таких ящичка по 25 килограммов каждый.

„Вот и все, сеньор!“ — стояло еще в ушах Мюллера. Как на первый взгляд все это было просто, а сколько человеческих слез, сколько крови, сколько пота…

Уануко — земной рай! Почему жуют коку.

— Если где-либо на земле существует рай, то это, бесспорно, в долине реки Уануко и в городе Уануко! Здесь нет больных, так как больные немедленно выздоравливают. Если бы я не сделался плантатором, то должен был бы помереть здесь с голоду! — восторженно говорил толстенький доктор Смит, врач по профессии.

— В Уануко все растет, все цветет, все приносит плоды. Климат для земледелия идеальный. Уануко имеет все преимущества тропического климата, не имея его недостатков. У нас ни комаров, ни болезней, сеньор Мюллер! — дополнил слова доктора управляющий гасиендой Кабальеро.

Разговор происходил на просторной веранде дома Кабальеро, у которого Мюллер по прибытии в Уануко нашел самый сердечный прием. Получив известие о приезде натуралиста, Кабальеро с нетерпением ожидал его. Теперь за стаканом вина они беседовали об особенностях долины Уануко. К ним присоединился доктор Смит, давно уже отказавшийся от врачебной практики и занимающийся теперь разведением бананов и коки.

— Вот взгляните на эти горы. — Своей коротенькой толстой ручкой доктор Смит указал на высокие горные вершины, как бы кольцом охватывающие долину Уануко. — Они ограждают нас от ветров. Кроме того, ограничивая количество дождей, обеспечивают нам необходимую влагу. Здесь нет недостатка ни в чем и вместе с тем нет ничего лишнего, герр Мюллер. Вот уж поистине тропическая благодать, без тропических мучений! — несколько элегично закончил он.

Мюллер машинально перевел свой взгляд на сад гасиенды. И действительно, чего тут только не было: бананы, апельсины, инжир, виноград, гранаты. Большие спелые дыни желтели между стволами деревьев. Тяжелыми гроздьями висел крупный виноград.

— Почему бы вам здесь не обосноваться? Что вы будете там делать в Ла-Монтанье [44] Ла-Монтанья — покрытые лесом восточные склоны Анд. ? За какие-нибудь три года вы здесь разбогатеете и будете иметь все, что только пожелаете, — соблазнял его доктор Смит.

— Он прав, сеньор Мюллер. Мы вам поможем на первых порах, — добавил Кабальеро. — Земля найдется, а все остальное мы вам дадим взаймы. Право, оставайтесь!

— Это невозможно, сеньоры! Передо мною поставлена задача, и я должен ее выполнить, — не колеблясь отвечал Мюллер.

— Посмотрите на эту прекрасную долину. Она только ждет таких людей, как вы, чтобы удвоить количество своих плодов. — И доктор Смит обвел кругом своей маленькой ручкой.

Вдали, на темном фоне роскошной тропической растительности, белели маленькие поселки с остроконечными крышами церквей.

— Нет, невозможно, сеньоры! Я уже вам сказал! Вы забываете, что у меня есть родина.

— Почему же? Мы это знаем! Каждый из нас имел свою родину, но теперь, коллега, мы нашли вторую родину в Уануко, — продолжал его уговаривать доктор Смит.

— А мои родные? Ведь у меня семья!

— Нет ничего проще! Вы встретите их в Кальяо и привезете сюда. А до Кальяо они доберутся так же, как добрались и вы, — сказал доктор Смит, у которого ответ был всегда наготове.

— Невозможно, доктор Смит! Нет, право же, невозможно! Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом, — попросил Мюллер, желая прекратить этот разговор.

— А знаете, какой вас ожидает ад в этой Ла-Монганье? Вы даже не подозреваете об этом! Когда там идут дожди, все набухает от влаги. А когда дождей нет, воздух кишит комарами и другими насекомыми. Там европеец больше года выдержать не может. Я вас просто не понимаю! — вступил в разговор Кабальеро, потягивая из своего стакана густое красное вино. Смуглый, стройный, с темными, как у оленя глазами, Кабальеро наклонился над столом и, отчаянно жестикулируя, старался придать убедительность своим словам.