Черил Холт - В постели с дьяволом

— Да, понимаю.

Он держал нас в таком подвешенном состоянии, казалось, целую вечность. Его волнующие слова оседали в мозгу, затем он с мучительной неторопливостью стал опускать нас дюйм за дюймом.

Едва мои ступни коснулись земли, колени дрогнули и я начала оседать. Мы все еще были сцеплены, и он обнял меня, не дав повалиться наземь.

— Я тебя держу, — сказал он.

— Знаю.

— Вот видишь, а ты, глупенькая, боялась.

Он снял снаряжение, и я плюхнулась на землю, тяжело дыша и заливаясь слезами облегчения. Меня тошнило, я бросилась к кустам, но в желудке было совершенно пусто. Пока я приходила в себя, он внимательно осматривал скалу.

— Может, мы уже наконец пойдем отсюда? — взмолилась я.

— Нет.

— Пожалуйста! Я действительно устала и хочу домой.

— Мы сейчас взберемся наверх и повторим все снова.

— Снова? — Я чуть не задохнулась от ужаса.

— Да. Мы будем делать это до тех пор, пока ты не перестанешь бояться.

Я уставилась на него, пытаясь понять, что творится в его воспаленном мозгу. Он что, с ума сошел? Или я помешалась?

— Тогда мы никогда отсюда не уйдем.

— Ничего страшного, — ответил он совершенно серьезно. — Еще рано. У нас весь день впереди.

— О, Джордан…

— Мы это сделаем. Бегом наверх!

Мне было и без того плохо, а тут еще он собрался меня мучить. Но в то же время я была слишком больна и слаба, чтобы сопротивляться. Почему моя жизнь превращается в такой бардак? Я ведь совсем недавно поклялась быть примерной женой. И уже нарушаю свою клятву.

Похоже, вразумительного ответа на этот вопрос не найти. Джордан был тем, кем был, в то время как я больше не знала, кто я. Я с какой-то радостной обреченностью была готова идти у него на поводу, превратилась в убогую зависимую женщину, утратила индивидуальность, свое лицо. И даже не пикнув, я вложила свою ладонь в его, а он помог мне подняться.

— Встань на колени и выгни спину.

— Вот так?

— Да.

На кровати в дальней спальне — те самые красные простыни. На мне черное белье, которое он купил в тот день, когда мы поскандалили из-за видеокамеры.

Сейчас он смотрел в объектив, пытаясь выбрать удачный ракурс.

— Покажи, как ты умеешь надувать губки, — командовал он.

Я скорчила недовольную гримасу, сложив губки бантиком.

— Как начет этого?

— Отлично. У тебя такой сексуальный ротик.

— Правда?

— О да. — Он подошел, наклонился и запечатлел у меня на губах долгий чувственный поцелуй. — Поэтому мне и нравится, когда ты у меня сосешь. Я постоянно возбуждаюсь, стоит мне только на тебя взглянуть.

Это был довольно грубый и пошлый комплимент, но он меня взбудоражил. Я, глупая, до сих пор трепетала от того, что он меня хочет, что никак мной не пресытится. Я могла устать от секса, но он всегда хотел еще.

Он бестолково сновал вокруг, устанавливая освещение, поправляя подушки. Наконец, когда все было готово, он выключил верхний свет и комната погрузилась в темноту. Освещена была только кровать, на которой я находилась.

Он посмотрел в видоискатель, чтобы убедиться, что захватывает нужную картинку, затем нажал кнопку «запись». Камера зажужжала.

— Сделай еще раз недовольное лицо, надуй губки, — велел он.

Я начала позировать. Он застонал от возбуждения, отчего я с удвоенным старанием принялась играть роль женщины-вамп. Я все-таки решилась. Пусть это плохо для меня кончится, но я, по крайней мере, выложусь по максимуму.

— О да, у тебя отлично выходит! А ну-ка приспусти бретельку. — Я сделала то, что он велел. — А теперь вторую.

Я смотрела в объектив, но мысленно была далеко отсюда. Мне вспомнился чудесный весенний вечер, когда я все еще жила со Стивом. Он играл в составе команды по софтболу, а я сидела на «отбеливателях» [2] Дешевые места на открытой спортивной арене. Выражение связано с тем, что на открытых местах солнце «отбеливает» зрителей. и болела за него. Это было очень приятное сильное воспоминание.

Я поерзала из стороны в сторону. Уже больше часа я простояла на коленях, пока он совершал все необходимые приготовления, тело затекло и ныло. Хотелось лечь, но он сказал:

— Не шевелись. Иначе выпадешь из кадра.

— Но у меня ноги устали.

— Я скоро закончу. — Он нажал кнопку и взял крупный план. — Расстегни переднюю застежку бюстгальтера, рассыпь волосы по плечам.

Я бездумно подчинилась, глядя прямо на него, пряча свою нервозность и неловкость. Вначале я была категорически против, но он так просил… Объяснил, как это для него важно. В конце концов я сдалась, правда, после того, как он пообещал, что это в первый и последний раз.

Ему не терпелось продолжить. Если рассуждать здраво, я и так, находясь рядом с ним, большую часть времени была обнажена. Какая разница, вживую это или в записи? Один раз можно и потерпеть, зато исчезнет предмет вечных споров.

— Сожми груди, — скомандовал он. Я принялась их мять. — Потереби соски.

Я продолжала делать все так, как он велел, позволяя ему наблюдать, позволяя ему снимать. В сущности, было не так уж и плохо. Когда мы начали, я очень волновалась, поэтому приняла дополнительную дозу ксанакса. Я была расслаблена и безмятежна, поэтому ничто меня особо не трогало.

— Оближи палец, потом медленно проведи им по соскам.

Наблюдая за мной в видоискатель, он с придыханием шептал:

— Да… да…

Затем кивнул на подушки.

— Теперь можешь сесть.

— Спасибо.

Я плюхнулась, с облегчением вытягивая ноги. Я еще не до конца оправилась после приступа гриппа и уже начала переживать, что никогда не восстановлюсь. Болезни предшествовало хроническое переутомление, поэтому выздоровление заняло гораздо больше времени, чем обычно.

— Скинь туфли и приспусти чулки.

Я повиновалась, стараясь, чтобы это вышло как можно более эротично. Хотела, чтобы ему понравился конечный продукт и он больше не устраивал съемки из-за того, что актриса якобы не старалась.

Я раздевалась до тех пор, пока не осталась в одном поясе с подвязками. Я очень медленно его сняла, намеренно растягивая процесс, и теперь сидела откинувшись, безучастно пялясь в потолок, лениво лаская грудь. Сознание плыло, мне ни до чего не было дела.

— Раздвинь ноги.

Я уставилась на него.

— Нет.

— Делай, как я сказал. Не спорь.

— Должны же быть какие-то границы?

— Нет, никаких границ.

— Но это откровенная похабщина. Я не хочу этого делать.

— Мэг, это и есть грязное домашнее порно. Давай, покажи мне свою вагину.

Он взял план еще крупнее, и весьма неохотно я подчинилась. В итоге он меня привязал. Даже если бы я отказалась, позже он стал бы неуправляемым и просто заставил меня. Лучше уж сделать это по собственной воле.

Я развела ноги.

— Как тебе?