Стерьо Спассе - Они были не одни

Внизу огромным блестящим зеркалом расстилалось озеро с живописным островком посреди, вдали высилась длинная цепь гор. Справа над озером, словно носы сказочных кораблей, нависли острые скалы. Вершины гор, казалось, уходили в самое небо. Склоны их поросли густыми буковыми лесами, там и сям перемежавшимися полянами, полными пестрых цветов. Всюду рос вечнозеленый можжевельник. На берегу озера простирался превосходный песчаный пляж, сверкающий галькой, такой же ослепительной, как бусы на прекрасной шейке гостьи бея.

Приглашенные к бею друзья не переставали расхваливать красоты его имения. И Каплан-бей не устоял: в конце концов он решил выстроить здесь прекрасную виллу. О судьбе крестьян он не беспокоился. У них мало земли, и живут они впроголодь. Какая важность! Если понадобится, он снесет их лачуги, чтобы очистить место для виллы. Особенно настаивала на этом его красавица, ради которой он готов был отдать душу.

Поэтому в нынешнем году старую башню уже не ремонтировали, как это делалось в прошлые годы. Только заменили ржавые решётки на окнах, чтобы лучше охранять зерно от воров, — об этом распорядился Кара Мустафа. Особенно крепкие решетки были вставлены в окна первого этажа, где находился амбар. Правда, здесь не было стекол и кошка могла бы пролезть внутрь, но человек — никогда!

Напрасно ломал себе голову Гьика, как бы добраться до зерна. Проделать в стене отверстие? Но разве в такой толстой стене может это удаться? Он посоветовался с Петри, и тот ему только сказал:

— Туда и мыши не пролезть, а нам и думать нечего!

Во время уборки урожая Петри, наблюдая за своим будущим тестем, замечал много такого, что ему приходилось не по душе. Рако Ферра, например, часто сопровождал кьяхи в их походах с гумна на гумно. Он явно старался помогать во всем бею, а не своим братьям крестьянам. В этом можно было убедиться хотя бы на том, что произошло с Эфтимом. Хотя дядя Эфтим божился, что он не утаил для себя ни зернышка, Рако науськивал на него кьяхи:

— Вы должны с него взять еще шиник или хотя бы полшиника, — что было явно несправедливо.

И вот наконец наступил день, когда бей явился к крестьянам. Больше всех хлопотал и старался все тот же Рако Ферра — он-то и помогал кьяхи подготовить бею достойную встречу. Никто в селе, пока не разрешит бей, не имел права приступать к уборке, в то время как для Рако было сделано исключение. Все село умирало с голоду, в то время как семейство Рако уже ело хлеб, выпеченный из муки нового урожая.

На это и еще на многое другое обратил внимание Петри, и в душу его закралось сомнение: честен ли по отношению к крестьянам его будущий тесть? Но Рако Ферра был отцом его любимой Василики, и поэтому Петри должен был относиться к нему с почтением. Впрочем, в селе было немало крестьян, которые почитали Рако Ферра за то, что во всех делах ему сопутствовала удача, за то, что у него был полный мешок денег. И только Гьика, сын Ндреко, открыто его осуждал; сначала он говорил как бы в насмешку, но со временем его осуждение принимало все более резкие формы. Когда Гьика высказывался против бея, он сразу же переходил и на Рако Ферра. Поэтому, когда речь зашла о том, что неплохо бы обчистить амбары бея, Гьика напомнил Петри и об амбарах его будущего тестя, которые мало чем уступали хранилищам самого бея, И, строго говоря, следовало бы пообчистить амбары у них обоих: уж очень они между собой связаны!

— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Гьика.

Но Петри только слегка побледнел и виновато опустил голову.

— Говорю же тебе, что туда и мышь не пролезет, а как же забраться нам да еще вытянуть оттуда зерно?

— Да, в самом деле, как? Я об этом и думаю, — ответил Гьика таким тоном, словно ждал, что Петри что-нибудь подскажет ему.

Действительно, было над чем задуматься. Нелегко залезть в амбары бея: их неусыпно сторожат кьяхи и даже, если удастся проникнуть внутрь, вряд ли можно незаметно вытащить оттуда мешки с зерном. Нет, это совершенно невозможно! И, однако, надо же что-то придумать!..

— Эх, мы с тобой, словно дети малые. И затея эта детская… — сказал Петри, и это было вполне чистосердечно.

Молча они разошлись.

Когда уборка подходила к концу, как-то под вечер в селе появился чужой человек. Крестьянину, пришедшему с ним из Корчи, он назвался скупщиком скота и сказал, что он гег [21] Гег — житель Северной Албании, в отличие от тоска — жителя Южной Албании, где происходит действие романа. и пришел с севера. На рынках в Тиране и в Дурресе большой спрос на скот — его вывозят в Италию. Вот поэтому он с несколькими гуртовщиками прибыл в Корчу. Здесь они разбрелись по разным селам, чтобы не перебивать друг у друга товар. В Дритасе, говорил скупщик, он знает некоего Гьику Шпати, с которым познакомился в прошлом году в Корче на скотном базаре, где Гьика покупал себе осла. Торговец рассчитывал, что сможет приобрести в Дритасе хороший, упитанный скот. В заключение он попросил одного из крестьян показать ему дорогу к дому Гьики.

Крестьяне, работавшие у себя на гумнах, при виде чужака приуныли:

— Вот и пожаловал к нам сборщик налогов! — стали они печалиться.

Пройдя через все село, незнакомец направился на гумно к Ндреко; увидев его, Гьика выронил вилы и поспешил к нему навстречу. Они сердечно поздоровались, и гость даже похлопал Гьику по плечу.

— Сборщик налогов? Что-то не похоже. Не может чиновник быть в таких дружеских отношениях с Гьикой, — говорили между собой крестьяне, наблюдавшие со своих гумен за этой встречей, и немного приободрились.

А незнакомец оказался не кем иным, как Али Кельменди. Организация в Корче считала недостаточной установившуюся связь с деревней, и Али решил сам посетить несколько сел, чтобы на месте ознакомиться с положением дел и побудить товарищей к более энергичным действиям именно теперь — в пору сбора урожая. Вот почему он оказался в Дритасе.

— Я дал тебе слово, что приду, вот и пришел, — сказал Али, еще раз крепко пожимая Гьике руку.

— Это мой отец, вот моя жена, это сестра, а вот мой любимец — зовут его Тирка.

Познакомив Али с членами своей семьи, Гьика расположился с гостем под навесом перед домом.

— Разумеется, ты устал, Али! Рина, скорей приготовь кофе да завари его погуще! У нас, кажется, осталось еще немного раки. Принеси! Как ты хорошо сделал, что пришел! Как хорошо! Скажу тебе, нам здорово достается от наших кровопийц, но что мы можем поделать? Все дрожат и трусят, как зайцы. Как хорошо, что ты пришел, милый Али, милый брат! — И Гьика с нежностью посмотрел на любимого друга, не зная, чем бы ему угодить.

Али снял фуражку, отер платком высокий лоб и ласково поглядел на Гьику. Его радовало, что сегодня он встретил другого Гьику: правда, это был еще раб, но уже раб не покорный, а бунтующий, объятый жаждой борьбы. До чего изменился Гьика с тех пор, как они впервые встретились!