Стерьо Спассе - Они были не одни

В день праздника святого Георгия в селе произошло два неожиданных события.

Когда девушки по старинному обычаю танцевали в роще на берегу озера, к ним незаметно подкрались несколько парней из соседнего села, бросились в круг, схватили Василику и исчезли. Впоследствии стало известно, что Василику, с согласия самого Рако Ферра, похитили для сына Гого из Шулина.

Когда Рако сообщили о похищении дочери, он только сказал: «Вот и отлично!» Однако жена его принялась кричать и плакать.

— Замолчи, не то разобью тебе башку! — пригрозил Рако жене. — За сопливого сына Зарче все равно никогда ее не выдам! — и он начал угощать кьяхи, принесших эту весть.

В тот же день судьба доставила ему и вторую радость: по распоряжению прокуратуры явились жандармы, прошли на стан дяди Коровеша, забрали все стадо и отдали его Рако Ферра. Пастух поспешил к старику рассказать о случившемся; за ним бежали собаки, которым стало нечего сторожить.

— Сколько раз я ему говорил: не хочешь платить долг, придется расстаться со стадом! Я в этом не повинен! Я оказал ему услугу, а он и в ус не дует, не спешит возвращать долг. Это нечестно. Вот пусть теперь расплачивается! — посмеиваясь, говорил Рако своим друзьям кьяхи.

На Коровеша это событие подействовало, как удар грома среди ясного неба. Никогда в жизни не приходилось ему подвергаться такой обиде! Рако Ферра и стадо у него забрал и за свои шестьдесят наполеонов давно получил процентами много больше! Где же после этого справедливость?..

— Не прощу я этого Рако Ферра! Как вернулись пастухи, как рассказали мне, что жандармы забрали стадо, как заплакали женщины и дети, почудилось мне, будто в доме у меня покойник. Эх, Рако! Рассчитаюсь я с тобой, как ты и не ждешь! — Старик скрутил себе цыгарку и, обращаясь к домашним, сказал: — Что вы там плачете? Будем живы — наживем себе другое стадо! А слезами вы только врагов тешите. Своими трудами и потом нажил я это стадо и надеюсь, что скоро получу его обратно; не придется Рако Ферра радоваться нашим овцам. Запомните мои слова!

И впрямь от слов старика всем как будто полегчало.

Когда Петри узнал о похищении Василики, им овладело отчаяние. Он верил в ее любовь, не сомневался, что все подстроил ее коварный отец. Но теперь она потеряна для него навсегда. Насильно выдали ее замуж за чужого. По слухам, достигшим Дритаса, Василика ни с кем не говорила ни слова, ничего не ела.

Вот какие две новости распространились по селу в день святого Георгия. Большинство крестьян осуждало Рако Ферра, только одни открыто, а другие втихомолку, продолжая бояться первого богатея на селе.

…Шло время, а башня бея так и не строилась. Зато в одно прекрасное утро кьяхи и Рако Ферра увидели, что новый дом Ндреко покрыт кровлей. Это их вконец взбесило.

— Подумать только! Мужики дом Ндреко построили, а для башни бея ни одного камня не доставили! Сколько раз я повторял: надо выслать этого смутьяна Гьику! Это он перепортил нам все село. Где это видано, чтобы крестьяне не повиновались своему бею, а действовали по указке какого-то босяка? — старался Рако Ферра натравить на Гьику кьяхи, бросая злобные взгляды на новый чистенький домик, как по волшебству выросший у Скалистого ущелья.

— Дай срок, мы им покажем! — ответил ему Леший. — Говорят, что у Ндреко не было разрешения на постройку. Мы еще скрутим их в бараний рог!

— Позор для всего села. Стыд и позор! Я бы не хотел оказаться на месте нашего бея, который допускает, чтобы мужики садились ему на шею! В его руках власть, и он должен ею воспользоваться! — продолжал разоряться Рако Ферра.

— Правда, на этот раз им удалось обмануть нас, но не забывай, что скоро сюда приедет сам бей, и тогда мы им покажем! Всех запряжем и в два счета заставим построить башню! А не то будет с ними, как было с горичанами! — заверял его Леший.

Развязка не заставила себя долго ждать. Как-то ранним утром, когда добровольцы-крестьяне, заканчивавшие постройку дома Гьики, расходились после ночной работы, к Скалистому ущелью явились окружной полицейский инспектор, начальник общинного управления господин Лако, староста, Рако Ферра и три жандарма. По их виду сразу можно было заключить, что они явились для серьезного дела.

Так оно и было: долгожданный приказ сверху был получен. Он обязывал крестьян Дритаса приступить к постройке башни. В случае неповиновения местным властям разрешалось применить силу.

Как обрадовались этому приказу кьяхи, как обрадовался Рако Ферра! Ночью в его доме представители местной власти разработали план действий. Было решено захватить крестьян, работавших у Скалистого ущелья ранним утром, чтобы никто из них не успел удрать. Остальных должен был оповестить по домам пойяк вместе с жандармом: всем собраться на сходку у Скалистого ущелья.

— Строить дом для Гьики у вас время находится, а возить камни для башни бея вам некогда? Всем оставаться на месте! — приказал инспектор крестьянам, которых захватил на постройке дома Ндреко.

Крестьяне переглянулись и остались. Пока собирались остальные, оповещенные пойяком, полицейский инспектор задал Гьике лукавый вопрос:

— А где у тебя разрешение на постройку дома?

— Разрешение должен достать бей, который выгнал меня из старого дома и разрушил его! — спокойно ответил Гьика.

— Предъяви разрешение, или за самоуправство отправлю тебя в тюрьму! — повысил голос инспектор и топнул ногой.

— Бей убивал меня, но не добил. Что ж! Добивай ты! Для вас это привычное дело! — ответил Гьика.

— Так вот тебе! — крикнул инспектор и прикладом ударил Гьику в грудь.

У Гьики потемнело в глазах, закружилась голова, но он собрал все свои силы, бросился на инспектора и вцепился ему в горло.

— Палачи, палачи! — дико закричал он.

За ним ринулись Петри, Бойко, Ндони, Селим Длинный и даже старый Шоро. Через минуту вся толпа бросилась на жандармов.

— Вот вам! Вот вам! Мерзавцы! Кровопийцы! — кричал Гьика и раздавал удары направо и налево.

— Огонь! — только успел выкрикнуть инспектор, оказавшись в самой гуще драки.

Кара Мустафа услышал приказ, но стрелять по толпе не решился — ведь в ней находились и его люди. Для острастки он выстрелил в воздух.

Этот выстрел переполошил село. Все устремились к Скалистому ущелью.

В представителей власти летели камни, кирпичи, комья земли.

— Кроме жизни, у нас отнять нечего! — воскликнул Гьика, и фуражка полицейского инспектора полетела в глину.

— Придет время, так поступим со всеми, со всеми! — крикнула старуха — жена Шоро, растаптывая фуражку. — А вы еще собирались обвинять мою дочь!

Со всех сторон сбегались крестьяне. Полицейский инспектор перепугался:

— Ой! Эти бандиты перебьют нас! — кричал он, не зная, как ему вырваться из рук Гьики.