Алексей Голуб - Перстень Матильды

Опыт подсказывал, что если муза капризничала, то насиловать ее бесполезно. Акцию пришлось временно оставить безымянной.

Мы спустились в вестибюль, натянули пальто и, как обычно, раскланялись с вахтером.

— Будьте здоровы! — сказал вахтер.

— Кстати, — вдруг спохватился один из нас, — вот вы здесь дежурите!

— А то как же! — с достоинством подтвердил вахтер. — Через два дня на третий! По графику!

— Вот-вот! — уцепился второй из нас. — Два дня в полном вашем распоряжении! Значит, и отдохнуть можно и порыбачить! И подумать о том, о сем!

— Думать, оно нигде не возбраняется, — сказал вахтер. — Вот выпровожу сейчас всех, а потом сяду и могу себе думать сколько угодно!

— Так, так, — сказали мы, — а не задумывались ли вы над тем, что вам больше по душе — парламентарная республика или конституционная монархия?

— Это вы что, про царя, что ли? — прыснул вахтер. — Ну и шутники! Вас, фельетонистов, только послушай!

Было очевидно, что вахтер не склонен воспринимать выдвинутую нами проблему всерьез. Мы подняли воротники и выскочили на улицу. У стоянки маршрутного такси выстроилась очередь.

— Граждане пассажиры! — без всяких околичностей начал один из нас. — Мы проводим референдум о государственном переустройстве!

— Давайте говорить прямо! — подхватил второй. — Вы за что? За парламентарную республику или конституционную монархию?

Стоявший в хвосте немолодой мужчина в фетровых ботах и с пышными усами сделал шаг в нашу сторону и, придерживая очки, принялся нас внимательно разглядывать. Вполне возможно, что он собирался высказать свое мнение по затронутому вопросу. Но тут как раз подошел маршрутный «рафик», и очередь устремилась к автобусу. Мы ухватили гражданина за рукав.

— Вы чего привязываетесь?! — неожиданно громким басом рявкнул усатый. — Хулиганье!

— На вид как будто приличные люди, — заверещала дама в синтетической шубе под леопарда, спеша на всякий случай укрыться в автобусе. — А водкой от них так и разит! Так и разит!

— Безобразие! — гаркнул усатый в ботах.

— В вытрезвитель бы этих парламентариев! — высунулась из автобуса та же дама. — Вместе с их республикой!

Мы не успели и глазом моргнуть, как уже сидели в милицейском мотоцикле с коляской. Попутно, чтобы не терять времени понапрасну, мы продолжили референдум.

— Хорошо, хорошо, — сказал милиционер, — на месте разберемся. Там будет вам и республика, и монархия, и холодный душ!

Вытрезвитель оказался довольно уютным учреждением, где на окнах висели занавесочки, а весь обслуживающий персонал был одет в войлочные тапочки и белоснежные халаты. Симпатичная медсестра предупредительно усадила нас в кресла-коляски и подкатила к столу, за которым сидел суровый медик в высоком белом колпаке.

Он вручил нам по стеклянной, напоминающей сигарету трубочке и приказал:

— Дуйте!

Вскоре медик отобрал у нас трубочки.

— Проба Шинкаренко отрицательная, — негромко сообщил он сестре, — признаков опьянения нет. Вероятно, случай более трудный, чем можно было предположить.

Сестра развернула кресла на колесиках так, чтобы мы сидели лицом к свету, и суровый медик начал нас пристально изучать.

— Так что вас беспокоит, уважаемые? — ласково заговорил он. — Какая там у вас республика?

Мы выложили все как на духу.

— Значит, вы выполняете задание «Шубы»? — уточнил медик. — Очень хорошо! А не случается с вами, что у вас перед глазами будто прыгают чертики?

От чертей мы тут же открестились.

— Так, так, — кивнул головой врач, записывая что-то в карточку. — Тогда, быть может, кто-то из вас Наполеон, а кто-то Жозефина?

— Нет, нет! — стали уверять мы. — Это в самом начале мы хотели называться Антонием и Клеопатрой. А сейчас мы оба «ягуары»!

— Ах, ягуары! — радостно воскликнул врач, бросив победоносный взгляд на миловидную медсестру. — Так ведь это же великолепно! Типичнейший случай! Ягуары! А?!

Вполне возможно, что наше пребывание в этом учреждении не без основания могло несколько затянуться. Но, к счастью, наш оперативный штаб не дремал. Глубокие раздумья сурового медика были внезапно прерваны стуком в дверь, вслед за которым на пороге появились сотрудники «закрытого сектора» и «открытого сектора» во главе с Марией Андреевной.

Как только врачу стало известно, что мы состоим на службе у сатиры, он сразу заволновался.

— Я юмор, конечно, понимаю! — с упреком сказал он. — Но разве так шутят? Загнули о какой-то республике, монархии! Ярко выраженный признак параноидной шизофрении! Типичный случай! Ну знаете, такими вещами шутить нельзя!

Мы с чувством облегчения сели в ожидавшую нас у подъезда штабную машину и принялись ломать головы: как же все-таки назвать эту все еще безымянную акцию?..

В подобном же затруднительном положении пребывали в эту минуту и наши «шефы» во Франкфурте-на-Майне. Все три «Шубы» во главе с мистером Смитом на его конспиративной квартире в отеле «Рекс» тоже уточняли название акции, связанной с существованием нашей подпольной «молекулы».

Этому предшествовал подробный оперативный доклад «Шубы-1». После того как Скорина из теплой постели горничной Гертруды был благополучно переправлен в холодный карцер, тревога среди главарей «Шубы» несколько поулеглась. Однако наша последняя шифрованная депеша по-прежнему не давала им покоя, и они спешили поскорее реализовать скоропортящийся товар.

— Это широко разветвленная и хорошо вооруженная организация, — ловил золотую рыбку в мутной воде «Шуба-1». — Во главе с популярным среди молодежи студенческим вожаком.

— О’кэй! — кивал головой американец.

— Нам впервые удалось создать целый оперативный штаб! — захлебывался шеф «закрытого сектора». — Организация имеет доступ к военным документам и располагает данными о потенциальных союзниках и возможных противниках России в будущей войне! В частности, о Турции.

— О’кэй! — кивал головой американец.

— Но согласитесь, мистер Смит, что без денег… — пытался ухватить золотую рыбку за хвост «Шуба-1».

Как только речь заходила о деньгах, в душе деловитого янки просыпались те же сомнения, что у распорядителя финансов «Шубы» бухгалтера Вернгофа.

— Как вы назвали эту вашу акцию? — попросил напомнить он.

— Акция «Семинарист»! — веско сказал Романов.

Мистер Смит скорчил брезгливую гримасу.

— Незагадочно и неэффектно, — сказал он. — И вообще все ваши акции как две капли воды похожи одна на другую. «Семинарист», «Епископ», «Иеромонах»… Не хватает еще только «Паникадила»!

Смит уставился на Романова пристальным взглядом. Матильда принялся нервно вертеть на пальце памятный перстень, преподнесенный ему американским генералом.