Дэвид Лоуренс - Радуга. Цыган и девственница. Крестины

Когда они забрасывали лестницу на верхний этаж, приехали мужчины из Дарли и сообщили, что старый цыган приезжал в Красный Лев за лошадью и повозкой, и сказал, что его сын видел Иветт на верхнем этаже. Но к этому времени полицейский уже разбивал окно ее комнаты.

Иветт, крепко спавшая, ответила на шум разбивающегося стекла громким визгом из-под одеяла. Она схватилась за простыни, стесняясь своей наготы. Полицейский издал удивленный вопль, превратившийся затем в крик: «Мисс Иветт!.. Мисс Иветт!..» Он повернулся к лестнице и крикнул стоящим внизу: «Мисс Иветт в кровати!.. В кровати!», и он, неженатый мужчина, продолжал раскачиваться на лестнице, держась за подоконник, не зная что делать дальше.

Иветт села в постели, со спутанными в клубок волосами, и уставилась на него дикими глазами, натягивая простыню на обнаженную грудь. Она так крепко спала, что еще не пришла в себя.

Полицейский, боясь, что лестница оборвется, влез в комнату, уговаривая: «Не пугайтесь, мисс! Больше не волнуйтесь. Теперь вы спасены». И Иветт, ничего не поняв, подумала, что он имел в виду цыгана. Где цыган? Это была ее первая мысль.

Где ее цыган из этой ночи конца света?

Он ушел! Он ушел! И полицейский в комнате! Полицейский!

Она потерла рукой переносицу.

— Если вы оденетесь, мисс, мы сможем опустить вас вниз в безопасное место. Дом почти падает. Я надеюсь, что в других комнатах никого нет?

Он нерешительно сделал шаг в коридор, посмотрел с ужасом сквозь развалины дома и вдалеке, на залитой солнцем горе увидел пастора, спускающегося вниз на машине.

Иветт, с лица которой исчезло выражение оцепенения и разочарования, быстро встала, закрываясь простыней, и мельком посмотрев на себя в зеркало, открыла шкаф для одежды. Она оделась, потом снова посмотрела в зеркало и с ужасом увидела спутанные волосы. Но ей уже было все равно. В любом случае, цыган ушел. Ее вчерашняя одежда лежала мокрой кучей на полу. На ковре, где лежали его вещи, осталось большое мокрое пятно и два грязных полотенца со следами крови. Больше никаких следов он не оставил.

Стараясь причесаться, она нервно дергала волосы, когда полицейский постучал в дверь. Иветт позволила ему войти. Он с облегчением увидел, что она одета и пришла в себя.

— Нам было бы лучше выйти из дома побыстрее, мисс, — повторил он. — Он может рухнуть в любую минуту.

— Действительно? — спокойно и насмешливо спросила Иветт. — Так страшно?

Послышались громкие крики. Ей пришлось подойти к окну. Там, внизу, стоял пастор, с широко раскрытыми руками, поднятыми вверх, со слезами, льющимися по лицу.

— Я совершенно нормально, папа! — сказала она спокойно, испытывая самые противоречивые чувства. Цыган навсегда останется ее секретом. В то же самое время, слезы текли по ее лицу.

— Не плачьте, мисс, не плачьте! Священник потерял свою мать, но он благодарит звезды, что у него осталась дочь. Мы все думали, что вас унесло!

— Бабушка утонула? — спросила Иветт.

— Боюсь, что да, бедная женщина, — сказал полицейский с каменным лицом.

Иветт снова зарыдала в носовой платок, который ей пришлось вытащить из шкафа.

— Полагаю, вы сможете спуститься вниз по лестнице, мисс? — сказал полицейский.

Иветт посмотрела на сильно покосившуюся лестницу и быстро сказала себе: «Нет! Ни за что!» Но потом вспомнила слова старой цыганки: «Будь увереннее в своем теле».

— Вы обошли все комнаты? — спросила она, плача и поворачиваясь к полицейскому.

— Да, мисс! Вы знаете, но вы были единственным человеком в доме, за исключением старой леди. Повариха ушла вовремя, Лиззи была в деревне у своей матери. Только вы и бедная пожилая леди мучились здесь. Вы думаете, вы отважитесь спуститься вниз по этой лестнице?

— О, да! — сказала Иветт с безразличием. В любом случае, цыган ушел.

Затем пастор с замирающим сердцем наблюдал, как его высокая стройная дочь медленно спускается, пятясь вниз по наклонной лестнице, а полицейский, героически выглядывая из разбитого окна, держит верхний конец веревочной лестницы.

В самом низу Иветт соответственно упала в объятия своего отца, и была перевезена им с помощью Боба в дом Фрэмлеев. Там бедная Люсиль, призрак призраков, рыдала от радости, до этого у нее была истерика. И даже тетушка Сисси выкрикнула сквозь слезы:

— Возьми старых и пощади молодых! О, я не могу плакать по матери, когда Иветт избавлена и спасена! — И она снова заплакала.

Наводнение было вызвано внезапным прорывом плотины огромного водохранилища в Пэпл Хайдэйле, в пяти милях от дома пастора. Позже выяснили то, что никому не могло и присниться: древняя, возможно даже с римских времен, шахта под плотиной водохранилища неожиданно взорвалась, разрушив плотину. Именно поэтому Пэпл в последние дни был необычно полноводным.

Пастор и две девушки остались у Фрэмлеев до того, пока будет найден новый дом. Иветт не присутствовала на похоронах Бабули. Она оставалась в постели.

Много раз повторяя свою историю, она рассказывала только, как цыган схватил ее у веранды и как она с трудом по воде добралась до лестницы. Было известно, что он тоже выжил: старый цыган сказал это, когда приходил в Красный Лев за лошадью и повозкой.

Иветт мало что могла рассказать. Она была слабой, смущенной, рассеянной. Казалось, она ничего не помнит. И это было похоже на нее.

А Боб Фрэмлей сказал:

— Знаете, я думаю, что цыган заслужил награду.

Вся семья была потрясена.

— Да, мы должны отблагодарить его! — закричала Люсиль.

Пастор самолично поехал с Бобом на машине, но карьер был пуст. Цыгане свернули табор и ушли, никто не знает куда.

Иветт, лежа в постели, мысленно стонала: «О, я люблю его!.. Я люблю его!.. Я люблю его!..» Печаль по нему была мучительной.

И все-таки она не противилась его исчезновению. Ее молодая душа была мудрой и понимала неизбежность этой разлуки.

После бабушкиных похорон она получила маленькое письмо, отправленное из какого-то неизвестного места.

«Уважаемая мисс, я читал в газетах, что с вами все в порядке после ваших ныряний, как и со мной. Я надеюсь увидеться с вами когда-нибудь, может быть на ярмарке крупного рогатого скота в Тайдсунеле, или, может быть, мы пойдем снова той дорогой. Я шел в тот день попрощаться! Но я не сделал это, вода не дала времени, но я живу в надеждах.

Ваш покорный слуга Джо Босуэл».

И тут только ее осенило, что у него есть имя.

Из ворот школы вышла учительница и вместо того, чтобы пойти, как всегда, налево, повернула направо. Увидев ее, женщины, спешившие домой приготовить мужьям на скорую руку обед — было без пяти четыре, — остановились и стали смотреть ей вслед, потом переглянулись с усмешкой.