Иржина Троянова - Яна и Ян

«Будто их призывают на семь лет, как во времена Марии Терезии», — осудил их твой отец. Наверное, он был рад, что я не плакала. Но мне, конечно, было невесело, особенно когда ты сел в вагон.

Там уже играли на гармонике и пели: «И волосики мои, эй, эй, на колени падали…» Ты пробрался к окошку, высунул голову и спросил меня: «Яна, а ты от меня не откажешься, когда меня остригут наголо?»

И снова выручил твой отец: «Предупреждаю тебя, Яна, череп у него яйцевидной формы. Когда увидишь его, остриженного, будь мужественной…» Это меня так рассмешило, что несколько всхлипывавших девушек с возмущением посмотрели в мою сторону. Но я думаю, что мой смех как-то поддержал тебя. Я ведь знала, каково тебе.

Сейчас я часто мысленно возвращаюсь к тому дню, перед твоими проводами, когда мы в последний раз пришли на наше любимое место. Мы видели его при луне и при солнце, когда летом ходили туда загорать. А в тот день шел дождь и туман плотно закрывал живописные окрестности, ты стоял рядом со мной, такой же унылый, как природа вокруг. «Два года — немалый срок, «анютины глазки», — вздохнул ты и добавил: — Что годы! Их только два, но в каждом из них триста шестьдесят пять дней. Если помножить на два, то получится семьсот тридцать долгих дней и ночей. Почти астрономическая цифра!» Но меня это не очень пугало, ведь я уже твердо решила ждать тебя. Так зачем же хныкать? К тому же я все еще была с тобой. Ты держал меня в своих объятиях и шептал нежные слова… Эти мгновения я храню в памяти и, когда остаюсь одна, всегда с нежностью вспоминаю о них. А они проходят передо мной, словно кадры из любимого кинофильма.

Видишь, родной мой, я уже не плачу. Бывает, правда, заскучаю, но это так естественно для девушки, у которой любимый в армии. И хотя поезд уносит тебя сейчас куда-то к границе, мы все равно вместе.

Твоя Яна».

Я вложила письмо в конверт и написала фамилию и звание «свободник» [1] Соответствует званию «ефрейтор» в Советской Армии. — Прим. ред. , которое Ян получил в школе сержантов совсем недавно. Когда наши пойдут в ночную смену, они опустят его в почтовый ящик. Только я закончила писать, как вошла мама, промокшая до нитки. В сумке она принесла массу каких-то свертков — вчера у них была зарплата.

— Посмотри, Яна! — позвала она меня и начала распаковывать свертки.

Разумеется, в них оказались кухонные и банные полотенца, скатерти, салфетки — одним словом, приданое! Мы с Яном наверняка обошлись бы без такого обилия текстильных изделий, по… Когда мама выходила замуж, все продавали по каким-то талонам, да и качество было совсем не то.

— Яна, ты только посмотри на этот дамаст! — то и дело восклицает она. — Его же выпускают на экспорт!

Конечно, я восторгаюсь экспортным дамастом, а мама заботливо складывает все в мой бельевой шкаф.

— Ну, невеста, когда Ян вернется из армии, у тебя уже будет приличное приданое. Только вот квартира меня беспокоит. Как строитель, Ян наверняка что-нибудь получит, но в случае чего мы могли бы взять бабушку к себе, а вы бы устроились в ее квартире. Правда, она у нее однокомнатная и не очень комфортабельная, однако ведь Ян мастер на все руки…

Мама так переживает, будто это ей предстоит выйти замуж. Мне даже смешно…

Помнится, тогда мама только что вернулась с работы и была еще в форменной одежде. Мы ввалились к нам вчетвером — Орешек непременно хотел увидеть собственными глазами, как Ян с букетом и в новом галстуке, с которого только что сорвали ценник, предстанет перед мамиными очами.

— Мама, это Ян, — непринужденно представила я своего избранника, хотя сама дрожала от страха.

— Добрый вечер! — поприветствовал ее Ян. По его виду можно было подумать, что он, наоборот, уже перестал волноваться. Он, наверное, ожидал встретить чуть ли не ведьму, а увидел голубоглазую кудрявую женщину.

— Очень приятно, — ответила мама довольно сдержанно. И в этот момент перестала быть похожей на самое себя, а скорее напоминала чопорную даму — ну, прямо как пани Балкова. — Извините, разве я вас приглашала?

— Да, вчера вечером. Вы предложили мне прийти к вам для личного знакомства. Вот я и явился.

Ян был бы великолепен, если бы все еще не держал цветы в руках. Он наконец это понял и протянул букет маме.

— Спасибо, — поблагодарила она, но отказалась от цветов: — Вы напрасно потратились, цветы — не моя слабость, а Яны. Можете преподнести букет ей.

— Нет-нет, эти розы для вас, — сказал Ян и улыбнулся маме своей неотразимой улыбкой, однако на маму она не подействовала. — Поэтому, если они вам не нравятся, ваше право их выбросить. — И Ян обратил свой взор к окну, над которым темнело злополучное пятно.

Мама невольно перехватила его взгляд и покраснела:

— Не подумайте, что мы такие неряхи. Кухню каждый год белим, но наша хозяйка уже двадцать лет не ремонтировала крышу.

— Это пустяки. Я приду к вам как-нибудь с ребятами со стройки, с бригадой кровельщиков, вот и все.

— А разве вы не студент? — спросила его мама.

— Я учусь в техникуме без отрыва от производства. Вообще-то я каменщик, оформитель фасада. И потом, я из рода каменщиков, который берет свое начало с времен княжны Либуше. Она тогда еще сказала: «Я вижу большой город, но мне нужны каменщики!» По крайней мере, мой отец так рассказывает…

И тут мама не выдержала и рассмеялась:

— Садитесь же! Раз пришли в гости, чего же стоять! Яна, дай вазу. Какие роскошные розы…

— Яна, а правда, нашему солдату — извини, уже свободнику — очень идет форма. Все женщины с нашей улицы говорят, что он прямо создан для военной службы.

А тогда, после первого визита Яна, она сказала: «Конечно, это приличный, милый мальчик, но уж слишком красивый. Право, не знаю, девочка. Он наверняка будет иметь успех у женщин, и тебе придется ревновать. А ревность — как тяжелая болезнь…»

Не знаю, что будет дальше, однако пока такой болезни у меня нет. Ян на других девушек даже не смотрит. Пишет мне три-четыре раза в неделю, и кажется, что любит меня еще сильнее, если вообще можно любить сильнее. Ну а о себе я не говорю…

— А теперь пойди на кухню и приготовь ужин. Как ты думаешь, кто будет кормить Яна? Я купила фарш, сделай котлеты.

В этом вся мама. Она постоянно примешивает к нашей любви дамаст, кастрюли, котлеты. Я никогда не смогла бы ей объяснить, что нас это мало волнует. Мамам вообще трудно что-либо объяснить.

— Опять будет готовить будущая новобрачная?! — испуганно спросил брат. — Тогда я лучше пойду в ресторан и съем сардельки с луком.

Так он кривляется каждый раз, когда речь заходит о моем будущем. Наша помолвка — постоянная мишень для его острот. Орешек реагирует совсем по-другому. Он по-прежнему ходит к нам и ведет себя сдержанно, просто как товарищ. У него есть характер.