Сомерсет Моэм - Покоритель Африки

— А эти литературные труды — они здесь ради чтения или разложены с благородной целью впечатлить меня серьезным складом мысли?

— Не думаете же вы, что я выжила из ума и пытаюсь впечатлить столь легкомысленную особу, как вы?

На столике, у самого его локтя лежали «Ревю де де монд» [1] «Ревю де де монд» — французский литературно-художественный журнал, издающийся в Париже с 1829 года. — Здесь и далее примеч. пер. и «Фортнайтли ревью» [2] «Фортнайтли ревью» — важнейший и влиятельнейший английский литературный журнал XIX века, основанный в 1865 году. . Дик пролистал их: в одном обнаружилась «Веселая наука» Ницше, который как раз входил в моду у светской публики и должен был в ближайшее время привлечь внимание ученых; второй же номер содержал работу соотечественника миссис Кроули Уильяма Джеймса.

— Восхищаюсь американскими женщинами, — сказал Дик, откладывая журналы. — Они покупают постельное белье «Дусе» и жадно глотают Герберта Спенсера. Мало того, Спенсер им нравится. Англичанка, читая серьезную книгу, тут же чувствует себя ханжой, а чувствуя себя ханжой, сразу перестает носить корсет.

— Кажется, вы сделали мне комплимент, — отозвалась миссис Кроули, — но он столь тонкий, что не ухватишь.

— Лучшие комплименты порхают над головой, как бабочки вокруг цветка.

— Я предпочитаю пришпилить их булавкой за брюшко и закрепить крылышки полосками тонкой бумаги.

Стоял октябрь, но осень в том году задерживалась и едва тронула листья деревьев. На улице было тепло, однако миссис Кроули вечно мерзла, поэтому в гостиной горел камин. Она подбросила еще полено и уставилась на потрескивающие язычки пламени.

— Так мило с вашей стороны пригласить Люси, — вдруг сказал Дик.

— Отчего же нет? Люси мне нравится и прекрасно впишется в обстановку. Она словно сошла с портрета Гейнсборо, правда ведь? Хочу посмотреть на нее в этом георгианском особняке.

— С тех пор как они продали дом, девочка сама не своя. Для нее это сильный удар.

— А я купила их вещи и теперь чувствую себя настоящей свиньей.

Когда всю обстановку Хамлинс-Перлью продавали с аукциона «Кристис», недавно овдовевшей миссис Кроули еще было негде жить, и она купила пару картин и старых стульев. Американка привезла их в Корт-Лейс и теперь печалилась, что причиняет Люси новые страдания.

— Возможно, она их не узнала.

— Не говорите глупостей. Конечно же, узнала. Она вошла в эту комнату и сразу впилась глазами в Рейнольдса.

— Уверен, Люси рада, что картины достались вам, а не кому-то еще.

— Она ничего не говорила. Знаете, я обожаю Люси и восхищаюсь ею, но будь она не так замкнута, было бы куда проще. Никогда мне не понять эту вашу английскую манеру сидеть и сдерживаться, не подавая виду.

— Да уж, просто отдыхать в кресле куда приятнее.

— Я бы вернула Люси покупки, да только она оскорбится.

— Не обижайтесь. Люси пришлось нелегко, и это отразилось на ее характере. Едва ли хоть кто-то представляет, что ей довелось пережить. С пятнадцати лет на ней было все семейство. Они продержались так долго исключительно благодаря Люси. Бедняжка так и не стала девушкой: сначала ребенок, потом сразу женщина.

— И что же, у нее совсем не было ухажеров?

— Полагаю, она не из тех, кого легко полюбить. Нужно быть изрядным смельчаком, чтобы нашептывать ей всякую приятную чепуху: уж больно глупо это звучало бы.

— В любом случае есть ведь Бобби Боулджер. Он наверняка просил ее руки уже раз двадцать.

Сэр Роберт Боулджер унаследовал от отца-промышленника титул баронета и тут же бросил к ногам Люси свое состояние, подкрепленное немалыми личными достоинствами. Его страсть для друзей давно уже не была секретом. Все они не раз выслушивали его торжественные заверения в вечной любви, которые Люси неизменно отвергала с ласковой улыбкой. Леди Келси прилагала всяческие усилия, чтобы объединить племянника и племянницу узами брака, который выглядел разумным со всех точек зрения. Бобби был в меру привлекателен, весьма богат, обладал отменными манерами — добродушный и милый юноша. Возможно, ему недоставало характера — так ведь у Люси его хватило бы на двоих. Ведомый ее твердой рукой, Бобби имел все шансы занять достойное положение в обществе.

— Никогда не встречалась с мистером Аллертоном, — наконец заметила миссис Кроули. — Наверное, он ужасный человек.

— Напротив, я в жизни не встречал особы очаровательнее. Фред как никто в Лондоне умеет попросить сотню фунтов в долг с таким видом, словно сам делает одолжение. Вы бы влюбились в него, не успев завести свой любимый спор о биметаллизме.

— Никогда в жизни ни с кем не спорила о биметаллизме, — запротестовала миссис Кроули.

— Все женщины одинаковы.

— Почему же?

— Все влюбляются в Фреда Аллертона. Он точно знает, о чем завести речь, и всегда говорит — убедительнее некуда. По-моему, леди Келси любит его уже четверть века. Какое счастье, что закон, позволяющий сочетаться браком с сестрой умершей супруги, еще не принят — иначе он женился бы на леди Келси и спустил все ее состояние — как в первый раз. Он все еще очарователен и столь подкупающе честен на вид, что, уверяю вас, устоять невозможно.

— Чем же он с тех пор занимался?

— Что ж, быть банкротом не особенно приятно, хотя я знавал людей, которые в этом статусе разъезжали в автомобилях и закатывали пирушки в «Карлтоне», причем чувствовали себя великолепно. Фреда же Аллертона разбирательства с временным управляющим, похоже, лишили последних остатков самоуважения. Он счастлив был избавиться от детей, заботы о которых с радостью приняла на себя леди Келси. Одному Богу известно, на что Фред живет последние два года, но он по-прежнему с головой в безумных финансовых схемах и неоднократно просил у меня на них деньги.

— Надеюсь, вам хватило ума ему отказать.

— Нет. Одно утешение: прямота у меня сочетается с добротой в нужной пропорции, и в итоге Фред всегда довольствовался пятеркой. Впрочем, боюсь, дела его все хуже. Нет уже той веселой живости, выглядит все хуже и несчастнее. Появилась в нем какая-то хитрость, словно Фред готов к предприятиям по меньшей мере сомнительным, а глаза так бегают, что оставаться в его обществе все неприятнее.

— Вы же не думаете, что он пойдет на мошенничество? — быстро спросила миссис Кроули.

— Нет, я не верю, что ему хватит смелости взять к ветру круче, чем дозволяет закон. Кроме того, несмотря ни на что, где-то в глубине души я верю, что Фред — честный малый. Когда он уходит — меня одолевают сомнения, а при встрече противостоять его обаянию невозможно. Я верю каждому его слову.

Они заметили, что к дому направляется Люси. Дик Ломас встал у окна, а миссис Кроули неподвижно следила за девушкой из кресла. Оба молчали. На губах миссис Кроули играла сочувственная улыбка, ее сердце болело от жалости к бедной девушке, на долю которой выпало столько бед. Что-то шевельнулось в ее памяти. Женщина озадаченно задумалась и все же сумела ухватить ускользающую мысль. Перед ее глазами вдруг встала восхитительная «Диана» Джона Ферса из Национальной галереи в Миллбанке [3] Имеется в виду картина Чарльза Веллингтона Ферса «Диана на холмах» из собрания Британской национальной галереи в лондонском районе Миллбанк. . Миссис Кроули всегда ценила в этой картине не просто красоту и виртуозную кисть мастера, но и воплощение английского духа. Она, иностранка, с интересом наблюдала этот феномен и, будучи человеком весьма начитанным, подвергала его сравнительному анализу. В портрете молодой женщины с двумя борзыми на поводке, в ветре северных пустошей, развевающем ее одежды, подчеркивая гибкую фигуру, миссис Кроули поразительным образом виделось продолжение традиций восемнадцатого века. Если Рейнольдс с Гейнсборо и их элегантные напудренные дамы в платьях с высоким корсажем под сенью тенистых рощ изображали Англию эпохи Просвещения: благовоспитанную и прекрасную, чуть вычурную и бездушную, то Ферс — это современная Англия. Англия, где превыше всего чистота: телесная и духовная; Англия, где любят открытый простор и не боятся дикой природы и буйства стихий. Миссис Кроули достаточно долго прожила на родине предков, чтобы понимать: это и есть настоящая Англия — простая и искренняя; чуть ограниченная и предвзятая, но зато сильная, смелая, преданная великим идеалам. Эта девушка, голубые глаза которой так искренне смотрят на зрителя, — истинная наследница дам сэра Джошуа Рейнольдса, но она принимает по утрам ванну, любит собак и носит практичную короткую юбку. Миссис Кроули с молчаливой усмешкой отметила, что эта Диана вряд ли сведуща в английской литературе и наверняка впадает в тоску от Эмерсона, однако готова была простить мелкие недочеты столь поразительному воплощению могучего духа.