Ханну Юлитало - Окаянный финн

Наконец пришел автобус. Он развернулся и задом подъехал к конечной остановке. Пассажиры с вещами торопливо выстроились в очередь. Раймо встал со скамейки и. перейдя дорогу, подошел к автобусу последним.

Кондукторша командовала: «Проходите назад, там свободно!» Уже на ходу в автобус вскочил мужчина в грязных джинсах. Женщины в светлых летних платьях подбирали подолы, старались отодвинуться от прохода, бросали сердитые взгляды на вошедшего, пока он, подняв над головой тяжелый рюкзак, не пробрался в конец салона, где рядом с Раймо было свободное место.

— Закуришь?

— Пожалуй. Я таких с самой гражданки не курил, — улыбнулся Раймо и, закурив предложенный незнакомцем «Норт», медленно, глубоко затянулся.

Пуская дым в открытое окошко автобуса, он смотрел на проносящийся мимо город. Едва отъехали с километр от центра, как потянулись монотонные одноэтажные домики. По обочинам дороги трава была пожухлой и пыльной. Лишь кое-где на сырых местах пробивалась зеленая муравка, да во дворах зеленели березы.

— В этом поселке Нэлькякюля никто не строится, не видно ни одного нового домика, — сказал кто-то из пассажиров.

Кондукторша, собирая деньги, дошла до задней площадки, и тут последние пассажиры стали доставать кошельки.

Сосед Раймо спросил, не вынимая изо рта сигареты:

— Ну, девушка, почем же сегодня билеты?

— Почем и всегда, — сухо отрезала кондукторша и, обратившись к Раймо, спросила:

— Вам до какого места?

— Десять километров от города. Кажется, остановка называется Лехмо.

Раймо был здесь только один раз, зимой, когда приезжал на побывку. Его родители переехали в эту деревушку из приходского центра, пока он был в армии. Мама писала, что они с отцом решили перебраться поближе к городу, чтобы легче было найти работу. Они сняли домик по знакомству. В домике раньше жили братья Кеттунен со старушкой матерью. Когда та умерла, ребята отправились в Швецию на заработки, а дом сдали — недорого, с тем условием, что будут летом приезжать в отпуск и ночевать в сарае.

Зимой эти луга у реки казались пустынным заснеженным болотом. Чертовский мороз стоял тогда, во время его отпуска, вспоминал Раймо, глядя в окно на проносящуюся мимо равнину и пытаясь оценить на глаз расстояние от шоссе до реки. По лугу шел мужчина в тренировочном костюме и нес на плече вершу. «А вот и это место, где мне сходить», — Раймо узнал проселок и нажал кнопку звонка.

Идя по проселку, Раймо все время чувствовал, что на Него смотрят. Занавески на окнах шевелились, незнакомого человека провожали любопытные взгляды. К счастью, в его роте не было ребят из этой деревни. Лучше не рассказывать историю с гауптвахтой. Увидев светло-голубой домик в стороне от дороги, Раймо подтянулся и быстро зашагал по тропинке, идущей от проселка к дому. Не успел войти во двор, как услышал голос своего двенадцатилетнего брата Теуво, кричавшего у открытой двери дровяного сарая:

— Мама, Рами вернулся из армии!

Кайса Куяла выбежала на крыльцо.

— Ну, наконец-то. Почему не написал? Уж мы начали волноваться.

Раймо бодро взмахнул рукой.

— Кончено, отслужил, — сказал он с беззаботным видом и, взойдя на крыльцо, окинул взглядом кочковатый, заросший травой двор, покосившуюся бревенчатую баньку и поодаль маленькое строение из некрашеных досок.

Войдя в дом, Раймо остановился, почесал в затылке, потом снял куртку и повесил ее на гвоздь в кладовке.

— А где же Эйя? — спросил он.

— Да где ж ей быть, небось где-нибудь по деревне болтается, лясы точит.

— Уже с парнями гуляет?

— Что ты, она еще малышка, — сказала Кайса, ставя кофейник на плиту.

— А где отец работает?

— Он устроился кладовщиком в сплавной конторе, — сказала Кайса, кивнув в сторону реки. — А теперь вот ушел на какое-то собрание насчет зарплаты, потому что они там мудрят, видишь ли, не хотят платить как полагается. Нынче весной он и овса ведь сеять не стал. Хотя чего его и сеять, когда скотины-то нет.

— А тут, у реки, видно, все беднота живет?

— Да, голытьба многодетная. Там, выше по реке, есть три богатые усадьбы.

Раймо смотрел на широкое лицо матери, выбившиеся из-под платка у висков седые пряди. Надо лбом у нее волосы темные. Кайса накрыла на стол и сама села выпить кофе за компанию с сыном, но, выпив чашечку, встала и пошла готовить баню. Раймо пил кофе, рассеянно глядя в окно.

— Когда у вас школьные занятия кончаются? — спросил он Теуво.

— Во вторник еще экзамен.

Раймо едва ли слышал ответ брата. Он глядел в окно. Потом встал из-за стола, и они с Теуво начали бороться, сцепив согнутые указательные пальцы. Они старались сдвинуть друг друга с места. Потом Раймо ходил взад вперед, из комнаты в кухню и обратно, как будто не мог нарадоваться, что он наконец дома. А потом встал как вкопанный, сунув руки глубоко в карманы, точно вдруг понял, что дни теперь потянутся так же уныло и однообразно, как тянулись дни и недели перед его уходом в армию.

Раймо слышал, как Теуво принялся бить мух сложенной газетой, но не оглянулся. Стоял, напрягшись, как будто желая стряхнуть с себя все, что вынуждает человека склонить голову и смириться. Наконец губы его шевельнулись: «Черт, как луга пожелтели!..» Мальчишкой он ходил сгребать сено в богатой крестьянской усадьбе. Жесткие комли скошенных стеблей пригибались под граблями и тотчас выскакивали, распрямляясь, как пружинки. По вечерам он убегал в лес, озорничал в одиночестве, «Вон там, на бугре, видна одна зеленая лужайка».

Кайса вошла с ведром воды.

— Ну, надо полагать, ты отслужил службу с честью?

— Что значит с честью? — переспросил Раймо, не глядя на мать.

— Ты из пушки стрелял? — любопытствовал Теуво.

Раймо расстегнул ворот рубашки и прошел следом за матерью на кухню. Маленькая плитка, облицованная кровельным железом. Зеленые скамейки и фанерные, сверкающие желтизной дверцы стенных шкафов. Кайса стояла к нему спиной и мыла картошку в белой эмалированной миске.

— Не стрелял я из пушки, — проговорил Раймо, избегая таким образом ответа на вопрос матери.

— Во всяком случае, хорошо, что прошел ты эту службу в армии.

— А, хоть бы и не проходить ее вовсе. Теперь вон некоторые отказываются от военной службы из принципа.

— Это пустое мальчишество. Армию все-таки надо пройти, чтобы стать мужчиной. Там ребята мужают, закаляются.

— Если бы хоть обучили какой-нибудь специальности. А то куда теперь? Только лопату в руки.

— Ну-ка, Теуво, сбегай за дровами! — скомандовала Кайса. — Теперь, летом-то, ты, конечно, работу себе найдешь.

Со двора донеслось стрекотание мопеда. Кайса выглянула в окно и заодно оборвала пожелтевший лист герани.

— Вот, кажется, и Юсси приехал.

Раймо выбежал на крыльцо встречать, как бывало в детстве, когда отец поздно возвращался с работы, однако теперь, спустившись с крыльца, он остановился и присел на нижней ступеньке, как будто просто так вышел подышать свежим, воздухом.