Вальтер Шелленберг - Лабиринт

Таков был политический аспект проблемы. Но в ней имелась и сторона, которая касалось спецслужб.

В обмен на посредничество китайцы предлагали сотрудничество с нашей разведкой. Разумеется, это было очень важное предложение и оно интересовало меня не меньше, чем чисто политические вопросы. Я знал, что китайская разведка обладает большими возможностями: она- и это стоило помнить - имела свободный доступ как на Даунинг-стрит, так и в Кремль.

Мы с Янке детально обсудили китайское предложение. Я опасался - и Янке был согласен со мной - что отклонение японского предложения о посредничестве (а его скорее всего бы отклонили) сделает чрезвычайно сложным осуществление китайского плана. Я заверил Янке в своей поддержке и составил подробный меморандум, который Гейдрих передал Гиммлеру. Две недели Гейдрих и Гиммлер выбирали наиболее подходящий способ сообщить обо всем Гитлеру. С самого начала они решили совершенно изолировать Риббентропа. Гиммлер сам доложил о сложившейся ситуации Гитлеру, который уделил обоим вопросам серьезное внимание, хотя первоначально с гневом отверг японское предложение.

Китайское предложение он нашел очень интересным. Он не сомневался в искренности Чан Кай-ши, но не был уверен в том, как прореагируют японцы. Он указывал, что все зависит от практических предложений и выставляющих условий. Однако Гитлер, на самом деле проявил серьезный интерес и велел мне через Гейдриха подготовить доклад о масштабах вовлеченности Японии в боевые действия в Китае. Гиммлер получил разрешение на самостоятельную разработку предложений китайцев, ибо он резонно указал Гитлеру, что на нынешней стадии вопрос касался прежде всего секретных служб и должен таковым оставаться. Таким образом Гиммлеру удалось вывести Риббентропа из игры.

Как бы то ни было, восемь дней спустя Гитлер переменил свое решение. Оба предложения должны были рассматриваться одновременно. И в том, и в другом случае главная роль отводилась бы разведке. Но Гитлер не хотел держать в неведении Риббентропа; с ним следовало установить контакт. Он уже попросил Риббентропа обсудить китайские предложения со своим большим другом, японским послом в Берлине Ошимой(Oshima).

Тем временем японцы заявили о готовности вступить в переговоры с Китаем, но как и ожидалось, они потребовали конкретных предложений.

Из-за этого Янке вновь отправился в Швейцарию. Создавалось впечатление, что делал это он очень неохотно, не желая вообще казаться участником этого дела. Поэтому он ехал в Швейцарию под видом представителя большой аргентинской фирмы по торговле зерном. Пока он находился в Швейцарии, я получил потрясающее разведывательное донесение. Удививший меня документ. На тридцати страницах были тщательно подобраны доказательства того, что Янке являлся высокопоставленным британским агентом, и действительной целью его поездки в Швейцарию было получить новые инструкции.

Я сразу же распорядился об организации тщательного наблюдения за Янке и о строгом контроле над всеми его перемещениями по Швейцарии. Однако ничего из ряда вон вяходящего обнаружить не удалось, да и последующая его работа в разведке не свидетельствовала ни о чем подозрительном. В то время я не стал передавать донесение моему начальству, решив, что даже если оно справедливо, я буду продолжать сотрудничать с Янке. В конце концов, я отдал донесение самому Янке; пока он читал его, я внимательно изучал его реакцию и выражение лица. Я настолько хорошо его знал, что малейший признак его вины, едва ли бы от меня ускользнул. Но поведение Янке было абсолютно естественным. Трудно обьяснить это лишь исключительно сильными нервами.

Янке поблагодарил меня, как мне показалось, весьма загадочным образом:"В конце концов, человек на вашем посту - это всего лишь человек. Никто не знает, что таится в душе другого. В вашем положении вы сталкиваетесь с проблемами, которые можете решить только вы. Вся ваша жизнь приучала вас быть подозрительным, ноя думаю, вы способны эту привычку преодолеть. Все решает характер человека, и в этом отношении вы можете довериться своей интуиции."

Он вернулся из Швейцарии на редкость быстро, видимо, разочарованный исходом своей поездки. Китайцы требовали полного вывода всех японских войск и освобождения всех китайских портов. Предлагалось предоставить японцам определенные права пользования портами, устанавливаемые по взаимному согласию. Я решил, что эти требования заходят слишком далеко. Как мне казалось, даже в качестве чисто тактического шага, китайцы брали на себя слишком много, и мы существенно умерили их требования.

Переговоры между Риббентропом и японцами не дали нужного результата. Янке требовал быстрых действий, и я старался поторопить Гиммлера и Риббентропа. Наконец, в июне 1942 г. японцы передали нам вопросы, которые они хотели прояснить. На многие из них от имени китайцев смог очень быстро ответить Янке, на остальные ответил сам Чан Кай-ши. Постольку, поскольку было слишком сложно вести переговоры по таким вопросам по радио, было решено направить специального эмиссара. До середины сентября мне удавалось поддерживать заинтересованность японцев, главным образом, повторяя старые аргументы. Тем временем китайцы передавали послания, не содержавшие информации о запрашиваемых деталях. Янке был уверен, что китайский посланец с разьяснениями этих деталей и новыми полномочиями уже находился в пути.

Но в сентябре 1942 г., несмотря на все наши попытки выиграть побольше времени, японцы внезапно обьявили, что их более эта история не интересует. Все наши попытки поддержать диалог не дали результата. Дверь захлопнулась. Я не знал о причинах такого решения, но, в конечном итоге, пришел к заключению, что в дело вмешался Генеральный штаб, решивший в этот момент начать наступление, которое должно было связать район Ханькоу с Индокитаем. Это наступление началось еще до конца года.

26. Операция "Цеппелин"

Претензии к службам СД - ЕЕ функции и задачи - Подготовка русских военнопленных для работы на Германию - Теория партизанской войны - споры с русскими пленными - Планы диверсий на предприятиях тяжелой промышленности - "Армия" полковника Власова - "Дружина" - Институт Ванзее - Доклад о положении России - Гиммлер критикует мой отдел.

Несмотря на впечатляющие успехи наших войск на восточном фронте, к лету 1042 г. для людей осведомленных стало очевидно, что наше положение осложняется. Во-первых мы были сильно удивлены боеспособностью и еще более - количеством русских войск. Во вторых, сопротивление в германском тылу, ранее выражавшееся в периодических акциях отдельных подразделений, переросло в хорошо организованную партизанскую войну, связывавшую силы безопасности, которые были нужны повсюду.