Вальтер Шелленберг - Лабиринт

В июле 1942 года Гиммлер приказал нам обоим, прибыть в Ставку главнокомандования в Восточной Пруссии с подробным отчетом о "Роте капелле".

Для подготовки доклада у нас было всего несколько часов. Когда мы встретились, Мюллер начал говорить мне, какое бесценное значение имели для него мои доклады о "Роте капелле", и несколько основательны мои представления о шпионской деятельности русских. После серии еще более льстивых комплиментов он попросил меня отчитаться перед Гиммлером за нас обоих. Я ответил, что на моем счету не более 30 процентов достигнутого успеха, и он вполне в состоянии доложить сам "Нет, - возразил Мюллер, - вы получите королевский прием, а меня вышвырнут вон."

Тогда я не знал, почему Мюллер обратился ко мне с такой просьбой. Должно быть, он уже тогда стремился отказаться от работы против русской разведки: но об этом я расскажу позже.

Прибыв в ставку, я с удивлением услышал, что Гиммлер одновременно со мной вызвал на доклад и Канариса. Этим вечером он собирался обсудить проблему с Гитлером и хотел, чтобы мы были под рукой для ответов на возможные вопросы. В этот день Гиммлер пребывал в очень дурном настроении. - Он прочитал первые параграфы отчета, предназначавшегося для Гитлера, и сразу же стал его критиковать самым суровым образом. Он откровенно предвзятый, заявил Гиммлер: заслуги внешней разведки, разведки вермахта (ведомства Канариса) и военной радиоконтрразведки не получили должного отражения "Кто отвечал за подготовку доклада, вы или Мюллер?" - поинтересовался он со зловещей усмешкой. Я сказал, что Мюллер.

"Для него характерно преуменьшать достижения других и выставлять себя в наиболее благоприятном свете. Это мелко, можете так ему и передать."

На этом Гиммлер не успокоился, он пригласил Канариса и начал распрашивать его о подробностях сотрудничества абвенра военной разведки. Стало ясно, что Мюллер извратил истинное положение вещей, чтобы представить себя в более выгодном свете. Гиммлер начал выражать недовольство и мною, забыв, что не я отвечал за доклад. В конце концов, это обстоятельство дошло до него. "Предоставляю вам право повторить слово в слово мой выговор Мюллеру," - сказал он.

Фюрер был столь расстроен докладом и обнаружившейся изменой, что не пожелал ни с кем разговаривать, так что ни я, ни Канарис не потребовались для доклада в этот вечер.

Русская шпионская сеть "Роте капелле" охватывала как всю территорию, контролировавшуюся Германией, так и нейтральные страны. Со своими многочисленными радиопередатчиками она простиралась от Норвегии до Пиренеев, от Атлантики до Ордера, от Северного моря до Средиземного. Как всегда, важную роль в ее раскрытии сыграл случай.

В первые дни кампании на Востоке очень активно стала проявлять себя радиоконтрразведка. Через несколько дней после начала войны один из наших постов, занимавшихся прослушиванием, засек радиопередатчик, однако оказался не в состоянии зафиксировать его местонахождение. Пеленгаторы указывали на Бельгию, но более точно определить было невозможно. Чтобы разрешить эту загадку состоялись совещания с участием шефа радиоразведки генерала Тиле, Мюллера, Канариса и меня.

Позднее радиоразведка засекла передатчик, работавший в районе Берлина, однако через несколько дней несмотря на все попытки контрразведки определить его местонахождение, он прекратил вещание и больше не появлялся в эфире. Наши расчеты показывали что передачи должны были приниматься в окрестностях Москвы с помощью мощной центральной станции. Стало ясно, что передатчик находится в руках агента русской разведки, которой пользуется неизвестным нам кодом.

Специальные подразделения, укомплектованные лучшими сотрудниками ведомства Мюллера, напряженно работали в Бельгии, во Франции и в районе Берлина. Бельгийский отдел нашей контрразведки добился определенных результатов и в конце 1941 г. после консультаций со мной и Канарисом Мюллер решил произвести аресты в пригороде Брюсселя. Были схвачены три агента русской разведки. Михаил Макаров, руководитель группы, занимавшийся сбором информации, Антон Данилов, высококвалифицированный радист и Софья Познанская, шифровальщица. Эта шпионская группа размещалась на небольшой вилле, где и был расположен радиопередатчик.

Их допросы оказались делом сложным: все трое по нескольку раз пытались покончить самоубийством и наотрез отказывались давать какую бы то ни было информацию. Владелица дома, бельгийка, арестованная одновременно с ними, располагала лишь самыми неопределенными данными. Хотя она и была готова поделиться всем тем, что знала, но ее сведения не представляли серьезного интереса для следствия. После долгих допросов мы, наконец, сумели выяснить, что трое часто читали лежавшие у них на столе книги. Она перечислила некоторые их названия. Постольку поскольку нашей практикой было пользоваться кодами, основанному на предложениях из любых текстов, мы начали поиски различных изданий книг, за чтением которых их видели: всего книг было одиннададцать. Мы рыскали по книжным магазинам Франции и бельгии, чтобы их найти.

Тем временем математический отдел радиоразведки и сектор дешифровки Верховного главнокомандования вермахта лихорадочно работали над полуобгоревшем фрагментом уже расшифрованной радиограммы(его нашли в калине на вилле. Сектор дешифровки пришел к выводу, что при кодировании пользовались французскими книгами, и с помощью математического анализа восстановил часть ключевого предложения. В нем имелось слово "Проктор". Теперь, найдя, наконец, одиннадцать книг оставалось их просмотреть, чтобы найти имя "Проктор". В конце концов нашли нужную книгу, нашли и ключевое предложение, и сектор дешифровки ОКВ взялся за работу.

Со временем ему удалось расшифровать и сообщения, полученные в Брюсселе и сообщения, которые к этому моменту были перехвачены нашими мониторами. Результаты потрясли нас: обнаружилось существование обширной разведывательной сети русских, охватывающей Францию, Голландию, Данию, Швецию и Германию.

Одним из главных действующих лиц был человек, под псевдонимом "Жильбер", пересылавший сообщения, которые неизменно содержали важную секретную информацию. В Германии активно действовали два главных агента под кличками "Коро" и "Арвид". Было ясно, что информация могла поступить к ним только из высших эшелонов власти. По-прежнему не был раскрыт, и главный агент в Бельгии, работавший под псевдонимом "Кент"; он сумел уйти от арестов в Брюсселе в конце 1941 года.

Шло время, целая организация напряженно работала, а мы все еще не могли напасть на след двух агентов в Германии. Но вот неожиданно такая возможность представилась. Наш сектор дешифровки получил радиограмму, весьма малозначительную саму по себе. Но из нее следовало, что Москва приказала "Кенту" осенью 1941 года побывать в Берлине и проверить 3 адреса, указанные в радиограмме. Это был первый подлинный прорыв: теперь мы знали не только настоящие имена, но и клички и адреса.