Вальтер Шелленберг - Лабиринт

За обедом Гейдрих обсуждал многие проблемы, связанные с Балканами, среди них вопрос о связи с различными немецкими частями. И предложил обсудить это с представителями вермахта. Затем он заговорил о русской кампании. Насколько я помню, он сказал что-то вроде этого:

"Вы были правы - фюреру не удалось добиться удовлетворительного решения военной и политической проблемы Британии. Теперь он считает - после того, как наше воздушное наступление закончилось более или менее полным провалом - что Британия может ускорить свое перевооружение с британской помощью. Поэтому он торопит со строительством нашего подводного флота. Его цель - настолько усилить нашу подводную мощь, чтобы отбить у американцев всякую охоту когда-либо активно вступать войну, так как он понимает всю опасность тесного сотрудничества США и Великобритании.

Однако он считает, что хотя Франко и отказался активно поддерживать нас, мы полностью господствуем на континенте и можем управлять им по меньшей мере полтора года, прежде чем западные союзники предпримут решительные военные действия в виде вторжения. Поэтому очень важно, чтобы мы максимально использовали этот период, и фюрер считает, что сейчас мы можем атаковать Россию, не подвергая себя опасности оказаться вовлеченными в войну на два фронта. Но если мы не используем это время должным образом, тогда нам придется считаться с неизбежностью вторжения с запада, а Россия тем временем настолько усилится, что мы будемне в состоянии защищаться, если она нападет на нас. Россия проводит такие гигантские приготовления, что в любой момент Сталин может воспользоваться любыми действиями наших войск в Африке или на западе; а это значит, что он сможет предупредить все будущие действия, которые мы можем запланировать против него. Поэтому сейчас самое время для решительных действий.

Фюрер убежден, что суммарная мощь вермахта столь огромна, что битва с Россией может быть выиграна, а Россия - завоевана в течении того времени, которым мы располагаем. Но Германии придется полагаться исключительно на ее собственные ресурсы, так как фюрер убежден, что англичане с их душами мелких лавочников не обладают достаточной дальновидностью, чтобы осознать русскую опасность. Претензии России к Финляндии, Болгарии и Румынии, а также их последние политические интриги в Югославии демонстрируют, что Сталин будет готов вступить с нами в битву.

Для любого, кто надеется сохранить новую Европу, ясно, что конфликт с Советским Союзом неизбежен, он начнется раньше или позже. Поэтому лучше отвести опасность сейчас, пока мы можем расчитывать на свою мощь. Генеральный штаб полностью уверен в успехе. Они считают, что мы должны ударить по противнику, пока он еще не готов к действию. Элемент внезапности будет настолько велик, что кампания может быть успешно завершена самое позднее к Рождеству 1941 г.

Фюрер хорошо осознает все значение и весомость этого решения, и поэтому он не хочет, чтобы даже самые небольшие подразделения наших вооруженных сил оставались незадействованными. Он не только разрешил, но и настоял на том, чтобы были использованы все подразделения полиции безопасности и гражданской (криминальной) полиции. Эти подразделения будут подчиняться командующими армией. Они будут использоваться главным образом в тылу, но так же и на фронте. Фюрер хочет этого, потому что он хочет, чтобы полиция безопасности и служба безопасности защищали нас от соботажа и шпионажа, а также охраняли важных лиц и архивы, то есть занимались общими проблемами безопасности в тылу. Особенно большое значение он придает так назывемым "Роллбанам". (Это были специально построенные автомагистрали для тяжелого транспорта дальнего следования, по которым части снабжения продвигались по огромным малонаселенным русским равнинам.) "Ожидается, что операции будут развиваться достаточно быстро благодаря большому числу моторизированных частей, в связи с чем части полиции безопасности также должны быть моторизировнаы, чтобы они могли активно действовать как в тылу, так и на фронте. Все это было тщательно обсуждено с фюрером, и он лично распорядился, чтобы эти планы были выполнены. Это необычная операция, поэтому все технические аспекты должны быть детально обсуждены с начальником квартирмейстерской службы. Фюрер высказал еще одну мысль, с которой я целиком согласен: впервые эти специальные части будут задействованы на фронте, каждый их член получит возможность проявить себя и заслужить награду. Это окончательно рассеет ложное убеждение, будто бы сотрудники исполнительных (административных? карательных?) управлений - трусы, окопавшиеся на безопасных должностях вдали от линии фронта. Это крайне важно, потому что это усилит наши позиции относительно вермахта и будет иметь благоприятный эффект в кадровом и финансовом отношении.

Обсуждение этого вопроса с армией идет с марта, переговоры с ОКВ (Верховным командованием вооруженных сил) вел Мюллер. У него уже состоялись беседы с начальником квартирмейстерской службы и его штабом. Но Мюллер ужасно неуклюж в делах такого рода. Он не способен найти нужное слово, и в своей типично баварской бестолковой манере он становится очень упрямым, когда дело касается второстепенных деталей. Наконец, он попросту обращаетяс со своим собеседником как с прусской свиньей. Это, конечно же, возмутительно. Вагнер был совершенно прав, когда пожаловался мне на Мюллера. Поэтому я уже сообщил Мюллеру, что он должен быть отозван с переговоров. Он пришлет вам все относящиеся к делу документы сегодня днем. Я уже говорил о вас с Вагнером и сказал ему, что, хотя вы и очень молоды, я абмолютно уверен, что он найдет вашу манеру вести переговоры более способствующей достижению положительного результата. Завтра он лично примет вас и начнет прорабатывать с вами весь этот вопрос."

Здесь я впервые прервал Гейдриха, чтобы спросить его, какие главные интересы я должен обеспечить.

В своем ответе он обрисовал стоящую предо мной проблему, которая в упрошенном виде сводилась к старой истории ревности и антогонизма между армией и СС. Моя работа заключалась в выработке компромисса с генералом Вагнером в отношении каналов связей и взаимоотношений командования гражданских и военных начальников, проблем транспорта, снабжения горючим и других необходимых деталей. Необходимо было в кратчайшие сроки принять рабочее решение, которое удовлетворяло бы обе стороны.

В должный срок результат был достигнут, и Гейдрих, казалось, был весьма доволен.

С этого момента развитие событий стало стремительным.Подготовка такой кампании, мобилизация такого огромного числа людей и таких количеств материалов требовало невероятной энергии о всех тех, кто имел отношение к работе по организации и планированию. Тот, кому не удалось пережить дни, подобные этим, не может даже представить себе, как много требовалось от каждого из нас. Особенно это было справедливо в отношении моей работы в качестве главы управления контрразведки. Для нас война с Россией уже началась, и на фронте секретной службы уже шли бои. Одним из принципов нашей работы было как можно больше сохранить неослабное наблюдение за раскрытыми нами шпионскими организациями, чтобы мы смогли проникнуть в них еще до того, как начнутся настоящие сражения. Для нас было жизненно важно скрыть от иностранной разведки нашу лихорадочную мобилизациооную активность. Я приказал своим сотрудникам провести превентивную акцию - массовые аресты подозреваемых. Эти меры были осуществлены в сотрудничестве а абвером Канариса и другими ведомствами вермахта, при этом особое внимание было уделено высоко "чувствительным" участкам, таким как железнодорожные сортировочные участки и пограничные посты.