Патрик Модиано - Улица Темных Лавок

- Вы не виделись с ним после его возвращения?

- Нет. Я и понятия не имел, что он вернулся.

- Если бы он сидел сейчас напротив вас, вы бы его узнали?

- Может быть, и нет.

Я не осмелился намекнуть ему, что Фредди Говард де Люц - это я. Прямых доказательств у меня еще не было. Но я не терял надежды...

- Когда я знал Фредди, ему было десять лет... Отец взял меня с собой в Вальбрез, чтобы мы поиграли вместе...

Официант подошел к нашему столику и ждал, пока Клод Говард на чем-нибудь остановит свой выбор, но тот даже не заметил его присутствия, и официант стоял навытяжку, словно часовой.

- Чтоб уж быть до конца честным, месье, мне кажется, что Фредди умер...

- Не надо так говорить...

- Я тронут, что вы интересуетесь судьбой нашего несчастного семейства. Нам не повезло... По всей видимости, я единственный, кто остался в живых, - и поглядите, чем вынужден заниматься, чтобы заработать на жизнь...

Он ударил кулаком по столу, в это время принесли рыбную солянку, и хозяйка ресторана подошла к нам с заискивающей улыбкой.

- Месье Говард... "Золотые потроха" прошли удачно в этом году?

Но он не услышал ее слов и наклонился ко мне.

- В сущности, - сказал он, - нам не следовало уезжать с острова Маврикий...

11

Старый желто-серый вокзальчик, бетонная ажурная ограда, за ней перрон, на котором я оказался, выйдя из вагона пригородного поезда. Пустынная вокзальная площадь, только мальчик катается на роликах невдалеке под деревьями.

Давным-давно я тоже играл здесь, думал я. Это тихое место действительно что-то напоминало мне. Мой дед, Говард де Люц, приходил встречать меня к парижскому поезду - а может быть, наоборот? Летними вечерами я ждал его на перроне вместе с бабушкой, урожденной Мэйбл Доунэхью.

Дальше, за вокзалом, дорога, широкая, как шоссе, но машин на ней почти нет. Я иду вдоль парка с такой же бетонной оградой, что и на вокзальной площади.

По ту сторону дороги несколько магазинчиков под общей крышей. Кинотеатр. За ним скрытая листвой гостиница, она стоит на углу улицы, полого идущей вверх. Я сворачиваю на нее не раздумывая - план Вальбреза я уже изучил. В конце этой улицы, обсаженной деревьями, высокая каменная стена, чем-то похожая на крепостную. На решетке ворот висит трухлявая дощечка, половину букв надо угадывать, но наконец мне удается прочесть: "УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫМИ ВЛАДЕНИЯМИ". За воротами - запущенная лужайка. В глубине длинное здание из кирпича и камня в стиле Людовика XIII. Выступающая центральная его часть на этаж выше боковых флигелей, увенчанных башенками с куполами. Ставни на всех окнах закрыты.

Глубокая печаль охватила меня: возможно, я стоял перед замком, где прошло мое детство. Я толкнул калитку, она легко подалась. Сколько лет я не открывал ее? Справа я заметил кирпичное строение, скорее всего когда-то это была конюшня.

Трава доходила мне почти до колен, и я старался как можно быстрее пройти по лужайке к дому. Его безмолвие настораживало. Я боялся, что за фасадом нет уже ничего, кроме высокой травы и обломков рухнувших стен.

Меня окликнули. Я обернулся. У конюшни какой-то человек махал мне рукой. Я остановился и наблюдал, не двигаясь, как он идет ко мне по лужайке, больше похожей на джунгли. Довольно высокий, широкоплечий человек, в зеленом вельветовом костюме.

- Что вам угодно?

Он остановился в нескольких шагах от меня. Усатый, темноволосый.

- Я бы хотел навести справки о месье Говард де Люце.

Я подошел ближе. Может, он меня узнает? Все время я упрямо надеялся на это, и каждый раз, увы, меня ждало разочарование.

- О каком именно Говард де Люце?

- О Фредди.

Я бросил "Фредди" дрогнувшим голосом, словно произносил свое собственное имя после долгих лет забвения.

Он вытаращил глаза:

- Фредди...

В эту минуту мне на самом деле показалось, что это мое имя.

- Фредди? Но его здесь уже нет...

Нет, он меня не узнал. Никто меня не узнавал.

- Так что, собственно говоря, вас интересует?

- Я хотел выяснить, что стало с Фредди Говард де Люцем...

Он недоверчиво посмотрел на меня и сунул руку в карман штанов. Вот выхватит сейчас оружие и пригрозит мне. Но нет. Он вытащил носовой платок и вытер лоб.

- Вы кто?

- Я дружил с Фредди в Америке, очень давно, и хочу узнать, что с ним стало.

Лицо его прояснилось.

- В Америке? Вы дружили с Фредди в Америке?

Слово "Америка", казалось, произвело на него магическое действие. Он готов был чуть ли не расцеловать меня - в благодарность за дружбу с Фредди "в Америке".

- В Америке? Значит, вы знали его, когда он был доверенным лицом...

- Джона Гилберта.

Вся его подозрительность тут же исчезла. Он даже взял меня за руку.

- Пройдем здесь.

Он потянул меня влево, к каменной ограде, где трава была пониже и угадывались следы старой тропинки.

- У меня уже очень давно не было вестей от Фредди, - сказал он серьезно.

Его зеленый вельветовый костюм был местами сильно вытерт, на плечах, локтях и коленях нашиты кожаные заплатки.

- Вы американец?

- Да.

- Фредди прислал мне несколько открыток из Америки.

- Вы сохранили их?

- Конечно.

Мы зашагали к замку.

- Вы не бывали здесь прежде? - спросил он.

- Нет, никогда.

- А откуда же у вас адрес?

- Мне дал его кузен Фредди, Клод Говард де Люц...

- Я его не знаю.

Мы подошли к одной из башенок с куполом. Обогнули ее. Он показал мне дверцу:

- Только через эту дверь еще и можно войти.

Он повернул ключ. Мы вошли. Миновали пустую темную комнату, потом коридор. И оказались в комнате с разноцветными витражами, которые придавали ей вид не то часовни, не то зимнего сада.

- Здесь была летняя столовая, - сказал он.

Никакой мебели, кроме старого дивана, обитого потертым красным бархатом, - на него мы и сели. Он достал из кармана трубку и не торопясь раскурил ее. Сквозь витражи в комнату струился голубоватый свет.

Я поднял голову и увидел, что потолок тоже голубой, с бледными пятнами - облаками. Он проследил за моим взглядом.

- Это Фредди разрисовал потолок и стены.

На единственной стене комнаты, выкрашенной в зеленый цвет, - почти стершаяся пальма. Я старался представить себе эту комнату в те давние времена, когда мы здесь обедали. Потолок, на котором я написал небо. Зеленую стену - эта пальма, наверное, должна была вносить какую-то тропическую ноту. Витражи отбрасывают на наши лица синеватый свет. Только что же это были за лица?

- Осталась одна эта комната, в другие не войти, - сказал он. - Двери опечатаны.

- Почему?

- На дом наложен арест.

Я оцепенел.

- Все опечатали, но мне разрешили остаться. Не знаю, надолго ли?..

Он затянулся и покачал головой.

- Время от времени приходит какой-то тип из Управления - проверяет. Они, похоже, никак не примут решения.