Патрик Модиано - Улица Темных Лавок

- Кто?

- Управление.

Я плохо понимал, что он имеет в виду, но вспомнил трухлявую дощечку: "Управление Государственными Владениями".

- Вы давно здесь живете?

- О да... Я приехал, когда умер месье Говард де Люц... Дед Фредди... Я ухаживал за парком и служил шофером у мадам... У бабушки Фредди.

- А его родители?

- Они, видимо, умерли очень молодыми. Его воспитывали дед и бабушка.

Значит, меня воспитывали дед и бабушка. После смерти деда мы жили здесь с бабушкой, урожденной Мэйбл Доунэхью, и этим человеком.

- Как вас зовут?

- Робер.

- А как вас называл Фредди?

- Его бабушка звала меня Бобом. Она же была американка. И Фредди тоже Бобом.

Это имя, Боб, ничего во мне не пробудило. Но ведь и он не узнавал меня.

- Потом бабушка умерла. С деньгами и тогда уже было трудновато... Дед Фредди растратил состояние своей жены... Огромное американское состояние...

Он немедленно затянулся, и к потолку поползли струйки голубого дыма. Эта комната с большими витражами и рисунками Фредди - моими? - на стене и на потолке была, наверное, его убежищем.

- Потом Фредди исчез... Не сказав ни слова... Не знаю, что случилось... На все их имущество наложен арест...

Опять эти слова "наложен арест", как дверь, которую грубо захлопывают перед вашим носом в ту минуту, когда вы намеревались переступить порог.

- И с тех пор я жду... Хотел бы я знать, что они собираются со мной делать... Они все-таки не могут просто выкинуть меня на улицу...

- Где вы живете?

- В бывших конюшнях. Дед Фредди переделал их.

Он смотрел на меня, зажав в зубах трубку.

- А вы? Расскажите, как вы познакомились с Фредди в Америке.

- Ну... это длинная история...

- Давайте немного пройдемся? Я покажу вам парк...

- С удовольствием.

Он открыл застекленную дверь, и мы спустились по каменным ступенькам. Перед нами была лужайка вроде той, по которой я с трудом пробирался к дому, но тут трава была гораздо ниже. К моему величайшему удивлению, задняя сторона здания совсем не соответствовала фасаду - она была построена из серого камня. И крыша была другая: ее усложняли многочисленные скаты и щипцы, так что дом, который с первого взгляда можно было принять за дворец времен Людовика XIII, напоминал с этой стороны скорее курортную виллу, построенную в конце XIX века, такие виллы и сейчас попадаются иногда в Биаррице.

- Я стараюсь ухаживать за этой частью парка, - сказал он. - Но одному трудно.

Мы прошли вдоль лужайки по аллее, посыпанной гравием. Слева от нас тянулись аккуратно подстриженные кусты в человеческий рост. Он указал на них.

- Лабиринт. Его посадил дед Фредди. Я слежу за ним, как могу. Надо же, чтобы хоть что-то оставалось как прежде.

Мы углубились в "лабиринт" с бокового входа, и нам пришлось наклониться, чтобы пройти под зеленым сводом. Тут пересекались многочисленные аллеи, и были свои перекрестки, круглые площадки, повороты под прямым углом, по синусоиде, и тупики, и зеленая деревянная скамейка под грабами... Наверное, ребенком я играл здесь в прятки с дедом или со своими приятелями, и, без сомнения, в этом волшебном "лабиринте", где пахло бирючиной и сосной, я провел лучшие минуты своей жизни. Когда мы вышли, я не удержался:

- Странно... Этот лабиринт мне что-то напоминает...

Но он, казалось, не слышал меня... На краю лужайки стоял старый, заржавевший турник с двумя качелями.

- Вы позволите...

Он сел на качели и снова раскурил трубку. Я устроился рядом, на других качелях. Заходящее солнце обволакивало кусты и лужайку нежным оранжевым светом. И серый камень замка был весь в оранжевых бликах.

Тут я и показал ему фотографию, где были сняты Гэй Орлова, старый Джорджадзе и я.

- Вы знаете этих людей?

Он долго смотрел на снимок, не вынимая изо рта трубки.

- Ее-то я хорошо знал... - Он ткнул указательным пальцем в лицо Гэй Орловой. - Русскую...

Он произнес это как-то мечтательно и весело.

- Еще бы мне ее не знать, эту русскую...

Он усмехнулся:

- В последние годы Фредди часто бывал здесь вместе с ней... Девочка была что надо... Блондинка... Но уж пила, я вам скажу... Вы знали ее?

- Да, - сказал я. - Я видел ее с Фредди в Америке.

- Выходит, он познакомился с русской в Америке?

- Да.

- Вот она, наверное, могла бы вам сказать, где сейчас Фредди... Надо бы у нее спросить...

- А этот темноволосый, рядом с русской?

Он еще ниже склонился над фотографией, чтобы рассмотреть получше. Сердце мое забилось сильнее.

- Ну да... Его я тоже знаю... Постойте... Конечно... Это друг Фредди... Он приезжал сюда с Фредди, русской и еще одной девушкой... По-моему, он латиноамериканец или что-то в этом роде...

- Вам не кажется, что он похож на меня?

- Да... Может быть... - сказал он неуверенно.

Ну вот, теперь стало ясно, что меня звали не Фредди Говард де Люц. Я глядел на высокую траву - лучи заходящего солнца озаряли уже только край лужайки. Я никогда не гулял по ней под руку с американской бабушкой. Никогда не играл ребенком в "лабиринте". И этот ржавый турник с качелями был поставлен не для меня. Жаль.

- Вы говорите - латиноамериканец?

- Да, но по-французски он говорил, как мы с вами...

- Он часто бывал здесь?

- Много раз.

- Откуда вы знаете, что он из Латинской Америки?

- Я как-то ездил за ним на машине в Париж, чтобы привезти сюда. Он назначил мне свидание у себя на службе... В каком-то латиноамериканском посольстве...

- В каком?

- Ну, вы слишком многого от меня хотите...

Мне надо было свыкнуться с этой переменой. Я уже не был отпрыском семейства, чья фамилия значилась в старых светских Боттенах и даже в ежегоднике, а каким-то латиноамериканцем, найти следы которого было бесконечно сложнее...

- По-моему, он друг детства Фредди.

- Он приезжал с дамой?

- Да. Два-три раза. Она была француженка. Приезжали все вчетвером, вместе с русской и Фредди... После смерти бабушки...

Он встал.

- Может, вернемся? Холодает...

Уже стемнело, и мы устроились в "летней столовой".

- Это была любимая комната Фредди... Они допоздна засиживались здесь с русской, латиноамериканцем и его девушкой...

Очертания дивана расплылись, на потолок ромбами и решеткой ложились тени. А я тщетно пытался уловить эхо наших давних вечеринок...

- Они поставили тут бильярд... Играла в основном подружка латиноамериканца... И всегда выигрывала... Можете мне поверить, я несколько раз был ее партнером... Вот, смотрите, бильярд еще здесь...

Он потянул меня в темный коридор, зажег карманный фонарик, и мы вышли в просторный, выложенный плитами холл, откуда вела наверх парадная лестница.

- Парадный вход.

Под лестницей я действительно увидел бильярд. Он осветил его фонариком. Белый шар лежал в самом центре, как будто партию прервали и вот-вот продолжат. И Гэй Орлова, а может быть, я, или Фредди, или эта загадочная француженка, сопровождавшая меня, или Боб - кто-нибудь уже наклоняется для удара.