Патрик Модиано - Улица Темных Лавок

- Скажите... а вы... вы давно знали Дениз?

- Да... Нас познакомил Леон.

- Леон?

- Леон Ван Аллен.

- Ну как же, конечно, - произнес я, пораженный ее тоном, почти укоризненным, когда при имени "Леон" я не вспомнил в ту же минуту этого Леона Ван Аллена. - А как поживает Леон Ван Аллен? - спросил я.

- О... я уже года два-три ничего о нем не слышала... Он уехал в голландскую Гвиану, в Парамарибо... Организовал там школу танцев...

- Танцев?

- Да. До ателье Леон занимался балетом... Вы разве не знали?

- Знал, конечно. Просто забыл.

Она откинулась назад, чтобы опереться о стену, и затянула туже пояс халата.

- Ну а как жили вы?

- Я? Да никак, собственно...

- Вы уже не работаете в миссии Доминиканской Республики?

- Нет.

- Помните, вы предложили сделать мне доминиканский паспорт? Вы говорили, что в нашей жизни всегда следует принимать меры предосторожности и иметь одновременно несколько паспортов...

Это воспоминание позабавило ее. Она усмехнулась.

- Когда вы слышали о Дениз... в последний раз? - спросил я.

- Когда вы уехали с ней в Межев, она написала мне оттуда. А с тех пор ни слова.

Она вопросительно посмотрела на меня, но, видимо, не осмелилась задать прямой вопрос. Кто же такая эта Дениз? И какую роль играла она в моей жизни?

- Знаете, - сказал я, - бывают минуты, когда мне кажется, что я живу словно в тумане. У меня какие-то провалы в памяти... Периоды хандры... Проходя по этой улице, я позволил себе... подняться... чтобы... чтобы... вернуть...

Я тщетно искал точное слово, но это уже не имело значения, потому что она улыбалась, и по этой улыбке я понял, что мой поступок ее не удивил.

- Вы хотите сказать - вернуть доброе старое время?

- Да. Именно... Доброе старое время.

С низкого столика в изголовье дивана она взяла позолоченную коробку и открыла ее. В ней были сигареты.

- Нет, спасибо, - сказал я.

- Бросили? Это английские. Я же помню, вы курили только английские сигареты... Всякий раз, когда мы собирались здесь втроем, с Дениз, вы приносили мне полную сумку английских сигарет...

- Да, верно...

- Вы могли доставать их сколько угодно в Доминиканской миссии...

Я протянул руку к позолоченной коробке и взял сигарету, зажав ее между большим и указательным пальцами. Потом, не без опасения, сунул в рот. Закурив, она передала мне зажигалку. Мне пришлось чиркнуть несколько раз, прежде чем показалось пламя. Я затянулся. Но в ту же минуту ощутил болезненное покалывание и закашлялся.

- Отвык, - сказал я.

Я не знал, как мне избавиться от этой сигареты, и продолжал держать ее между большим и указательным пальцами, пока она тлела.

- Так, значит, - сказал я, - вы теперь живете здесь?

- Да. Я снова перебралась сюда, когда отчаялась узнать что-нибудь о Дениз... К тому же перед отъездом она сказала, что я могу вернуться в эту квартиру...

- Перед отъездом?

- Ну да... С вами, в Межев...

Она пожала плечами, как будто для меня это должно было быть очевидным.

- Мне кажется, я недолго жил в этой квартире.

- Несколько месяцев, вместе с Дениз...

- А вы жили тут до нас?

Она озадаченно посмотрела на меня.

- Ну конечно, а как же... Это ведь моя квартира... Я предложила Дениз пожить здесь, потому что собиралась уехать из Парижа...

- Извините... Я... думал о другом.

- Дениз тут было очень удобно... Достаточно места, чтобы устроить швейную мастерскую.

Может, Дениз - портниха?

- Не могу понять, почему мы уехали из этой квартиры... - сказал я.

- Я тоже...

Снова этот вопросительный взгляд. Но что я мог ей объяснить? Я знал еще меньше, чем она. Обо всем этом я просто ничего не знал. Истлевший окурок жег мне пальцы, и наконец я все-таки положил его в пепельницу.

- Мы виделись с вами до того, как перебрались сюда? - отважился я.

- Виделись. Два-три раза. У вас в отеле...

- В каком?

- На улице Камбон. Отель "Кастилия". Помните вашу с Дениз зеленую комнату?

- Да.

- Вы уехали из "Кастилии", потому что уже не чувствовали себя там в безопасности... Так ведь, да?

- Да.

- И правда, странное было время...

- Какое время?

Она не ответила и закурила новую сигарету.

- Если позволите, я покажу вам несколько фотографий...

Я достал из внутреннего кармана пиджака конверт, с которым уже не расставался. Я показал ей фотографию, где мы были сняты в "летней столовой" - Фредди Говард де Люц, Гэй Орлова, незнакомая девушка и я.

- Узнаете меня?

Она повернулась, чтобы рассмотреть фотографию на свету.

- Вы тут с Дениз, а двух других я не знаю...

Значит, это была Дениз.

- Вы не знаете Фредди Говард де Люца?

- Нет.

- А Гэй Орлову?

- Нет.

Как все-таки разобщенно живут люди, если даже их друзья незнакомы друг с другом. Жаль.

- У меня еще два ее снимка.

Я протянул ей маленькую карточку с удостоверения и ту, где Дениз стоит, облокотившись о перила.

- Эту я видела... По-моему, она даже послала мне ее из Межева... Не помню, куда я ее дела...

Я взял у нее снимок и внимательно вгляделся в него. Межев. За спиной Дениз окно с деревянными ставнями. Да, ставни, перила, веранда, - вполне возможно, что это и в самом деле горное шале.

- Все-таки наш отъезд в Межев был странной затеей, - неожиданно заявил я. - Дениз не говорила вам, что она об этом думает?

Она разглядывала карточку с удостоверения. С бьющимся сердцем я ждал, когда она наконец ответит.

Она подняла голову.

- Да... Дениз говорила... Она говорила, что Межев - надежное место... И что там у вас всегда будет возможность в случае чего перейти границу...

- Да, конечно...

Я не осмелился продолжать. Ну почему я начинаю так робеть и бояться, когда наконец подхожу к тому, что меня действительно глубоко волнует? Но она тоже, я понял это по ее взгляду, ждала от меня объяснений. Мы оба молчали. Наконец она решилась:

- Но что все-таки произошло в Межеве?

Она спросила это так настойчиво, что я впервые ощутил, как меня охватывает отчаяние, и даже не отчаяние, а чувство полной безнадежности, настигающее в тот момент, когда внезапно понимаешь, что никакие усилия, никакие душевные качества и благие порывы не помогут побороть непреодолимое препятствие.

- Я расскажу вам... в другой раз...

Наверное, в моем взгляде или голосе промелькнуло какое-то смятение, потому что она сжала мою руку, словно утешая, и сказала:

- Простите, что я задаю вам нескромные вопросы... Но... Дениз... была моей подругой...

- Понимаю...

Она поднялась.

- Подождите минутку.

Она вышла. Я посмотрел на светлые блики у своих ног - солнечные лучи падали прямо на белый шерстяной коврик. Потом перевел взгляд на паркет, на прямоугольный стол и на старый манекен, принадлежавший некой Дениз. Неужели все-таки бывает, что так и не узнаешь места, где жил когда-то?

Она вернулась, неся что-то. Две книги. Записную книжку.