Михаил Меньшиков - Письма к ближним

Мне кажется, что Спаситель вовсе не так смотрел на это дело, и заветы Его вовсе не те. Г. Киреев взял не полные тексты Христовых слов и взял их без связи с эпизодами, в которых они включены. Получается страшная, прямо диаметральная разница с тем смыслом, который вытекает из более полного текста и общей связи. Всего полнее учение Христа о браке приведено у ап. Матфея; у Марка оно сокращено, у Луки – всего один стих, видимо, совершенно случайно попавший между другими, без всякой с ними связи. Возьмем же полное учение Христа о браке – оно не так длинно.

«И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?»

Обратите внимание: спрашивают не о том, допустим развод или нет. Он был дозволен Моисеем, и законною причиною считалось, просто если жена перестала нравиться. Казуисты еврейские «искушали» Христа, ловили Его на противоречии Моисею. Христос, как бы презирая слабые хитросплетения книжников, сразу указал вечный и единственный случай, когда брак нерасторжим:

«Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? (Быт., I. 27) И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью (Быт., II, 24), так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человека да не разлучает».

Сказать, что развод допустим «по всякой причине», значило бы уничтожить брак, вернуть его к условиям животной жизни. Сказать, что развод недопустим вовсе, значило бы отменить закон Моисея, а Христос пришел «не нарушить закон, а исполнить». Христос пробовал возвратить сознание книжников к первозданному условию брака. Истинный брак – это когда муж до такой степени мужчина в отношении жены, а жена до такой степени женщина в отношении мужа, что напоминают сотворенных Богом первых людей. Необходимое условие, чтобы влечение между супругами было бы до того сильно, чтобы превозмогало все другие, самые глубокие связи родства, и чтобы муж прилепился к жене до слияния с нею в одну плоть. «Так что они не двое, а уже одна плоть», как бы подчеркивает Христос этот первый и единственный признак нерасторжимого брака. Что это влечение – не каприз и не аксессуар брака, а его таинство, Христос утвердил словами: «Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Только в том случае брак есть сочетание Божие, когда два становятся одною плотью, т. е. действительно жить один без другого не могут. Всякое другое сочетание, где этого единственного вечного требования нет, не будет божеское. Если божеское нельзя нарушить, то небожеское, может быть, нельзя не нарушить. Поясню примерами. Если где-нибудь на необитаемом острове или в человеческом обществе встречаются мужчина и женщина и сразу узнают друг в друге нечто без меры драгоценное, милое, родное, как будто потерянное когда-то в вечности и вдруг найденное, если друг в друге они видят полный несказанной прелести образ человеческий, сквозь который точно светит само божество, если вся радость, вся красота, вся правда жизни в том, чтобы быть вместе и не разлучаться и завивать гнездо родных деток, если все это искренно и непритворно, то неужели не ясно, что это сам Бог сочетал мужчину и женщину, и таинство брака налицо? Неужели не ясно, что разлучить таких любящих был бы тяжкий грех? А и в древности, и в наше время правом разлучения любящих обладали отцы в отношении детей, господа в отношении рабов и пр. Вот против этих нечестивых покушений развязать то, что связал Бог, гремит Христов завет: «Что Бог сочетал, человек да не разлучает».

Но возьмем другой случай. Богатый старец венчается по всем правилам обряда с невинною девушкой, которой внушает страх и отвращение. Скажите, разве этого не бывает?! От аналоя они идут на брачное ложе, и она, как зверек в лапах хищного зверя, переживает самые черные, самые проклятые минуты жизни. Скажите по совести, Бог ли сочетал их? Не кощунство ли даже пробовать освящать такой брак, и вообще можно ли его какими бы то ни было пышными церемониями освятить? Поганое остается поганым, жертва остается жертвой, и на десятый год брака, как в первый день, ясно, что никакой «одной плоти» нет, что он для нее не мужчина, она ему не женщина. Даже если бы дети пошли: дети возможны ведь и от разбойничьего насилия в лесу, но такое насилие не брак же, не божеское сочетание. Вникните в слова Христа. Он считает нерасторжимым не всякий половой союз, а лишь благодатный, отвечающий замыслу Творца, сочетанный Богом. И такой союз «человек да не разлучает». Но союзы человеческие без этого единственного, Христом указанного условия – любви искренней – они расторжимы по самой природе, как расторжима гнилая ветошь, как расторжимо все, что не имеет действительной связи.

А.А. Киреев ссылается на сокращенный текст ап. Марка: «Кто женится на разведенной – прелюбодействует». Но в более полном тексте ап. Марка сказано: «Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует». Подобно тому, как Христом указано единственное условие, когда брак нерасторжим – любовь. – Им же указано единственное условие, когда брак расторжим, – это прелюбодеяние. Г. Киреев вышучивает буквальное понимание этого текста, называет его «премией за прелюбодеяние»; на самом деле слова Христа здесь столь же непреложны, как и в первом случае. В самом деле: раз есть любовь – налицо истинный боговенчанный брак. Но раз является прелюбодеяние с той или другой стороны, стало быть, нет любви, и брак тем самым уже расторгнут. Изменяющие друг другу супруги могут сожительствовать, но это будет уже не истинный, не благословенный брак, а та гнилая ветошь, что сегодня держится, завтра рвется. Чтобы не обманывать Бога, людей и себя, лучше же открыто развестись, и Христос разрешает это. Нельзя в каком-либо ином смысле толковать стих 9 гл. XIX Мф. В нем прибавлено: «Женившийся на разведенной прелюбодействует». Как продолжение предыдущего, не отделенное даже точкой, эта фраза подчиняется общему смыслу стиха. Само собою подразумевается: «Разведенной не за прелюбодеяние». Если женщина искренно любила мужа и отпущена им, значит она продолжает любить его именно и брак с каждым другим был бы без любви, без божеского сочетания, т. е. был бы прелюбодеянием.

Ко времени Христа закон Моисеев обветшал. Многое в этом законе было дано уже обветшавшим людям «по жестокосердию» их. В окаменевших скрижалях Закона бедное сознание книжников было замуровано, как в темнице. Намерения Творца, казавшиеся ясными во времена первозданные, забылись, их заслонили намерения человеческие, мечтательные и шаткие. Христос пришел для того, чтобы восстановить в сознания людей вечные планы жизни. В применении к браку эти планы не в том, чтобы был выполнен тот или другой обряд, а в том, чтобы была любовь, то «произволение благое и непринужденное и крепкая мысль», на чем настаивает церковь в чине венчания. Это произволение необходимо не только на один момент, когда спрашивает священник, но на всем течении брачного процесса, до самой смерти супругов. Исчезает это «произволение непринужденное» – исчезает и брак. Г. Киреев и школа, к которой он принадлежит, напирают на текст: «Что Бог сочетал, то человек да не разлучает». На это следовало бы напирать и противоположной школе. Счастливых браков, как известно, страшно мало. Большинство – браки несчастные, фальшивые, корыстные, грязные, предательские, лицемерные. Какое мы имеем право предполагать, что «Бог сочетал» все эти скверные браки? Не кощунство ли думать, что Бог участвует в устройстве западни, в которой часто две души бьются в безвыходной тесноте, измучиваясь до преступления, до самоубийства? Если же скверный брак не Божье дело, то грех ли разрушить его? Развод бесконечно нравственнее каждого из браков, в котором он дается, ибо прекратить позор и ложь всегда нравственнее, чем продолжать их.