Константин Курбатов - Еретик Жоффруа Валле

Двери внизу уже выломали и теперь приступом брали лестницу. Слышались грохот, ругань и звон стали.

— Нам не сдержать их, — доложили адмиралу. — Сейчас они будут здесь.

— Уходите, — приподнял он здоровую руку, — оставьте меня и спасайтесь через крышу. Вы сделали все, что могли. Я от души благодарю вас за верную службу и благословляю. Уходите.

Когда люди герцога ворвались в спальню, адмирал, превозмогая слабость, поднялся с кровати. Он хотел, как подобает воину, встретить смерть стоя.

Первый же удар сбил адмирала с ног. Его добивали лежащего на полу шпагами и кольями. Теми кольями, которыми только что выламывали дверь.

— Как там, ребята?! — кричал во дворе Генрих Гиз.

— Готово, ваша светлость! — отвечали ему.

— Давайте его сюда!

Бездыханное тело проволокли за ноги к балкону и швырнули через ограду.

Тело адмирала глухо ударилось о землю. Герцог в нетерпении спрыгнул с коня и подбежал к поверженному врагу.

— Осветите ему лицо! — приказал он.

Факелы, треща, опустились к земле. Услужливая рука полой адмиральского плаща стерла с лица кровь.

— Свершилось! — выпрямился герцог, гордо ставя ногу на бездыханное тело. — Зло всегда находит свой достойный конец. Благодарю Тебя, Господи, что Ты покарал негодяя.

Легко вскочив в седло, герцог крикнул:

— Тело адмирала сберечь! Я должен показать его королю. В особняке долго не задерживаться! Вперед, мои отважные воины! Вас ждет множество других богатых домов. За мной! Самое трудное вы сделали. Завершим с честью то, что мы столь славно начали. Смерть гугенотам! Да здравствует святая католическая вера! Да здравствует месса!

Подковы коня, ударив в камень, высекли искры. Копыта простучали по направлению к воротам. Вслед за своим вождем, хищно горланя, хлынула толпа тех, кому не досталась пожива в особняке адмирала.

— Бей гугенотов! — изрыгали глотки.

За воротами люди разбивались на небольшие группы, у каждой из которых здесь же находился командир. Одну из таких групп, в которую вошли три солдата из королевской гвардии и разносчик оливкового масла, возглавил капитан Жерар де Жийю.

— Слушай мою команду! — гаркнул он. — Не упускать друг друга из вида. Раненых добивать. Не щадить ни женщин, ни стариков, ни детей. Таков приказ! И помните: сам Господь Бог благословляет вас на святое дело.

Первый дом, в который ворвалась четверка во главе со своим предводителем, долго их не задержал. Двое пожилых людей в нижнем белье с ужасом жались в скромной спаленке у стены. Мужчина держал в дрожащей руке подсвечник. Другой рукой он обнимал прильнувшую к нему женщину. Одна босая нога у женщины стояла на другой.

— Что вам угодно, господа? — хрипло проговорил мужчина. — По какому праву…

— Это дом мясника Руже? — спросил капитан.

— Да, вы имеете честь разговаривать с хозяином. Но что вам угодно в столь поздний час, господа? И какое вы имеете право…

— Мы явились к вам, чтобы узнать: ходите ли вы к мессе, — сказал длинный разносчик оливкового масла.

— Какое вы имеете право, господа? Вы очень напугали мою жену… Мы вольны самостоятельно решать… Сегодня даже сам король…

— Ты еще смеешь ссылаться на короля, негодяй?! — воскликнул капитан. — Король послал меня, мясник, чтобы я объяснил тебе то, чего ты до сих пор не понял.

И в руке капитана сверкнула сталь.

— Ребята! — крикнул он. — Совершив кару, всех выкидывайте на улицу, никого не оставляйте в доме. В окна их, живо!

Солдаты ударом сапог распахнули окно, вышвырнули трупы супругов на улицу.

Капитан достал из кармана бумажку, заглянул в нее.

— Кончай копаться в барахле! Здесь жирно не разживетесь. Один факельщик вперед, второй — сзади. Двинулись!

Через два часа узлы у солдат сделались такими огромными, что, копаясь в новых сундуках, им приходилось все больше ограничивать себя. Немало довелось им за свою жизнь повоевать и пограбить, но с такой легкой поживой они встретились впервые. Сонные жильцы что курята. Им режут глотки, а они лишь таращат глаза, испуганно кудахчут да хлопают крыльями.

Чувства постепенно притуплялись, брала свое усталость. Поборники правого дела убивали уже без злости и азарта.

Клонило в сон, уставшие руки просили отдыха.

— Всю ночь теперь так? — ворчали солдаты. — Пора и на боковую.

— Молчать! — кричал капитан. — Вы исполняете святую миссию. Каждого дезертира я пристрелю на месте. Пока мы не покончим со всеми, кто значится у меня в списке, об отдыхе и не мечтайте.

Из-за усталости стали лениво выбрасывать на улицу недобитых. Видно, подобное происходило не только у молодчиков капитана Жерара де Жийю. Потому что по темным улицам между многочисленными, полуобнаженными трупами, со стоном ползали раненые. Многие из них пытались подняться, найти спасительный кров. Переходящие из дома в дом исполнители святой миссии добивали их пиками и шпагами.

Усталых миссионеров бравого капитана неожиданно взбодрил жалобный крик, который слышался сквозь закрытое окно:

— Золото! Мое золото! Я не отдам им золота!

— Сюда! — позвал за собой длинный разносчик оливкового масла.

Дом, из которого доносился крик, в списке капитана не значился. Но солдаты вмиг забыли про усталость. Когда они ворвались в вонючее жилище Люсьена Ледрома, то невольно попятились. Ни на одной самой смрадной помойке храбрецам не доводилось сталкиваться со столь крепким ароматом.

— Запашок как в преисподней, — сморщили носы гвардейцы.

Хозяина они дома не застали. А из-под вороха грязного тряпья высунулась всклокоченная голова, и старческий голос заверещал:

— Помогите! На помощь! Они пришли украсть у меня золото!

— Где золото?! — рявкнули солдаты.

— Не отдам! — закричала старуха.

Ее выдернули из тряпья, крепко тряхнули.

— Прирежем! Где золото?

— Ага! — вопила старая ведьма. — Золотишка захотели! А раньше никто не верил, что у меня золото.

Капитан Жерар де Жийю тоже заинтересовался дикой старухой. Такое иногда встречалось — ходит нищим оборванцем, а денежки, и подчас немалые, бережет в кубышке.

— Скажи им, где золото! — приказал он.

— Не трогайте ее, — угрюмо проворчал ученик кузнеца крепыш Поль. — Ненормальная она.

— А ты нормальный? — бросились к нему. — Ты знаешь, где она прячет золото?

— Дурачье, — сказал Поль. — Вон в том ящике у нее золото.

Кинулись к ящику, вытряхнули из него зловонное содержимое.

— Издеваешься, парень?

Он схватил, чтобы защититься, увесистый табурет. Но вскинуть его над головой не успел. Острая пика навылет пронзила могучую грудь.

— Родненькие, что вы делаете?! — металась хромоножка Эльвира. — Хорошие мои! Дорогие! Не надо!

— Золото где?! — ревели солдаты.

Четырнадцатилетняя Мари спряталась в ночной рубашке под столом. Ее выволок оттуда разносчик оливкового масла.