Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Еще раз прошу вашего внимания, джентльмены. Я объясню, почему так случилось. Люди, стоявшие за Стинером, чьи указания он выполнял, хотели сделать кого-то политическим козлом отпущения, хотя бы Фрэнка Алджернона Каупервуда, если у них не нашлось другой кандидатуры. Вот почему это произошло. Нет никакой другой причины на всем божьем свете. Ведь если бы в то время мистер Каупервуд нуждался в дополнительных средствах, чтобы пережить финансовый кризис, с их стороны было бы только разумно одолжить ему деньги и замять это дело. Возможно, это было бы незаконно – хотя и не более незаконно, чем все остальное, что делалось в этом отношении, – но это было бы гораздо безопаснее. Страх, джентльмены; обычный страх, недостаток мужества и неспособность с достоинством встретить большой кризис, когда он наступает, – вот что на самом деле удержало их от этого шага. Они боялись довериться человеку, который до тех пор никогда не предавал их доверие, человеку, чья преданность и выдающийся финансовый талант позволяли им и городской администрации получать крупную прибыль. У человека, который в то время исполнял обязанности городского казначея, не нашлось мужества продолжать начатое перед лицом катастрофы, общей паники и слухов о возможном банкротстве. Поэтому он решил спрятаться в раковину и – как было сказано здесь – потребовал от мистера Каупервуда вернуть все пятьсот тысяч долларов ссуды, или, по крайней мере, большую часть этой суммы, хотя Каупервуд фактически пользовался этими деньгами для его же – Стинера – пользы и выгоды. Кроме того, он отказал мистеру Каупервуду в деньгах, по праву причитавшихся ему за доверенную покупку сертификатов городского займа. Злоупотреблял ли Каупервуд своей ролью посредника во всех этих сделках? Ни в малейшей степени. Был ли подан какой-либо иск, понуждающий его вернуть пятьсот тысяч долларов городских денег и связанный с его нынешней неплатежеспособностью? Ничуть не бывало. Все это лишь следствие дикой и неразумной паники со стороны Джорджа У. Стинера и сильного желания лидеров Республиканской партии, обнаруживших реальное положение вещей, найти кого-то, помимо партийного казначея, на кого они могли бы свалить недостачу в городской казне. Вы слышали сегодняшние показания мистера Каупервуда: он отправился к мистеру Стинеру с целью заблаговременно предотвратить любые подобные действия. Именно из-за его предупреждения мистер Стинер чрезвычайно разволновался, потерял голову и потребовал вернуть деньги, все пятьсот тысяч долларов, которые он ссудил под два с половиной процента годовых. Разве это, в лучшем случае, не было глупостью с финансовой точки зрения? Нечего и говорить, подходящее время для возврата совершенно законной ссуды!

Но вернемся к чеку на шестьдесят тысяч долларов. Во время последнего визита мистера Каупервуда за день до банкротства, по свидетельству мистера Стинера, ему было отказано в любых новых ссудах под предлогом, что теперь это невозможно. Тогда мистер Каупервуд вышел в канцелярию казначейства и без ведома или согласия мистера Стинера убедил главного бухгалтера и секретаря Альберта Стайерса выписать ему чек на шестьдесят тысяч долларов, на который он якобы не имел права. Также было сказано, что мистер Стинер остановил бы платеж, если бы знал об этом.

Что за чушь! Как он мог не знать об этом? Бухгалтерские книги находились на месте, и он мог все видеть собственными глазами. Мистер Стайерс первым делом сообщил ему об этом на следующее утро. Со своей стороны, мистер Каупервуд даже не задумывался, так как он имел право получить эти деньги или взыскать их по решению любого суда, обладающего юрисдикцией, независимо от своего банкротства. Со стороны мистера Стинера было неразумно говорить, что он бы остановил платеж. Такое утверждение, вероятно, появилось задним числом на следующее утро после разговора с его друзьями из числа политиков. Все это было уловкой или, если хотите, частью ловушки, подстроенной с целью обеспечить Республиканскую партию подходящим козлом отпущения. Не более и не менее. Можете быть уверены, что никто не знал этого лучше, чем люди, которые хотели видеть мистера Каупервуда на скамье подсудимых.

Стэджер сделал паузу и многозначительно посмотрел на Шэннона.

– Господа присяжные, – тихо и убежденно сказал он, – сегодня вечером, когда вы соберетесь обсудить это в совещательной комнате, вы поймете, что обвинение в хищении и растрате средств, отданных на доверенное хранение, в незаконном присвоении чека на шестьдесят тысяч долларов и их растрате, которые содержатся в обвинительном акте, представляют собой попытку окружного прокурора определить действия моего подзащитного как преступление, а на самом деле это лишь плод возбужденного воображения группы двуличных политиков, которые стремятся защитить собственные интересы за счет мистера Каупервуда и которым наплевать на все: на честь, игру по правилам и на все остальное, – лишь бы они остались безнаказанными. Они не хотят, чтобы республиканцы Пенсильвании плохо думали о республиканском партийном управлении в этом городе. Они хотят по возможности увести Джорджа У. Стинера от ответственности и сделать козла отпущения из моего клиента. Это не должно быть сделано, и это не будет сделано. Как честные и разумные люди вы обязаны не допустить этого. Думаю, что с этой мыслью я могу спокойно вверить решение этого дела на ваше попечение.

Стэджер резко отвернулся от скамьи присяжных и вернулся на свое место рядом с Каупервудом, в то время как Шэннон встал, спокойный, властный, энергичный, гораздо более молодой, чем его оппонент.

В чисто человеческом отношении Шэннон не имел особых возражений против аргументов, приведенных Стэджером в пользу Каупервуда, равно как не возражал и против того, каким образом Каупервуд зарабатывал деньги. По правде говоря, Шэннон считал, что если бы он оказался на месте Каупервуда, то поступил бы точно так же. Однако он был недавно избран окружным прокурором. Ему нужно было составить себе репутацию. Кроме того, вышестоящие политические фигуры, судя по всему, были бы удовлетворены обвинительным приговором для Каупервуда. Поэтому он крепко оперся на барьер и в упор посмотрел на присяжных. Потом, мысленно набросав первые несколько фраз, он начал свою речь:

– Итак, господа присяжные заседатели, если мы внимательно рассмотрим все, что здесь произошло сегодня, то без труда придем к определенному выводу, и этот вывод будет вполне убедительным при правильном толковании фактов. Присутствующий здесь ответчик, мистер Каупервуд, сегодня предстал перед судом по обвинению, которое я уже огласил раньше, а именно в хищении, растрате, причастности к хищению средств, отданных на доверенное хранение, в незаконном присвоении и растрате конкретной суммы шестидесяти тысяч долларов по чеку, выписанному по распоряжению «Фрэнк А. Каупервуд и Кº» девятого октября тысяча восемьсот семьдесят первого года секретарем городского казначея, обладавшим правом подписи, и выданному вышеупомянутому Фрэнку А. Каупервуду, который утверждает, что на тот момент он не только обладал надлежащей платежеспособностью, но имел и ранее приобретенные сертификаты городского займа, которые он тогда же или несколько позже должен был разместить на депозите городского амортизационного фонда, и что это было обычной сделкой, а именно, что компания «Фрэнк А. Каупервуд и Кº» – банкиры и брокеры городской администрации – покупала бумаги городского займа в интересах города, размещала их на депозит амортизационного фонда и получала должное возмещение. Итак, джентльмены, каковы фактические обстоятельства данного дела? Имела ли вышеупомянутая компания «Фрэнк А. Каупервуд и Кº» – не сама компания, как вам хорошо известно и как было подтверждено сегодняшними свидетельствами, а вышеупомянутый Фрэнк А. Каупервуд полное право получить тот чек, в то время и таким образом, каким он его получил, то есть являлся ли он уполномоченным посредником, действовавшим в интересах города или же нет? Был ли он кредитоспособным человеком? Действительно ли ему грозило банкротство, и этот чек на шестьдесят тысяч долларов был последней соломинкой, за которую он ухватился, чтобы спасти свое финансовое положение независимо от того, что бы это ни означало в юридическом, нравственном или ином смысле? Или же он действительно приобрел сертификаты городского займа на указанную сумму в то время и на таких условиях, как было сказано, и просто взял причитавшуюся плату за свои услуги? Намеревался ли он разместить эти сертификаты в городском амортизационном фонде, как он сам сказал, и как он должен был поступить по закону и по справедливости – или же все-таки нет? Оставались ли его брокерские и посреднические отношения с городским казначеем точно такими же, как раньше, когда он получил чек на шестьдесят тысяч долларов, или же нет? Завершились ли они после разговора за пятнадцать минут, за два дня или за две недели до этого – не имеет значения, когда именно, если они завершились надлежащим образом, – или же нет? Как известно, бизнесмен имеет право в любое время расторгнуть договор, если не был заключен особый контракт и не был оговорен определенный срок действия. Не следует забывать об этом, рассматривая свидетельские показания по данному делу. Мог ли Джордж У. Стинер, знавший или подозревавший, что Фрэнк А. Каупервуд попал в затруднительное финансовое положение и более не способный должным образом и по справедливости выполнять обязанности, предположительно вытекавшие их этого соглашения, аннулировать их договоренность во время разговора девятого октября тысяча восемьсот семьдесят первого года до того, как был выдан чек на шестьдесят тысяч долларов, – или же нет? Мог ли мистер Фрэнк А. Каупервуд, знавший, что он более не является посредником в делах города и городского казначея, а также сознававший свою неплатежеспособность (по утверждению мистера Стинера, он лично признался в этом) и не имевший намерения размещать приобретенные им сертификаты в амортизационном фонде, направиться в канцелярию мистера Стинера, встретиться с его секретарем, сообщить ему о приобретении ценных бумаг городского займа на шестьдесят тысяч долларов, предложить выписать ему чек на данную сумму, получить требуемое и уйти, так и не возместив городу указанные ценные бумаги в каком-либо виде или форме, а затем спустя двадцать четыре часа объявить о своем банкротстве, таким образом оказавшись в долгу перед городской казной еще на пятьсот тысяч долларов, – или же нет? Каковы факты, представленные в этом деле? Каковы показания свидетелей? О чем нам рассказали Джордж У. Стинер, Альберт Стайерс, президент Дэвисон и сам мистер Каупервуд? Каковы наиболее интересные и тонкие подробности этого дела? Джентльмены, вам предстоит решить весьма интересную проблему.