Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Итак, миледи, – сказал он, – мы не выиграли, зато неплохо позабавились, верно? Если бы сегодня эта комбинация удалась, мы бы стали героями вечера. Попытаем счастья в другой раз, да?

Он широко улыбнулся.

– Да, но я так и не принесла вам удачу, – сказала Эйлин.

– Вы – это вся удача, какая мне только нужна, если вы готовы стать ею. Давайте завтра вместе пообедаем в «Ришелье», хорошо?

– Дайте подумать, – ответила Эйлин, несколько озабоченная его пылкой настойчивостью. – Нет, не могу, – наконец сказала она. – У меня назначена другая встреча.

– А как насчет вторника?

Эйлин, внезапно осознавшая, что она слишком обеспокоена ситуацией, которую без труда может повернуть в свою сторону, с готовностью ответила:

– Хорошо, в вторник. Но сначала позвоните мне; у меня могут поменяться планы или время. – И она благосклонно улыбнулась.

После этого у Линда не было возможности поговорить с Эйлин наедине, но прощаясь с нею, он многозначительно сжал ей руку выше локтя. При этом она испытала особое возбуждение, но благоразумно решила, что если хочет новых радостей и отмщения Каупервуду, то нужно все хорошо обдумать. Действительно ли она желает продолжать в том же духе? Это был главный вопрос, и она чувствовала, что должна принять решение. Однако, как бывает в большинстве подобных случаев, обстоятельства помогли ей принять решение, которое уже частично созрело, когда Тейлор Лорд галантно проводил ее до дверей дома.

Появление такого человека, как Полк Линд, на этом этапе жизненного пути Эйлин было счастливым или беспричинным капризом судьбы, связанным с подсознательной химией человеческих отношений, о которой нам пока ничего не известно. Вот Эйлин, горько размышлявшая о своей участи и о причиненных ей страданиях, а вот Полк Линд – мужественный и обаятельный чикагский повеса, – пожалуй, так же подходящий к ее вкусу и настроениям, как сам Каупервуд.

Во многих отношениях Линд был привлекательным человеком. Он был сравнительно молод, не старше Эйлин, получил хорошее, пусть и поверхностное образование в одном из лучших американских колледжей, со вкусом одевался, умел себя окружать красивой обстановкой, но по существу был повесой и распутником. С ранней юности он пристрастился к азартным играм. Он много пил, но при этом вовсе не был алкоголиком, так как обладал железным здоровьем и мог поглощать спиртные напитки с минимальными последствиями для себя. По выражению Гиббона, он обладал «приятнейшим из пороков» – страстью к женскому полу. Усердные, кропотливые, добросовестные труды его отца, благодаря которым была построена фермерская империя, наследником которой Линд мог стать, волновали его не в больше, чем священные права халдеев. Он понимал, что предпринимательство само по себе является превосходным удобством. Иногда ему нравилось думать о бескрайних просторах полей, кирпичных зернохранилищах, высоких стогах и гудении работающих механизмов, но не хотел иметь ничего общего с унылой рутиной управления всем этим хозяйством.

В таких обстоятельствах основная трудность для Эйлин заключалась в ее непревзойденном тщеславии наряду с застенчивостью. Свет еще не видел более амбициозной женщины. Почему, спрашивала она себя, она должна день за днем сидеть в одиночестве и предаваться горестным раздумьям о Каупервуде, когда он порхает от цветка к цветку и пьет нектар жизни в других местах? Почему бы ей не предложить свои еще не увядшие прелести для утешения и восторга других мужчин, которые оценят их по достоинству? Однако даже сейчас воспоминания о былом Каупервуде были такими дорогими и прекрасными, что она не могла и подумать о настоящей измене. Когда он был добр к ней, то становился невыразимо прекрасным и притягательным. Поэтому она сначала отклонила предложение Линда, пригласившего ее на обед. Потом когда-нибудь можно было бы вернуться к этому. Но случилось так, что в то время Эйлин почти ежедневно получала дополнительные свидетельства и напоминания о неверности Каупервуда.

Однажды, отправившись с визитом Хейгенинов, – а она была вполне готова изображать дружеские чувства до тех пор, пока они не узнали правду, – она услышала, что «миссис Хейгенин нет дома». Вскоре после этого «Пресс», которую Эйлин регулярно читала, потому что там хорошо отзывались о Каупервуде, внезапно развернулась и перешла в наступление. Появились нелицеприятные статьи о том, что его методы и намерения не соответствуют интересам города. Немного позже Хейгенин опубликовал редакторские колонки, где называл Каупервуда «грабителем», «авантюристом из Филадельфии», «бессовестным прожектером» и так далее. Эйлин мгновенно догадалась, в чем проблема, но ее собственное положение было слишком шатким для любых комментариев. Она могла отвести угрозы и препятствия, существовавшие в алчном мире Каупервуда, не в большей степени, чем найти выход из собственных душевных затруднений.

Однажды, просматривая колонки светской хроники в другой газете, она обнаружила заметку, которая стала последней каплей. Текст гласил: «Уже некоторое время в высших кругах общества ходили многочисленные слухи об амурных связях и любовницах некоего богача и самозваного аристократа, который однажды уже сделал попытку проникнуть в высшее общество Чикаго. Не стоит упоминать имя этого человека, так как все, кто знаком с недавними городскими скандалами, хорошо понимают, о ком идет речь. Последние слухи касаются его гнусной связи с двумя женщинами, одна из которых дочь, а другая жена респектабельных и высокоуважаемых членов общества. Теперь против него настроены влиятельнейшие финансовые и общественные круги, ибо муж одной женщины и отец другой жертвы – уважаемые люди. Уже не раз высказывалось мнение, что Чикаго более не должен мириться с его откровенным мошенничеством в финансовых и административных вопросах, но до сих пор против него не предпринималось решительных действий. Венцом всему является то обстоятельство, что его жена, которую он привез сюда из Филадельфии и которая, как гласит молва, самым скандальным образом принесла в жертву свою репутацию, разрушив ради него семейный очаг другой женщины, по-прежнему вынуждена сожительствовать с ним».

Эйлин прекрасно понимала, что имелось в виду. Вероятно, «отцом» был Хейгенин или Кокрейн, скорее всего, Хейгенин. Но кто был «мужем»? Она не слышала о скандале, связанном с чьей-то женой. Это не могла быть Рита Сольберг и ее муж; связь с ней раскрылась слишком давно. Должно быть, какой-то новый роман, о котором Эйлин не имела ни малейшего понятия, поэтому некоторое время она провела в задумчивости. Наконец она решила, что если получит очередное приглашение от Линда, то примет его.