Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

С тех пор как он отдалился от Эйлин, он был совершенно одинок и не вступал в контакт ни с кем из знакомых по своей прошлой жизни. Желанная Бернис по-прежнему избегала его общества. Правда, недавно она выказывала признаки потепления и даже симпатии, но что с того? Возможно, из снисходительности или чувства долга. Едва ли что-то большее. Он смотрел в будущее, принимая тяжкое решение во что бы то ни стало продолжать борьбу.

Пока он сидел в унылом раздумье, время от времени отвечая на телефонные звонки, раздался звонок в дверь, и слуга принес визитную карточку с сообщением, что прибыла молодая женщина. Взглянув на карточку, Каупервуд вскочил на ноги и поспешил вниз по лестнице к той, кого ему больше всего хотелось видеть.

Человеческий дух способен на компромиссы, слишком тонкие, чтобы проследить за всеми их внутренними коллизиями. С самого первого дня, когда Бернис увидела Каупервуда, она была тронута ощущением исходившей от него силы, яркой и поразительной индивидуальности. С тех пор он мало-помалу познакомил ее с идеей личной свободы и пренебрежения к существующей морали, разрушительной для ее прежнего традиционного взгляда на вещи. Следуя за перипетиями его борьбы в Чикаго, она попала в чудный поток его мечтаний; он находился на пути к тому, чтобы стать одним из величайших финансовых гигантов. Во время его последних поездок на восток ей иногда казалось, что она может читать по выражению его лица силу его великого устремления, которое имело только одну высшую цель – ее саму. Он сам однажды убедил ее в этом. И он всегда был так терпелив, так обходителен и любезен.

Поэтому сегодня вечером она прибыла в Чикаго и остановилась у друзей в «Ришелье», а потом отправилась к Каупервуду.

– Какой сюрприз, Бернис! – произнес он и сердечно протянул ей руку. – Когда вы приехали в город? Что привело вас сюда?

Однажды он пытался добиться ее обещания: если ее чувства к нему изменятся, она даст знать об этом. И вот, сегодня вечером она здесь. По какому делу? Он обратил внимание на ее дорожный бархатный костюм, отделанный коричневым шелком, и как он подчеркивал ее кошачью грацию!

– Вы привели меня сюда, – ответила она с неопределенной ноткой в голосе, звучавшей одновременно как вызов и как признание. – Судя по тому, что я недавно читала, мне показалось, что сейчас вы действительно можете нуждаться в моем обществе.

– Вы хотите сказать?… – начал он, жадно глядя на нее. Потом он замолчал.

– Я хочу сказать, что приняла решение. Кроме того, я кое-что задолжала.

– Бернис! – укоризненно воскликнул он.

– Нет, я имею в виду другое, – отозвалась она. – Прошу прощения. Думаю, теперь я лучше понимаю вас. Кроме того, – добавила она с внезапным оживлением, словно старалась утешиться внезапной мыслью, – я сама этого хочу.

– Бернис! Правда?

– А разве вы не видите? – с улыбкой спросила она.

– Ну что же, тогда… – он тоже улыбнулся, протянул руки, и, к его изумлению, она шагнула вперед.

– Я сама не вполне понимаю себя, – поспешно добавила она, понизив голос. – Но я не могла больше оставаться в стороне. У меня было предчувствие, что вы можете временно проиграть здесь. Но я хочу, чтобы вы отправились куда-то еще, если придется, – в Лондон или в Париж. Мир не хочет нас понимать. Но я понимаю.

– Бернис! – он прижался к ее щеке.

– Не так быстро, пожалуйста. И поблизости не должно быть других благородных дам, если вы не хотите, чтобы я изменила свое мнение.

– Ни одной, пока я надеюсь удержать вас. Вы разделите со мной все, что я имею.

Какой необыкновенной бывает реальность в сравнении с иллюзией!

Мир одурманен всевластием религии. Только сама жизнь может научить жизни, и любой профессиональный моралист в лучшем случае фабрикует низкопробные поделки. В абсолютном выражении Бог, или жизненная сила, – это уравнение, и его ближайшее подобие для человека, социальный контракт, тоже является уравнением. Его действие состоит в том, что, создавая личность во всем ее блеске и многогранности, он приводит к созданию человеческой массы со всеми ее проблемами. В итоге равновесие неизменно достигается, когда масса подчиняет личность или же личность временно починяет себе массу людей. Ибо море всегда тихо плещется или бушует.

Со временем появляются термины для описания общественных явлений, и фразы, отражающие потребность в равновесии или в уравнении. Такие концепции, как право, справедливость, нравственность, честный ум и чистое сердце в совокупности означают необходимость равновесия. Сильный не должен быть слишком силен, слабый не должен быть слишком слабым. Но как можно поддерживать равновесие без разнообразия и изменчивости? Нирвана! Нирвана! Абсолютное спокойствие, неподвижность и уравновешенность.

Ворвавшись в астрал, словно ярчайшая комета, оставляющая за собой огненный след, Каупервуд высветил собой чудеса и ужасы человеческой индивидуальности. Но ему тоже суждено быть частью вечного уравнения и познать драматическое открытие, что даже гиганты являются лишь пигмеями, и абсолютное равновесие должно быть достигнуто. Что можно сказать о странных, искаженных, объятых ужасом отражениях тех, кто, попав в его кильватер, были вырваны из обычной жизни с ее банальностью и повседневной рутиной? Сотня законодателей, изгнанных из политики в безвестность; полсотни олдерменов из разных комитетов, с ропотом или причитаниями ввергнутых в серость обыденности. Сильный губернатор, мечтавший об идеале, но подчинившийся материальной необходимости, очернившей дух, помогавший ему в минуты тягостных сомнений. Второй губернатор, более податливый, был встречен свистом и шиканьем населения, покинул свой пост мрачным и расстроенным и в конце концов покончил с собой. Шрайхарт и Хэнд, злобные люди, до конца своей жизни не понимали, добились ли они триумфа. Мэр, чей величайший час пробил в момент победы над противником, который презирал его, в конце концов произнес: «Это великая тайна. Он был необыкновенным человеком». Великий город, много лет пытавшийся разрешить почти неразрешимую проблему, настоящий гордиев узел.

И наконец, сам этот гигант, устремившийся к новым схваткам и новым проблемам в другой стране, вечно страдая от язвы неугомонного сердца. Для него не было ни высшего покоя, ни истинного понимания, но только голод, жажда и стремление к чуду. Богатство, богатство, богатство! Осознание новой грандиозной проблемы и ее постепенное решение. Заново пробудившаяся жажда жизни и лишь частичное ее удовлетворение. Дворец в Дрездене для одной женщины, второй дворец в Риме для другой. Третий дворец в Лондоне для его возлюбленной Бернис, чья красота всегда пленяла его взор. Поломанная жизнь двух женщин, десяток разоренных жертв. Сама Бернис, усталая, но блистательная, обращающаяся к другим за возмещением своей утраченной юности. Он покорился и в то же время остался непокорным, любящий, понимающий, сомневающийся, наконец пойманный в ловушку личности, которой он не мог прекословить.