Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Мне сейчас надо подыскать для себя не только новое поле деятельности, – сказал он, – но и найти капитал… Поэтому я и думаю пожить здесь некоторое время и сделать вид, будто все у нас с тобой как прежде. Это произведет хорошее впечатление. Ты знаешь, было время, когда я серьезно подумывал о разводе, но если ты в самом деле способна забыть прошлое и удовлетвориться лишь видимостью отношений, не устраивая сцен из-за моей личной жизни, мне кажется, мы отлично могли бы поладить. Уверен, что могли бы. Я теперь уже не так молод, и если и хочу сохранить за собой право распоряжаться своей личной жизнью, признаться, я не вижу, чем, собственно, это мешает нам с тобой жить мирно; мы могли бы даже постараться сделать наши отношения лучше, чем они были до сих пор. Разве ты не согласна со мной?

И поскольку Эйлин ни о чем другом теперь и мечтать не могла, как остаться до конца жизни его женой, и так как, несмотря на все его жестокосердие и бесчисленные измены, всегда от всего сердца желала ему успеха в делах, – она, не задумываясь, ответила:

– А что же мне остается, как не согласиться? У тебя все карты в руках. А у меня что? Скажи, что у меня?

И тут Каупервуд решился заговорить о путешествии: если ему придется уехать, а Эйлин сочтет более правильным сопутствовать ему, он охотно возьмет ее с собой и даже ничего не будет иметь против заметок в прессе – пусть раззвонят повсюду о поездке супругов Каупервуд, но только, разумеется, Эйлин не должна настаивать на своих супружеских правах и вмешиваться в его личную жизнь.

– Ну что ж, если ты так хочешь… Во всяком случае, я ничего от этого не теряю, – сказала Эйлин, а про себя подумала: а что, если он ее обманывает и за всем этим опять скрывается какая-то женщина, и скорее всего эта девчонка Беренис Флеминг? Ах, если так… ну нет, тогда она ни на какие уступки не пойдет! Чтобы он с этой Беренис!.. Нет, нет, она никогда не допустит такого позора, чтобы он открыто связался с этой зазнайкой и выскочкой.

И в то время как Каупервуд поздравлял себя с быстрым успехом и радовался, что все так хорошо вышло, Эйлин тоже не без торжества думала о том, что она все-таки кое-что выиграла: как ни тяжело ей подавлять свои чувства, но чем больше будет Каупервуд оказывать ей публично внимания, тем очевиднее будет для всех, что он принадлежит ей, и тем больше она может гордиться этим, если не про себя, так на людях.

Заинтересовать Коула лондонским предприятием не стоило Каупервуду никакого труда. Посидели за ужином, выпили, поговорили – и Коул сам вызвался надоумить Гривса и Хэншоу еще раз обратиться к Каупервуду. Лондон, по мнению Коула, для человека с широким размахом, такого, как Каупервуд, несомненно, может предоставить гораздо больше возможностей, чем Чикаго, и он рад будет вложить деньги в настоящее дело согласно плану, который разработает Каупервуд.

Каупервуд остался очень доволен и своим разговором с Эдвардом Бингхэмом: он узнал от него все, что ему было нужно, о Брюсе Толлифере. По словам Бингхэма, Толлиферу приходилось очень туго. Когда-то это был человек с хорошими связями и деньги у него водились, а потом все растерял. Он все еще недурен собой, но опустился и пообтрепался. Попал в дурную компанию, спутался с какими-то темными личностями; карты, пьянство – словом, все прежние его знакомые и приятели давно отвернулись от него.

Однако последнее время, вынужден был признать Бингхэм, Толлифер, кажется, взялся за ум и как-то пытается выправиться. Живет сейчас один, в недорогом холостяцком пансионе «Альков» на Пятьдесят третьей улице. Появляется иногда в самых шикарных ресторанах. Наверно, ищет случая как-то пристроиться – подцепить дамочку с деньгами, которая рада будет оплатить его услуги, – или поступить агентом в какую-нибудь маклерскую фирму, которая, принимая во внимание его прежние связи, может предложить ему приличное жалованье. Это ироническое заключение Бингхэма заставило Каупервуда улыбнуться. Толлифер хочет пристроиться – отлично: ему это как раз на руку.

Каупервуд поблагодарил Бингхэма и после его ухода тотчас позвонил Толлиферу в «Альков». Сей джентльмен лежал, полуодетый, у себя в номере в мрачном унынии, не зная, как убить время до пяти часов, когда можно будет снова «двинуться в поход», как он называл свои хождения по ресторанам, клубам, театрам и барам, где он толкался теперь изо дня в день, изредка раскланиваясь с кем-нибудь из старых знакомых и всячески пытаясь возобновить прежние связи, а при случае завязать новые.

В окно глядел хмурый февральский день. Часы только что пробили три, когда Толлифера позвали к телефону. Он лениво поднялся и, шаркая стоптанными ночными туфлями, всклокоченный, с дымящейся сигаретой в руке, нехотя сошел в вестибюль.

Услышав: «Говорит Фрэнк Каупервуд…», Толлифер весь как-то сразу подтянулся: это имя многие месяцы не сходило с первой полосы газет.

– Да, да! К вашим услугам, мистер Каупервуд! Чем я могу быть вам полезен? – с величайшей предупредительностью отвечал он, и в голосе его слышалась готовность сделать все, о чем бы его ни попросили.

– У меня к вам есть деловое предложение, которое, я думаю, вас заинтересует, мистер Толлифер. Я буду рад вас видеть, если вы заглянете ко мне в контору завтра в половине одиннадцатого. Могу я ждать вас к этому часу?

В голосе Каупервуда, как тотчас же отметил про себя Толлифер, не было того покровительственно-пренебрежительного оттенка, который неизменно проскальзывает у сильных мира сего при разговоре с людьми нижестоящими, но в нем было что-то необыкновенно внушительное, властное. Толлифер при всем своем исключительном самомнении не мог не разволноваться, до такой степени он был заинтригован.

– Разумеется, мистер Каупервуд. Я буду совершенно точен, – ни секунды не раздумывая, отвечал он.

Что бы это могло быть?… Наверно, срочное распространение каких-нибудь акций! Да он с восторгом ухватится за такое дело. Сидя у себя в номере, Толлифер раздумывал об этом неожиданном телефонном звонке и старался припомнить, что он такое недавно читал про Каупервудов. Да, что-то насчет того, как чета Каупервудов пыталась втереться в высшее нью-йоркское общество и как у них это не вышло… Но мысли Толлифера сами собой возвращались к загадочному звонку, к тому, какую работу ему могут предложить и какие новые знакомства могут за этим воспоследовать, и его охватывало чувство радостного волнения и подъема. Он подходил к зеркалу и внимательно разглядывал свою физиономию и всего себя; затем открывал шкаф и так же внимательно осматривал свои костюмы. Побриться и вымыть голову надо будет в парикмахерской, да, кстати, уж и костюм надо будет отдать почистить и отутюжить. Пожалуй, сегодня вечером не стоит выходить. Лучше отдохнуть хорошенько, чтобы завтра утром выглядеть посвежее.