Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Эйлин, замирая от восторга, с любопытством смотрела на всю эту публику, чувствуя, что и на нее тоже смотрят. Как, собственно, и предвидел Толлифер, друзья его несколько запоздали.

– Наверно, этот шейх плутает где-нибудь, он первый раз в Париже, – сказал он.

Но через несколько минут появились обе пары – миссис Брэйнерд со своим греком и миссис Торн со своим арабом. Шейх привлек всеобщее внимание, по столикам пронесся шепот, послышались возгласы – ему смотрели вслед, оборачивались. Толлифер с важным видом принялся командовать полудюжиной официантов, которые, как мухи, кружили вокруг стола.

Шейх, к великому удовольствию Толлифера, сразу устремился к Эйлин. Ее округлые формы, золотистые волосы и белая кожа пленили его сильней, чем тонкая и менее пышная грация миссис Брэйнерд или миссис Торн. Он никого не замечал, кроме Эйлин, и, усевшись подле нее, стал атаковать ее учтивейшими расспросами. Откуда она приехала? А ее супруг – он, наверное, тоже миллионер, как и все американцы? Не подарит ли она ему на память одну из своих роз? Ему так нравится этот темно-красный цвет! Была ли она когда-нибудь в Аравии? Ей бы, наверное, понравилась кочевая жизнь бедуинов. Аравия необычайно красивая страна!

Эйлин, чувствуя на себе пристальный взгляд его пылающих черных глаз, поглядывала на его смуглое лицо с длинным горбатым носом и красиво подстриженной холеной бородкой – и сладко робела. Представить себя возлюбленной такого человека… Что сталось бы с ней, если бы она действительно поехала в Аравию и попала в лапы такого чудовища? И хотя она улыбалась и отвечала на все его вопросы, ей было приятно чувствовать, что Толлифер и его друзья – здесь рядом, несмотря на то что их насмешливые взгляды немножко задевали ее.

Шейх Ибрагим, выяснив, что она пробудет в Париже несколько дней, просил разрешения нанести визит… Он привез свою лошадь на парижские скачки, на Большой приз. Миссис Каупервуд должна непременно пойти с ним, поглядеть на его лошадку. А потом, может быть, они где-нибудь поужинают вместе. Она, конечно, остановилась в отеле «Ритц»? А-а… а он… у него особняк на улице Саид, около Булонского леса.

Во время этой сцены Толлифер всеми силами старался очаровать Мэриголд, а та, кокетничая, подшучивала над его романом с Эйлин, хотя характер их отношений был для нее совершенно очевиден.

– Скажите, Брюс, – поддразнивала она его, – что же нам теперь, бедняжкам, остается делать, раз вы завели себе такую необъятно пышную пассию?

– Если речь идет о вас, вам стоит только шепнуть мне, и я к вашим услугам. Не могу похвастаться, чтобы меня так уж сильно осаждали.

– Вот как! Неужели бедняжка так одинок?

– Да, одинок. И больше, чем вы можете предположить, – самым серьезным тоном отвечал он. – А как же насчет вашего супруга? Он ничего не будет иметь против постороннего вмешательства?

– Ну об этом можно не беспокоиться, – отвечала она, улыбаясь и подзадоривая его. – Просто он подвернулся мне прежде, чем я встретилась с вами. А кстати, ну-ка напомните, сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?

– Да немало. А кто виноват? Но скажите мне, что это за разговоры о вашей яхте?

– Ах, это о моем капитане? Клянусь вам, просто шкипер на жалованье. Не хотите ли отправиться со мной в кругосветное плавание?

Толлифер почувствовал себя в затруднительном положении. В кои-то веки ему подвернулся такой случай, то, о чем он мечтал всю жизнь, но сейчас он никак не мог этим воспользоваться – потому что, если он откажется от взятого на себя обязательства, все его благополучие сразу кончится.

– Охотно, – сказал он, посмеиваясь, – надеюсь, вы не завтра отплываете?

– О нет!

– Но, если это серьезно, то, смотрите, берегитесь!

– Уверяю вас, никогда в жизни я не была более серьезна! – отвечала она.

– Посмотрим. Во всяком случае, обещайте позавтракать со мной как-нибудь на этой неделе. Хорошо? А потом мы с вами прокатимся в Тюильри.

Подали счет, Толлифер расплатился, и они уехали.

Полночь. У Сабиналя. Как всегда, полным-полно народу. Рулетка. Карты. Танцы. Оживленные группы и томно уединяющиеся парочки. Сабиналь сам вышел приветствовать Толлифера и его друзей и предложил расположиться в его собственных апартаментах до часу ночи, пока не приедет труппа русских танцовщиц и певцов.

У Сабиналя была недурная коллекция драгоценных камней, средневекового итальянского стекла и серебра, редких восточных тканей самой необычной расцветки. Но гораздо более сильное впечатление, чем все его коллекции, которые он показывал как бы между прочим, с очаровательной небрежностью, производил он сам: вкрадчивая, похожая на Мефистофеля, загадочная личность, от которой словно исходил какой-то магнетический ток, странная неуловимая сила, действующая, как наркотик. Он перевидал за свою жизнь столько интересных людей, бывал в таких любопытнейших местах. Осенью он намерен отправиться в путешествие. Закроет на время свой особняк и уедет на Восток собирать всякие редкости, которые потом перепродаст частным коллекционерам. Такие поездки приносят ему недурной доход!

Сабиналь прямо обворожил Эйлин, да и всех остальных. Ей ужасно понравился этот особнячок. Тем более что Толлифер никому из них не обмолвился ни словом о коммерческих началах этого интимного заведения. Разумеется, он потом пошлет чек Сабиналю, но они-то все ушли в полной уверенности, что Сабиналь – просто его близкий друг!

Толлифер еще раз почувствовал всю важность возложенного на него поручения, получив на третий день после приезда Эйлин две тысячи долларов из парижского отделения Центрального нью-йоркского кредитного общества, которое еще в Нью-Йорке рекомендовало ему, как только он устроится, сообщить свой адрес их лондонскому и парижскому отделениям.

С Эйлин все обстояло как нельзя лучше. Она явно была расположена к нему. Когда он часов через пять после визита к Сабиналю позвонил ей по телефону и предложил пойти куда-нибудь позавтракать, он безошибочно мог заключить по ее тону, что она рада его звонку. Ее и в самом деле радовала эта дружеская близость с человеком, который, по всей видимости, действительно интересовался ею. В некоторых отношениях он даже чем-то напоминал ей прежнего Каупервуда: такой энергичный, заботливый и такой веселый.

Толлифер, посвистывая, отошел от телефона. Он и сам теперь относился к Эйлин несколько теплее и сердечнее, чем в то время, когда еще только вступал в свои обязанности. Узнав ее ближе, он понял, что любовь Каупервуда была для нее всем в жизни и что ей нелегко примириться с такой утратой. Он и сам нередко бывал в удрученном состоянии – ведь ему тоже приходилось мириться со своим положением, и он искренне сочувствовал ей.