Роза Малхолланд - Джанетта [litres с оптимизированной обложкой]

Меня ужасно огорчил разговор с отцом.

«Отчего все благоразумные люди такие бессердечные?» – подумала я и тут же решила, что ни за что не хочу быть благоразумной.

– У него ужасный вид, – рассказывал нам Джим про Пирса. – Исхудал и почти ничего не ест. Я не удивлюсь, если он заболеет и умрет. Его держат в холодной и пустой каморке; одет он очень плохо и хотя не жалуется, но я знаю, что он страдает от холода. Говорит, что он не такой неженка, как я, и, конечно, может вынести гораздо больше меня, но все-таки…

Я чувствовала, как у меня в душе закипает негодование и к горлу подступают слезы. Я не могла больше выдержать, опять побежала к отцу и стала умолять его поехать в Гленнамурк и заступиться за Пирса, но он снова отказал мне.

Всю ночь я горько проплакала. Но к утру меня осенила мысль. Я решила, что все взрослые мужчины или чересчур жестоки, или чересчур благоразумны, а значит, только мы, девочки и женщины, умеем сочувствовать и понимать страдания таких мальчиков, как Пирс. Мне пришло в голову, что, если бы тетя Ева знала, что здесь происходит, она сумела бы нам помочь. Там, за океаном, она облегчает страдания чужих людей, а между тем и на ее родине страдают близкие ей люди. Хонора говорила, что тетя Ева уехала, пережив здесь какое-то сильное горе. Но вдруг чужое горе заставит ее вернуться? Я твердо решила написать ей и умолять ее вернуться. Ведь в письме не может быть ничего дурного?

Еще не начало светать, когда я потихоньку встала с постели, зажгла лампу и, пробравшись в кабинет отца, написала следующее послание:

« Дорогая тетя Ева!

Вы меня не знаете, но я Ваша племянница Джанетта. Я пишу Вам, потому что Вы нам нужны здесь, и мы хотим, чтобы Вы вернулись домой, особенно ради Пирса. Сэр Руперт погубит Пирса, и Хонора сказала нам, что Вы будете жалеть об этом, потому что знали его отца. Он сирота, и сэр Руперт больше всего преследует его за то, что он не хочет покинуть своих друзей-ирландцев, которых сэр Руперт собирается выгнать из их жилищ. Мне кажется, что Вы могли бы что-нибудь сделать, если бы были здесь. Хонора говорит, что Вы очень добрая и жалеете всех несчастных, а мы тут все очень несчастны теперь. Я надеюсь, Вы приедете!

Р.S. Мы часто смотрим на Ваш портрет в Вашей комнате, и Вы нам очень нравитесь, а также Пирсу».

Когда письмо уже было дописано и я собиралась его запечатать, меня пронзила страшная мысль: я совершаю ужасный поступок, пишу тайком важное письмо без ведома отца! Что же делать? Мои надежды на тетю Еву разлетелись, как только я осознала, что не имею право посылать ей письмо тайком.

Я уронила голову на стол и горько заплакала. Голос отца заставил меня очнуться.

– Что с тобой, Джанетта? Как ты здесь очутилась? Что значат эти слезы?

Он погладил меня по голове. Я подняла к нему лицо, залитое слезами, и проговорила:

– О, папа! Я написала письмо, но знаю, что ты будешь недоволен. Ты же говоришь, что вмешиваться в чужие дела нельзя, а я написала тете Еве, прося ее вернуться. Я знаю, ты не позволишь мне послать это письмо.

Отец взял со стола конверт, в котором лежало письмо. Адрес, написанный на конверте, совсем расплылся от моих слез, но само письмо уцелело. Отец вынул его и прочел. Я со страхом ждала, что будет. Мне казалось, что решается моя судьба, и боялась поднять на отца глаза. Но тут он приподнял мою голову за подбородок, и я увидела, что он улыбается.

– Я ничего не имею против того, чтобы отправить это письмо, – сказал он. – Я тоже очень желал бы, чтоб тетя Ева вернулась домой. Может быть, она услышит твой призыв.

Я бросилась к отцу на шею.

– О, папа! Папа! Какой ты добрый, как я рада!.. Только напиши, пожалуйста, сам адрес, а то я опять все размажу.

Итак, письмо было послано. Узнав об этом в тот же день, все в доме только и обсуждали, захочет ли тетя Ева вернуться.

Теперь оставалось только считать дни. Мы знали, что должно пройти немало времени, прежде чем тетя Ева получит письмо и ответит на него. Ожидание тянулось бесконечно. Дни проходили за днями, а ответа все не было!

Между тем из Гленмалорка приходили тревожные вести. Сэр Руперт готовился выгонять своих фермеров, а Пирс по-прежнему находился в заточении.

Наконец, в одно прекрасное утро к нам пришло письмо с американским штемпелем.

– От тети Евы, наконец, – сказал, улыбаясь, отец. – Видите, она ответила, как только смогла, а вы тут выходили из терпения, дожидаясь письма.

Письмо вскрыли. Оно было следующего содержания:

« Дорогая Джанетта!

Благодарю тебя от души за доверие, оказанное тетке, которую ты никогда не видела. Я спешу домой, но у вас все-таки будет время приготовить к моему возвращению мою старую комнату. Я совсем не похожа теперь на портрет, который висит там, но, надеюсь, вы полюбите меня такой, какая я теперь.

Поцелуй Маргарет и кланяйся Хоноре.

Я была в восторге, что тетя Ева ответила мне.

Нас особенно заинтересовали слова, что она теперь не похожа на свой портрет. Какой же она стала теперь?

Отныне мы проводили дни в ожидании приезда тети Евы.

Из Гленмалорка было получено известие, что выселение начнется пятнадцатого декабря – сэр Руперт хотел покончить с этим делом к Рождеству. Значит, этим несчастным суждено встретить Рождество под открытым небом, без хлеба и крова!

В тот день, на который был назначен приезд тети Евы, наше возбуждение дошло до высшей точки. С утра мы занялись убранством ее комнаты. Портрет, украшенный цветами, смотрел на нас со стены и улыбался. Казалось, он хотел сказать нам: «Глупенькие дети! Ведь я же совсем не та тетя Ева, что на портрете!»

Несколько раз в течение дня мы подбегали к окну и подолгу всматривались в даль. Но из окон виднелась только пустынная дорога, и мы не могли разглядеть ни одной движущейся точки, которую можно было бы принять за экипаж. Наступили сумерки, а потом темнота укрыла все окрестности.

«Неужели она не приедет сегодня?» – думали мы с тоской, то и дело подбегая к дверям, прислушиваясь, не раздастся ли шум колес подъезжающего экипажа.

В камине горел яркий огонь, бросая красноватый отблеск на мебель в комнате. От нетерпения мы не могли найти себе места и то усаживались возле камина, то снова бежали к дверям. И вот раздался желанный звук! Колеса прогремели по замерзшей земле, и мы увидели в окна синий фонарь экипажа, остановившегося у крыльца. Дверь распахнулась настежь, и на пороге показалась высокая закутанная женщина, которая бросилась в объятия отца. Слезы застилали мне глаза, а между тем мне так хотелось разглядеть тетю Еву.

Тетя Ева подошла к нам и по очереди перецеловала всех. Я не могла оторвать от нее глаз, она показалась мне еще красивее, чем там, на портрете. Хонора говорила, что они ровесницы. Но как это могло быть? Хонора выглядела старше тети Евы уж точно на несколько лет. А тетя Ева была такая красивая!..