Миклош Залка - Осада

А русский в свою очередь смотрел на Петера и, казалось, выбирал место, куда бы всадить в него пулю.

— Ну, ты… — начал Петер, но голос подвел, и тогда он кивнул в сторону русских позиций.

Русский презрительно скривил губы.

«Ну конечно же, моя песенка спета…» Он не понимал, почему русский не уходит назад к своим, имея такое ранение, с которым многие месяцы можно будет прокантоваться в различных госпиталях. «Войну они и так выиграли, чего же он еще хочет?»

Петер вздернул брови: этот русский, видимо, не понимает, чьи бы танки ни шли, немецкие или венгерские, он, Петер, должен разоружить его и задержать, хотя ему этого и не хотелось. На ум пришли полевые жандармы. «Я не хочу погибать из-за тебя…»

Грохот танков приближался.

Русский взял в руку гранату.

«Когда будет перекладывать ее в другую руку…» — Фёльдеш весь напрягся.

Русский осторожно выглянул из ямы. Потом, бросив на Петера мимолетный взгляд, снова стал следить за танками. Глаза его сузились, он быстрым движением сменил в руке пистолет на гранату, но сил ему явно не хватало.

Пистолет вдруг выстрелил.

Петер чуть не оглох от выстрела. «Дурак», — мысленно решил Петер и еще сильнее прижал локоть русского к земле. Вдруг русский сделал попытку схватить зубами за нос Петера, который едва успел увернуться. «Ах, ты еще и кусаешься?!» Петер слегка отвел голову назад, чтобы придать удару большую силу, и, закрыв глаза, словно молотком, начал бить краем своей каски в лицо русского. В глаза брызнуло что-то теплое, но он продолжал наносить удары и остановился только тогда, когда почувствовал, что русский обмяк. Он вывернул из его рук пистолет, а когда взглянул на гранату, в жилах застыла кровь. Она уже была без предохранительной чеки, и он даже не заметил, когда русский успел ее выдернуть. «Сейчас граната взорвется…» Мгновенным броском он швырнул ее из воронки в сторону, как он думал, позиций русских.

Граната разорвалась в воздухе. Разлетаясь, засвистели осколки.

«Дурак…» Петер вспомнил про винтовку и поспешил взять ее, чтобы русский опять не начал с ней играть. «Шел бы ты ко всем чертям отсюда, тихо, мирно…» Слегка удивляясь и немного злясь, он покачал головой. «Что за фанатики такие…»

И вновь задрожала земля.

Петер осторожно выглянул из ямы.

Приближались немецкие танки, а вокруг них — венгерские солдаты. Взгляд Петера остановился на очкастом поручике при сабле. Это был их ротный. Он шел уже без сабли, держа в руке пистолет.

«Боже мой… Какой же он дубина, и даже спасся благодаря своей дурости».

Петер грустно обернулся к русскому, намереваясь жестами объяснить ему, чтобы тот дождался темноты, а потом спокойно полз бы к своим. Но когда увидел его, то вздрогнул от удивления и ужаса.

На месте лица русского зиял безобразный кусок кровавого мяса.

«Господи, боже мой… — Петер вздрогнул от ужаса и крепко стиснул зубы. — Ведь это я его доконал…»

Петер отвел взгляд от мертвого. На полу ямы валялась табакерка, и когда он ее поднимал, руки его дрожали.

Когда один из танков приблизился к воронке, Петер выпрыгнул из нее.

Тут он нос к носу встретился со своим ротным. Лицо офицера так и сияло.

— Я все видел, сын мой! — пытался он перекричать грохот танков, жестом подзывая к себе Петера.

Солдат покорно зашагал за офицером.

В нескольких шагах от воронки, в которой сидел Петер, он увидел подбитый русский танк со съехавшей набок башней. Петер догадался, что раненый русский вылез из этого танка, и его сердце учащенно забилось. «Я же вовсе не хотел…» Странное щемящее чувство охватило Петера, в горле запершило, и он закашлялся.

Вперед шли восемь немецких танков, а вслед за ними — венгерская пехота. И снова стали рваться снаряды, а когда Петер огляделся, то увидел, что три танка горели, остальные трусливо повернули назад. Ротный вдруг остановился и беспомощно осмотрелся.

— Назад! — хрипло крикнул он.

«Наконец-то я слышу от него хоть одно разумное слово…» Петер, виляя из стороны в сторону, побежал.

Немецкие танкисты, проскочив через окопы, развернулись на опушке рощи и скрылись за холмом.

Петер Фёльдеш, тяжело дыша, привалился к стенке окопа, в который он спрыгнул. Ему захотелось пить, он потянулся рукой назад к фляге, и, не найдя ее, вспомнил русского, воронку и сильно выругался.

Чья-то рука опустилась ему на плечо.

— Что случилось, герой?

Петер от неожиданности на минутку закрыл глаза, затем повернулся кругом и громко доложил:

— Господин поручик, покорнейше докладываю, я потерял флягу!

— Флягу?! — спросил офицер неодобрительно. — Подбиваешь танк и бросаешь флягу? Что это такое?!

Петер Фёльдеш стоял, моргая глазами, и поскольку он действительно понятия не имел, в чем тут дело, то решил лучше промолчать.

— Я заставлю тебя ответить за эту флягу! — заявил безапелляционно ротный.

«Какой же ты скотина, от тебя можно ожидать всего, что угодно…» — подумал Петер про себя, а вслух выпалил:

— Так точно!

— Как тебя зовут?

Глаза офицера сверкнули, как только он услышал фамилию Петера.

— Тогда ты действительно станешь землевладельцем. Получишь участок в пять хольдов. И знаешь почему?

Петер молчал.

— Да за танк же… Ты разве не знал? За подбитый танк противника получишь пять хольдов земли…

Петер Фёльдеш и на это промолчал.

— А надо бы знать. — Поручик покачал головой. — Если ты этого не знаешь, то это говорит о твоей невнимательности во время читки приказов. А солдат обязан внимательно слушать все приказы… — И офицер опять неодобрительно покачал головой. А потом, как бы что-то вспомнив, неожиданно спросил: — Ты крестьянин?

— Нет, я токарь. Токарь по металлу.

— Значит, городской… — задумчиво промычал ротный. Потом, слегка наклонив голову набок и изучающе взглянув на Петера поверх очков, спросил: — Твоя фамилия всегда была Фёльдеш? И отца так звали?

— Да.

— Иначе говоря, это настоящая, а не измененная на мадьярский лад фамилия. Интересно… — сказал ротный, задумавшись. — Людей с фамилией Фёльди я встречал много, а вот Фёльдеш даже не слышал. Но поскольку венгерские фамилии складывались, как правило, из названий рода занятий, а у крестьян своей земли не было, то, следовательно, у них не могло и быть фамилии Фёльдеш, что означает землевладелец… Хотя тебе этого не понять… С какого времени ты на фронте?

Только чувство дисциплины удержало Петера, чтобы не послать ротного к чертям с матерями. И он почтительно ответил:

— С сорок первого, покорнейше докладываю…

— Ну ладно. В конце концов, неважно, какую ты носишь фамилию, — как бы подытожил поручик. — Пять хольдов земли ты получишь и плюс отпуск. — На его лице заиграла приветливая улыбка. — Но стоимость утерянной фляги ты возместишь, этого тебе не избежать, потому что я — строгий начальник… — с этими словами он отвернулся.