Джим Кокорис - Богатая жизнь

Обед вышел довольно натянутым. Морис говорил очень мало, а дядю Фрэнка, который в основном и говорил, когда мы ели, позвали к телефону. Он исчез в папином кабинете, лишив нас своего громоподобного гласа, обычно наполнявшего всю комнату. Папа ел нервно, все время прочищал горло и разрезал курицу на мелкие кусочки, потом на еще более мелкие, и наконец на совсем уж крохотные, которые трудно было подцепить вилкой.

— Мистер Джексон, — произнес он спустя некоторое время. — Я помню, вы говорили, что вы из Теннеси. Из какого именно места, разрешите спросить?

— Из Чатануги.

— Ах да. Смотровая Гора.

Морис поднял глаза от тарелки.

— Что, простите?

— Смотровая Гора. Там состоялось крупное сражение. Вблизи Чатануги. Во время Гражданской войны.

Морис пережевывал эту информацию вместе с печеным помидором. Наконец сказал:

— Я участвовал во Вьетнамской войне.

Папа кивнул головой.

— Ах да, конечно. Очень интересный конфликт.

— Конфликт? — тихо переспросил Морис.

— Да. Технически это не было войной. Но… — папа остановился. Морис смотрел на него печально, но жестко. — Конечно, только технически, — продолжил папа. — Понятно, что для тех, кто в ней участвовал, это казалось войной. Да, ладно.

Мы опять погрузились в неловкое молчание, и слышалось тихое, но громкое в этой тиши позвякивание вилок и ложек.

— Итак, — сказал папа, — мистер Джексон, можно вас спросить, ваша семья живет в Чикаго или еще в Чатануге?

Морис снова поднял глаза от тарелки:

— У меня сестра в Сент-Луисе. Вот и все.

Папа посмотрел на меня и Томми.

— Так у вас нет детей?

— Нет, я никогда не был женат.

— Интересно.

Морис проглотил кусок.

— Что в этом интересного?

Папа, потягивавший воду, закашлялся. Вопрос смутил его.

— Ну, просто… — Тут он остановился. — Даже не знаю, почему я сказал «интересно». На самом деле это… не то чтобы интересно, это просто… — он опять сделал паузу и глубоко вздохнул. — Я выбрал неверное слово, — наконец сказал он. — Да, именно так.

Мы все смотрели, как папа, закрыв глаза, выпил стакан воды.

— Я прибыл сюда один, — сказал Морис спустя некоторое время.

— Простите? — спросил папа.

— По жизни я путешествую в одиночестве. Некоторым людям предначертано жениться, а некоторым нет. Некоторым предначертано разбогатеть, а некоторым — остаться бедными. Это уравновешивает жизнь.

Я ожидал, что папа в ответ на это странное рассуждение начнет прочищать горло или пить воду, но он прекратил резать курицу и взглянул на Мориса. Потом кивнул головой, один раз, как будто понял что-то, чего не понял я.

После того как Морис ушел, тетя Бесс стала быстро разговаривать с папой по-гречески, поэтому я ничего не понял.

— Я тебя не понимаю, — сказал папа, помогая ей убирать со стола. — Считай, что греческого я больше не знаю. Говори по-английски.

— Считаю, что он здесь не нужен. Я ему не доверяю. Он и сам может оказаться похитителем.

— Уверяю тебя, он не похититель, — сказал папа, укладывая тарелки одна на другую.

Тетя Бесс бросила горсть вилок и ножей на поднос.

— Вокруг него висит атмосфера зла. — Затем она повернулась и схватила папу за руку. — Ночью я видела сон.

— Сон, — медленно повторил за ней папа.

— Я видела черные тучи. Они быстро двигались по небу. К нам.

Папа опустил глаза на ее руку, державшую его. Потом перевел их на меня. Он был явно в замешательстве.

— Ну, это, говорят, к дождю.

— Сон был не об этом.

— Но, — сказал папа, мягко освобождая руку от захвата и возвращаясь к сбору тарелок, — по-моему, обед прошел хорошо.

— Он несет зло, — опять сказала тетя Бесс, идя в кухню. — Ничего хорошего из этого не выйдет.

Вечером, лежа в постели, я опять подверг ревизии список покупок. В школе я изучил карту и пришел к заключению, что Монтана находится довольно далеко от Уилтона, что создаст проблемы технического характера. Водителем папа был ужасным, и у меня возникали серьезные сомнения в его способности безаварийно доставить нас на ранчо, на летние каникулы. Пустыня Дакота на карте казалась особенно зловещей. Я стал представлять разные катастрофы, к которым может привести подобное путешествие, причем все они заканчивались тем, что папа, Томми и я тащились по растрескавшейся от жары и безводия земле и, умирая от голода, безуспешно пытались на манер Эргу найти хоть какие-то съедобные коренья.

Нам нужен самолет. Папа боялся летать, но я надеялся, что с помощью прочного и надежного самолета «Сессна» он сможет преодолеть страх. Я недавно видел такой в журнале «Роскошная жизнь», который дядя Фрэнк оставил в ванной комнате. В самолете будут кожаные кресла, такие, как в арендованном дядей Фрэнком «Лексусе», у каждого кресла будет маленький телевизор, кран для подачи напитков и компьютерный терминал. Каждое сиденье сможет вибрировать, делая расслабляющий массаж, восстанавливающий силы. Если верить «Роскошной жизни», то каждое такое кресло стоило 3600 долларов плюс установка.

Со списком в руке я заснул. Но уже через несколько часов проснулся от голоса дяди Фрэнка. Он звучал так ясно и так близко, что сначала я решил, что он в нашей комнате, поэтому сел на постели и инстинктивно спросил: «Что?» Однако через несколько секунд понял, что он внизу, в гостиной, что-то говорит папе. Вернее, кричит.

— Прекрасно знаю, что ты считаешь, что я — расхожее клише. Прекрасно знаю, что ты думаешь, что если бы по моей жизни сняли фильм, то мой персонаж выглядел бы стереотипно! За свою жизнь я снял четырнадцать фильмов, и у двенадцати из них в названии были слова «кровь», «кровавый». Три раза был женат. И как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Полным клише. Я прекрасно это знаю. Но я создан из плоти и крови. Из плоти и крови. Я совершаю ошибки, потому что живу, Тео, живу. Не сдался, как ты.

Хотя я слышал папин голос, но слов разобрать не мог. Я выскользнул из постели и спустился до половины лестницы.

— Боже, Фрэнк, сколько же ты им должен?

Ответа дяди Фрэнка я не расслышал.

— Они угрожают тебе? — услышал я вопрос папы.

— Мне нужны были деньги. Я всем задолжал. Другие же брали у них в долг. Я не знал, что это так опасно. Если бы знал, то никогда бы этого не сделал. Мне надо было заплатить стольким людям. У меня просто не было выбора.

— Ты думаешь, они охотятся за тобой? Или за мальчиками?

— Не знаю.

— Может быть, в этом все дело.

— Поэтому я тебе и рассказал. Я собирался расплатиться с ними из денег, которые получу за последний фильм, но копии никто не заказывает. Я весь день сидел на телефоне.

Последовало молчание, а потом я услышал, как папа сказал:

— Господи, Фрэнки, Господи Боже!

Несколько дней спустя за завтраком папа объявил, что Клуб матерей школы Св. Пия попросил его сделать благотворительный взнос в фонд покупки нового отопительного котла.