Джим Кокорис - Богатая жизнь

— Что-то не так? — спросил дядя Фрэнк.

— Я просто подумал… — голос Мориса замер в полной тишине.

Дядя Фрэнк продолжал сидеть на низком стуле, вытянув ноги, с тоскливо-подавленным выражением лица, а Силвэниес принялся поправлять плед на ногах.

— Я скоро вернусь, — невозмутимо сказал Морис и вышел.

— Могу спросить вас, Тео, что вы будете им читать? — спросил Силвэниес.

— О, — произнес папа. Он закрыл только что раскрытую им книгу и принялся изучать обложку. — Это «Если мышке дать пирожок». Ее выбрал Томми. Я спросил, какую книжку он хочет послушать, и он выбрал эту.

— «Если мышке дать пирожок», — повторил дядя Фрэнк. — О чем она, Томми?

Томми посмотрел на пол.

— О том, что бывает, когда мышке дают пирожок.

Дядя Фрэнк понимающе кивнул.

— Ну да, как в названии.

— Потом она захочет много всего другого, — прибавил Томми.

— Хорошо, — сказал папа, открывая книгу. Он прочистил горло. — Начнем, Томми? Читать?

Томми кивнул головой.

— Если мышке дать пирожок, она попросит и молока.

Дядя Фрэнк кинул взгляд в моем направлении и еще глубже уселся на своем стуле.

— А когда ей дадут молока, ей понадобится и соломинка.

Силвэниес зевнул, взял пустой бокал, потом поставил его обратно и стал вновь поправлять плед.

— А когда молоко будет выпито, салфетку потребует мышка та.

Я сидел на полу и смотрел на папу, на его застывшее, напряженное лицо. Читал он без остановок и пауз, медленно, тщательно выговаривая слова, из-за Томми и, как я предположил, из-за себя самого, потому что явно старался овладеть новым для него языком. Он медленно переворачивал каждую страницу, давая Томми время рассмотреть картинки.

— Потом ей нужны будут ножницы…

Пока папа читал первые страницы этой сказки, Томми сначала не отрывал глаз от пола, потом от книги. Когда мышка требовала, чтобы ей почитали сказку, он стал время от времени посматривать на папу, а потом и улыбаться.

Через несколько минут папа закончил читать, медленно закрыл книжку и с облегчением выдохнул.

— Ну, вот и все. Тебе понравилось?

Томми кивнул головой и еще раз улыбнулся.

Папе явно стало лучше, мышцы на лице расслабились, и оно приобрело более мягкие очертания.

— Хорошо, я рад. Эта мышка довольно интересный персонаж.

— Можно ее еще раз почитать? Сегодня на ночь? — попросил Томми.

Я бы сказал, что папа был и удивлен, и польщен просьбой Томми.

— Конечно, можно. На ночь. И другие книжки тоже можно почитать. Есть же еще и другие, их тоже можно почитать. — Папа взглянул на меня. — У нас же есть и другие книги, так ведь, Тедди?

— У нас много книг, — ответил я. — Наверху.

— Что же, договорились, Томми. Почитаем.

— Я знаю, какие книжки хочу послушать, — сказал Томми. — Те, которые читала мама.

При упоминании о маме все опустили глаза. Дядя Фрэнк чуть приподнялся на стуле, а Силвэниес снова взялся за пустой бокал.

Но папу, казалось, это не смутило.

— Мама всегда любила читать вам. Я помню. Да. Да, помню. Надеюсь, тебе понравилось, — он взглянул на Томми и тяжело вздохнул. — Ну ладно, по-моему, у нас есть несколько минут до обеда. Пойдем, посмотрим на эти книги. Ты выберешь те, что мы почитаем позднее. — С этими словами он взял Томми за руку и медленно вывел его из комнаты.

Несколько минут никто ничего не говорил. Я раздумывал над тем, что только что увидел, но не мог прийти ни к какому определенному заключению относительно папиного поведения. Мое внимание занимала последняя маслина, обреченно лежавшая на блюдечке.

Наконец дядя Фрэнк прервал молчание.

— Забавная книжка, как ты думаешь?

— Очень, — согласился Силвэниес.

— Я это говорил Тедди, — пояснил дядя Фрэнк, глядя на Силвэниеса. — Эта книга, вероятно, выше твоего понимания. Ее смысл, надо полагать, ускользнул от тебя. Ты даже не понимаешь, о чем она на самом деле.

— Ладно, Фрэнк, не начинай.

Дядя Фрэнк выпрямился.

— Хорошо, тогда скажи ты, о чем она. Ну, давай.

— Это просто детская сказочка, — ответил Силвэниес. И махнул рукой, закрывая тему.

Дядя Фрэнк покачал головой и улыбнулся. Потом устремил на меня долгий, полный значения взгляд.

— Эта книжонка, Тедди, — сказал он, — о людях, которые все время чего-то требуют. Она о… — тут он сделал небольшую паузу и шевельнул нижней челюстью, решительно выпятив подбородок, — о житейских обстоятельствах.

Я выслушал слова дяди Фрэнка и опять уставился на кофейный столик, и стал пересчитывать косточки от маслин. Теперь их было одиннадцать.

— О житейских обстоятельствах, — повторил дядя Фрэнк. Я почувствовал, что должен как-то на это отреагировать.

— Да, — сказал я.

— Ты понимаешь, почему папа стал ее читать?

На это у меня тоже был ответ. Я снова посмотрел на дядю Фрэнка. Уголком глаза видел, что Силвэниес следит за нашим разговором с напряженным вниманием. Вид у него был обеспокоенный и немного смущенный.

— Потому, что это любимая книжка Томми.

— Потому, что в ней есть мораль. — Тут дядя Фрэнк пронзил меня суровым взглядом и поднял вверх палец. — Знаешь, какова эта мораль, Тедди?

Я даже не пытался отвечать. Прожив с дядей Фрэнком два месяца, я пришел к заключению, что лучше всего разговаривать с ним, ничего не отвечая.

— Не давай людям даже палец, а то откусят всю руку. Даже палец. Даже чертов палец. Понимаешь, читая эту книгу, папа хотел сказать кое-что, тебе и твоему брату. — Он ткнул пальцем в мою сторону. — Кое-что о жизни. — Тут он встал и вышел в столовую.

После того, как ушел дядя Фрэнк, я закинул в рот последнюю маслину и куснул ее. Только тут я заметил, что Силвэниес наблюдает за мной.

— Тедди, — обратился он ко мне театральным шепотом. — Эта книжка о мышке и больше ни о чем. Только о маленькой, маленькой мышке.

За обеденным столом папа вновь потряс всех, сказав, что нужно прочитать молитву. До этого в нашем доме никогда не читали молитву перед обедом, даже тогда, когда была жива мама. Я просто лишился дара речи — состояние, в которое папа приводил меня все чаще и чаще.

— Прекрасная мысль, Тео, — сказал Силвэниес. — Такую трапезу, как эта, можно приравнять к религиозному празднику.

— Тетя Бесс, окажи нам честь, — попросил папа.

Тетя Бесс воззрилась на него в полном замешательстве.

— Я хочу сказать, прочитай молитву, — пояснил папа.

— Ах, молитву. Я не читаю молитв перед едой, я эту еду готовлю. Пусть кто-то другой прочитает молитву. Это день рождения Фрэнка. Пусть Фрэнк и прочитает.

— Вообще-то, я не молюсь. Что я могу прочитать?

С растущим отчаянием папа оглядел всех сидящих за столом.

— Мистер Джексон! Может быть, вы это сделаете?

Морис чуть качнул головой и дотронулся до своих ножа и вилки, придвинув их ближе к тарелке.