Селия Рис - Ведьмина кровь

— Снимает, — возразила я. — Если решат, что они одержимы Дьяволом или еще каким злым духом, значит, они не в ответе за то, что вытворяют.

Ребекка взглянула на меня с любопытством:

— Откуда тебе столько известно?

Я задумчиво посмотрела на нее. Она старше меня, но еще такой ребенок, даже невзирая на то, что теперь она замужем и скоро станет матерью. Она располнела и порозовела лицом. Ей хорошо с Тобиасом, а скоро будет готов их новый дом. Я очень надеюсь, что они всегда будут счастливы.

— Лучше тебе не знать.

Я отвернулась, стараясь совладать со страхом. Девушек, разумеется, сочтут невиновными. Начнут искать виноватых вокруг и, боюсь, остановятся на мне. Сестры Вейн всегда меня недолюбливали, особенно Дебора. Она до сих пор ревнует Тобиаса к Ребекке и считает, что это я устроила их брак.

Преподобный Корнуэлл привез из Сейлема доктора. Он только взглянул на девушек и тут же объявил, что медицина бессильна, поскольку их безумие — следствие порчи. Тем самым он подтвердил предположения преподобного Джонсона. Доктора отпустили, а Корнуэлл отправился на поиски кого-нибудь, кто докажет наверняка, что дело в колдовстве. Как раз ходят разговоры, что в Новую Англию прибыл человек, который в этом понимает.

Вслед за ним придут судьи. Их приговор предсказуем. Обвиненного в колдовстве казнят.

Как завещает Книга Исход, «ворожеи не оставляй в живых».

Как завещает Книга Левит, «мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти».

Священное писание здесь закон.

Октябрь (?) 1660

Возможно, я пишу в последний раз. Трачу на это драгоценное время и рискую жизнью, но чувствую, что должна засвидетельствовать правду.

Человек, которого все так ждали, приехал.

Сегодня опять день покаяния. Всем без исключения велели прийти в дом собраний. Отказ приравняли к признанию вины.

В зале яблоку негде было упасть. Одержимых девиц усадили в первом ряду. Одни сидели ссутулившись, другие лежали на носилках. Все началось с пятерых: Деборы, Ханны, их кузины Джудит Вейн, а также Леи Гарнер и Элизабет Деннинг. Но теперь одержимых стало больше, они занимают целую скамью. Ханна сидит с краю и бормочет себе под нос, теребя куклу. Ей прощают такое поведение, считая ее невинным ребенком. Как же они заблуждаются! Она изо всех сил сжала куклу в руке. Тут же рядом со мной Ребекку скрутило от боли, и она схватилась за живот, прошептав, что пошли схватки, роды начались раньше времени. Я посмотрела на Ханну. На миг в ее глазах блеснула злоба, и она оскалила на меня свои острые мелкие зубки, а затем продолжила изображать помешательство.

Сара и Марта помогли Ребекке подняться. Я встала с ними, чтобы вывести ее на улицу. Но двое блюстителей у дверей преградили нам путь.

— Никому не выходить. Приказ преподобного Джонсона.

— Вы хотите, чтобы она родила прямо в доме собраний?! — Сара возмутилась так громко, что ее услышали мужчины. Тобиас, Джонас и мистер Риверс встали со своих мест.

Блюстители переглянулись. Они не могли ослушаться приказа.

Вдруг откуда-то появился Элаяс Корнуэлл.

— Пусть идут, — сказал он с выражением притворного милосердия на лице. — А ты, Мэри, останься, — он наклонился ко мне и сказал это шепотом. Зловонное дыхание коснулось моего лица. Худая рука подтолкнула меня к лавке. Он кивнул блюстителям за моей спиной и направился к кафедре.

Внезапно стало тихо. Даже одержимые прекратили бредить. В зале появился преподобный Джонсон.

Он пришел не один. Его спутника здесь раньше никто не видел. Кроме меня.

Замерев, я смотрела, как на кафедру поднимается Обадия Уилсон. Он двигался медленно, держась за перила лестницы. Костяшки его пальцев белели на скругленной балюстраде. Я узнала его сразу, хотя он заметно полысел, а бледное лицо осунулось и покрылось сыпью. Он тоже меня узнал. Его взгляд скользил по лицам собравшихся и остановился на мне. И тогда Обадия Уилсон собрался заговорить, но его тут же сотряс приступ кашля. Он прикрыл рот платком, а когда опустил его, на белоснежной ткани была кровь.

— Есть среди вас та… — его голос был низким и хриплым и больше напоминал громкий шепот или шуршанье листьев, но слова отчетливо разносились по залу. — Есть среди вас та, что явилась к вам волком в овечьей шкуре. Та, что отмечена печатью Дьявола!

Уилсон стоял, протянув руку в черном и выставив костлявый палец. Он указывал прямо на меня.

Его впалая грудь поднялась, и он собирался сказать что-то еще, но тут Ханна встала со своего места. В своем помешательстве она якобы утратила способность говорить членораздельно, но тут вдруг четко произнесла:

— Мэри! Это Мэри! Она является ко мне в виде призрака!

В зале раздались голоса:

— Она заговорила! Заговорила!

— Проклятье отступило!

— Слава Господу!

И тогда остальные девушки тоже поднялись и стали хором повторять:

— Мэри! Мэри! Мэри! — Они повернулись и протянули руки туда же, куда продолжал указывать палец Обадии Уилсона. — Мэри! Мэри! Мэри!

— Она является тебе одна? — спросил он у девочки, выжидающе глядя на нее с кафедры.

— С ней приходит сам Дьявол! Она требует, чтобы я служила ему! — ответила Ханна и тут же вскрикнула, словно ее ущипнули. Ее лицо исказила гримаса боли, а руки принялись цепляться за одежду и растягивать ее, будто желая разорвать ткань. — Она колдует! Она мучает меня! Мэри, перестань! Мэри, не надо!

— Мэри, не надо! Мэри, не надо! — закричали все девушки разом, трясясь и дрожа, словно марионетки, которых кукловод дергает за ниточки. — Это ее проклятье! Я замерзаю! Замерзаю!

Преподобный Корнуэлл подбежал к ним и стал трогать их лбы.

— Они холодные! — удивленно произнес он. — Это правда!

— Теперь она в образе птицы! — Ханна махнула рукой в сторону стропил. — Вон она летает! Летает!

Девушки все как одна подняли головы, вытянули шеи и стали оглядываться, словно бы наблюдая за чем-то, невидимым остальным.

Обадию Уилсона это убедило.

— Схватить ее и привести ко мне!

Повинуясь хриплому приказу, преподобный Джонсон подал знак блюстителям у двери. Они двинулись было в мою сторону, но в зале началась суматоха. Люди вставали с мест и толкались в попытках разглядеть, что происходит. Девушки по всему залу кричали, метались и падали в обморок. Я перелезла через скамейку и стала пробираться к двери. Тобиас заметил меня. Он встал со своего места и приподнял засов. Я проскользнула под его локтем, и дверь за мной закрылась. Я лишь успела услышать, как он кладет засов на место, и увидеть, как дверь выгибается от напора изнутри.

Сейчас я прячусь в комнате, где Ребекка готовится к родам. Они вот-вот начнутся. Марта говорит, что никто не посмеет сюда войти. Сара принесла мне то, что я просила: еду, мужскую одежду и покрывало. Я надела мокасины и повесила на шею оберег. Вот все, что я успела нажить. Я ухожу в лес. Если я останусь здесь, меня повесят. Мне бы так хотелось увидеть младенца Ребекки. Схватки уже начались, но я не могу больше ждать. Марта мечется по комнате, как испуганная птица, а