Селия Рис - Ведьмина кровь

«Ворожеи не оставляй в живых», — гремел он со своей кафедры.

— Кажется, я знаю твою тайну. Я тоже не всегда была такой, как сейчас. — Она глянула на меня, и к ее выцветшим глазам, казалось, вернулся цвет, синий, с фиолетовой искоркой. — В твоем возрасте со мною не было сладу. Как и ты, я росла с бабушкой. Отца не знала — он был солдатом. Мать поехала его искать, и больше никто ее не видел. Когда я повзрослела, страна была разорена войной. Вокруг творились беззакония, мы были растеряны и разобщены, и в город пришли злые люди, которые хотели на этом нажиться. Они якобы радели о борьбе с колдовством, а на самом деле лишь о награде. Затребовали двадцать шиллингов, чтобы истребить всех ведьм в городе, и объявили охоту, а я попала под подозрение. Бабушка к тому времени умерла, и слава Богу, что она этого не застала…

Она говорила, а меня охватили воспоминания, и кровь моя то закипала от ненависти, то стыла от страха.

— …Меня выслеживали, как дикого зверя, а когда поймали, то бросили в пруд, чтобы проверить, всплыву или нет. Но я была связана по рукам и ногам и не могла удержаться на воде, а если бы удержалась, меня бы вздернули как ведьму. И я утонула. Лежала на дне и смотрела на них снизу, сквозь мутную воду. До сих пор вижу их лица: они стоят полукругом и ждут, что будет. Но внезапно раздался всплеск — кто-то нырнул за мной. Меня обхватили сильные руки, и вскоре я очутилась на берегу. Это был молодой проповедник, который ехал в свой первый приход. Он пришел на шум и крики, а когда увидел, что произошло, то бросился спасать меня во имя Господа. Он объявил охотников на ведьм шарлатанами, которые ищут наживы, а не спасения душ. И он изгнал всех моих демонов прямо там, они вышли вместе с водой, которой я наглоталась. — Миссис Джонсон улыбнулась, но потом улыбка стала горькой, словно жизнь так и не сдержала обещания счастья, данного в тот день. — Он крестил меня в том же пруду, а заодно и еще нескольких человек. И когда он ушел из города, я последовала за ним.

— Стало быть, он спас вам жизнь?

— Да. Я поклялась, что стану ему хорошей женой, и сдержала клятву. Молилась, была покорной и благочестивой, родила ему детей. — Внезапно она схватила меня за руки. — Я изменилась, слышишь? И ты можешь измениться!

— А если не смогу? — прошептала я.

Она отвернулась и отпустила мои руки.

— Тогда пусть Господь тебя помилует.

— Я постараюсь измениться, миссис Джонсон. Очень постараюсь.

Я ответила то, что она хотела слышать, поскольку она была ко мне добра и мне хотелось ее порадовать. Я не могла сказать, что думаю на самом деле: если бы мне пришлось выбирать между такой жизнью, какой жила она, и смертью, я бы выбрала смерть.

Сегодня я видела волчицу.

Я искала орехи на опушке: разгребала снег, осматривала кусты. Пусть они и испортились и стали безвкусными, но их можно перемолоть с желудями и сделать муку. И вдруг — мурашки по спине. Я удивленно огляделась в поисках Сойки, но увидела волчицу, буквально в нескольких шагах от меня. Она была чуть крупнее собаки, шерсть — серая с подпалинами, ближе к загривку гуще и жестче, а оттуда к спине шла черная полоса. Крупные лапы, широкие плечи и грудь. Брюхо было впалым, а бока худыми и ходили ходуном при вдохе и выдохе. Сзади тело сужалось. Между длинными белыми клыками свисал язык, а из пасти шел пар. Глаза у нее были золотистыми.

Я не испугалась, но мысленно попросила ее уйти — на окраине леса расставлены капканы.

Еще несколько секунд мы стояли неподвижно и смотрели друг на друга, замерев, а затем она развернулась и побрела прочь, словно услышав мою просьбу. Вскоре серый силуэт затерялся в темноте среди деревьев.

Февраль 1660

На второй неделе февраля миссис Джонсон не стало. Она умерла при родах.

— И зачем ей было снова беременеть? Это ее погубит! — причитала Марта, выходя из комнаты, где мучилась роженица. Спохватившись, она обернулась: вдруг кто-нибудь слышит? Решат еще, что это сглаз. Повитухе надо быть осторожной.

Мы вместе принимали роды. Миссис Джонсон рожала много раз, но сейчас разрешалась от бремени изнуряюще долго — закончился один день, начался следующий. У нее был узкий таз, а силы, нужные для потуг, истощились. Младенец был крупный; когда он показался на свет, вокруг его шеи была обмотана пуповина. Мне буквально пришлось тащить его наружу. Когда я перерезала пуповину и передала ребенка Марте, она на него лишь раз взглянула и тут же накрыла простыней.

Затем она посмотрела на неподвижную миссис Джонсон и побледнела.

— Боюсь, их похоронят вместе.

Марта испробовала все, но миссис Джонсон медленно угасала. Лишь один раз пришла в себя и спросила про ребенка. Марта покачала головой. Тогда она отвернулась к стене, опустила тяжелые покрасневшие веки и больше их не открывала.

Марта позвала преподобного Джонсона. Он верил, что женщина после родов нечиста, и сомневался, входить ли в комнату, пропахшую кровью и потом.

— Если хотите попрощаться с ней, вам лучше войти, — сказала Марта. — И детей приведите.

Казалось, миссис Джонсон уже отправилась в свое последнее и самое тяжелое путешествие, но голоса и плач детей ненадолго привели ее в чувства. Ее веки чуть вздрогнули, и она пошарила рукой по покрывалу. Преподобный начал звучным голосом читать молитву.

Мы с Мартой вышли, чтобы не мешать.

На улице валил снег. Мы пробирались через заносы.

— Еще одной доброй женщиной стало меньше, — вздохнула Марта. Она выглядела подавленной, а от усталости казалась по-настоящему старой. — Нелегкая это работа. Новая жизнь и смерть слишком часто идут рука об руку. Будем надеяться, что нас не обвинят в гибели миссис Джонсон и мальчика.

Она замолчала, однако я понимала, о чем она думает. Быть повитухой, лечить людей — опасно: пока все идет хорошо, тебе благодарны, но случись что плохое, а это бывает нередко, — и люди вспоминают поговорку: «Кто лечит, тот и калечит». Раз умеешь спасти жизнь — значит, умеешь и отнять ее.

Мы шли мимо дома собраний. Жители поймали очередного волка: с отрубленной головы капала кровь, на морде застыл непокорный оскал, а глаза, помутневшие от смерти, еще светились желтым.

Надеюсь, это не та волчица, которую я видела на опушке.

Начало марта 1660

Земля стала твердой, как металл. На дворе март, но зима никак не ослабит хватку. Миссис Джонсон и младенца не могут похоронить уже две недели, потому что невозможно выкопать могилу.

Они лежат в сарае, завернутые в один саван, и тела не разлагаются благодаря холоду. Приходится ждать, когда земля оттает и поддастся лопатам.

Март 1660

Сегодня наконец были похороны. Службу провел преподобный Корнуэлл, а преподобный Джонсон стоял, опустив голову, в окружении ревущих детей.