Луиза Олкотт - Маленькие женщины [тетралогия] [litres]

Ни одна из них не захотела бы сознаться, что устала от эксперимента, однако к вечеру пятницы каждая успела втайне подумать о том, как она рада, что неделя подошла к концу. В надежде усилить впечатление от полученного урока, миссис Марч, обладавшая изрядным чувством юмора, решила завершить испытание подобающим образом. Она дала Ханне отпуск, позволив девочкам в полной мере насладиться результатами их игровой системы.

Утром в субботу, когда они встали, огонь на кухне не был разожжен, в столовой не обнаружилось никакого завтрака, а мамы нигде не было видно.

– Милосердное Небо! Что такое случилось? – вскричала Джо, оглядывая все вокруг широко раскрытыми в испуге глазами.

Мег бросилась наверх и вскоре спустилась, успокоенная, но несколько растерянная и пристыженная.

– Мама не заболела, она просто очень утомлена и говорит, что побудет у себя в комнате в тишине и покое и чтобы мы поступали, как нам больше всего нравится. Как странно, маменька ведь никогда так не поступала – это вовсе на нее не похоже! Но она говорит, что эта неделя далась ей тяжело, так что нам не следует ворчать, а надо самим позаботиться о себе.

– Ну, это не так уж трудно, мне нравится такая идея, – заявила Джо. – Меня прямо тянет что-нибудь поделать… это ведь будет новое развлечение, вы же понимаете! – поспешно добавила она.

По правде говоря, возможность немного поработать явилась для всех величайшим облегчением, и девочки с охотой взялись за дело. Однако они очень скоро обнаружили, как права была Ханна, приговаривая: «Знать, дом вести – не по садику брести!» Продуктов в кухонной кладовке было много, и, пока Бет и Эми накрывали на стол, Мег и Джо соорудили завтрак, задаваясь вопросом, с чего это служанки вечно говорят о том, какая тяжелая у них работа.

– Отнесу что-нибудь наверх маменьке, хотя она и говорила, чтобы мы о ней не думали, она сама о себе позаботится, – сказала Мег, председательствовавшая за столом у горячего чайника и чувствовавшая себя настоящей матроной – матерью семейства.

Тут же, прежде чем они приступили к завтраку, был нагружен едою поднос и доставлен наверх, с наилучшими пожеланиями от кухарки. Заваренный чай оказался очень горьким, яичница пересушена, печенье испещрено комочками чайной соды, но миссис Марч приняла это угощение с великой благодарностью, а потом, когда Джо ушла, посмеялась от души.

– Бедные мои девчушки! Боюсь, им трудно придется, но страдать они не станут, и все это пойдет им на пользу, – сказала она себе, извлекая наиболее съедобные волоконца из принесенных ей яств, чтобы подкрепиться и таким образом разделаться с неудавшимся завтраком, не оскорбив дочерних чувств, – маленькая материнская хитрость, за которую дочери были всегда ей благодарны.

А внизу раздавались бесчисленные жалобы, и велики были огорчение и досада главной кухарки из-за собственных неудач.

– Не расстраивайся. Я приготовлю обед и сама буду прислуживать, а ты будешь хозяйкой. Береги свои ручки, поддерживай разговор с гостями и отдавай распоряжения, – сказала Джо, которая еще меньше, чем Мег, разбиралась в премудростях кулинарии.

Столь любезное предложение было с радостью принято, и Маргарет удалилась в гостиную, где быстро навела порядок, заметя мусор под диван и задернув шторы, чтобы не затруднять себя вытиранием пыли. Джо с абсолютной уверенностью в собственных способностях и с искренне дружеским стремлением уладить ссору тотчас же положила в «почтовое отделение» записку для Лори с приглашением на обед.

– Ты бы лучше сначала выяснила, что у тебя есть, прежде чем думать о том, чтобы гостей приглашать, – сказала Мег, когда узнала об этом дружественном, но весьма рискованном акте гостеприимства.

– Да там всего полно! Солонина, картошка, да я еще приготовлю немножко спаржи и омара – «для смаку», как Ханна говорит. У нас будет зеленый салат. Я не знаю, как это делать, но ведь в поваренной книге все объяснено. И я сделаю бланманже, а потом – кофе, если захочешь выглядеть элегантной.

– Не устраивай слишком большой кутерьмы, Джо, ты же не умеешь готовить ничего съедобного, кроме имбирной коврижки и леденцов из черной патоки. Я умываю руки – я не желаю отвечать за твой «званый обед», и раз ты сама решила пригласить Лори, можешь сама о нем позаботиться.

– А я и не хочу, чтобы ты что-нибудь делала, просто будь с ним любезна и помоги с пудингом. Ты же сможешь дать мне совет, если я в чем-то запутаюсь, правда? – спросила Джо, несколько обиженная такой реакцией.

– Конечно, но ведь и я не так уж много знаю, если не говорить о тесте для хлеба и разных мелочах. А тебе лучше спросить у мамы разрешения, прежде чем заказывать что-то в магазине, – предусмотрительно посоветовала Мег.

– Конечно, обязательно! Я же не идиотка! – И Джо, разгневанная сомнениями в ее способностях, отправилась наверх.

– Покупай что хочешь, а меня не беспокой. Я приглашена на обед, скоро ухожу и не могу заниматься домашними проблемами, – сказала миссис Марч, когда Джо обратилась к ней с вопросами. – Я никогда не получала особого удовольствия от занятий домашним хозяйством и собираюсь устроить себе выходной день. Почитаю, напишу письма, пойду в гости – немного развлекусь.

Необыкновенное зрелище – вечно занятая мама, с раннего утра уютно устроившаяся в кресле-качалке и читающая книгу, – вызвало у Джо такое чувство, будто происходит нечто совершенно противоестественное, ибо даже затмение, землетрясение или извержение вулкана вряд ли показались бы ей более странными явлениями, чем это.

– Все как-то странно расстроилось в этом доме, – говорила Джо себе, спускаясь по лестнице. – Там внизу как будто Бет плачет – это верный признак, что в нашем семействе что-то пошло не так, а если еще Эми станет занудничать, я устрою ей встряску!

Чувствуя, что и она сама сильно расстроена, Джо поспешила в гостиную, где обнаружила Бет, рыдающую над Пипом – кенарем, который лежал, мертвый, на дне своей клетки, вытянув вперед лапки с крохотными коготками, словно моля о пище, из-за недостатка которой ему пришлось умереть.

– Это моя вина! Я про него забыла – у него нет ни зернышка, ни капли воды. Ох, Пип, Пип! Как могла я так жестоко обойтись с тобой?! – плакала Бет, вытаскивая бедную птичку из клетки и пытаясь вернуть ее к жизни.

Джо заглянула в полуприкрытый глаз кенаря, пощупала, бьется ли его крохотное сердечко, и, убедившись, что весь он – застывший и холодный, покачала головой и предложила свою коробочку из-под домино для гробика.

– А вы положите его в духовку, – может, он согреется и оживет, – посоветовала Эми с надеждой.

– Он погиб голодной смертью, и я не собираюсь его спечь теперь, когда он умер. Я сошью ему саван, и он будет похоронен в саду, и у меня уже никогда не будет другой птички, никогда, мой Пип, потому что я слишком плоха для того, чтобы держать птиц, – тихонько говорила Бет, сидя на полу со своим любимцем в сложенных ковшиком ладонях.