Коллектив авторов - Бретонские легенды [litres]

Девушка не знала, что и ответить, а хозяин дома засмеялся и, когда мальчики ушли, сказал дочери:

– Не надо обращать внимания на такую ерунду. Ты же знаешь, что все, кто сюда приходят, здесь и остаются. Завтра к вечеру этот петушок у меня не так запоет!

Когда на следующее утро Матилин встал, ему было как-то не по себе: он вспомнил вчерашний вечер и робко спросил у брата:

– Мы что, сегодня отсюда уходим?

– Да, сегодня, как договорились.

– И уже вечером мы будем далеко отсюда?

– Мне бы очень хотелось, чтобы это было так.

– Да не бойся ты, – начал уверять его Матилин, – я и не думал здесь оставаться навсегда.

– Может быть, мы не по нашей воле здесь останемся, – ответил Эрве и крепко задумался.

– Вот что удивительно! – сказал он чуть погодя. – Тот самый свет, который приходит ко мне ночью, когда я сплю, помогает мне ясно видеть днем. Ты вспомни, Матилин, здесь перед нашими глазами один обман: мы видим совсем не то, что есть на самом деле. И сегодня правда должна или победить, или проиграть.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это ты потом поймешь. А сейчас пусть все будет так, как есть, только нам надо быть настороже.

Матилин совершенно растерялся – это невооруженным глазом было видно, так что за обедом хозяин спросил у него:

– Ну что, молодые люди, вы по-прежнему в путь-дорогу собираетесь?

Эрве встал из-за стола, опираясь на дубинку:

– Господин и милая барышня, спасибо вам за вашу доброту и за все, что вы для нас сделали. Но если вы нам позволите, то мы сейчас же ваш дом покинем.

И Матилин сказал то же, что и брат. Тогда хозяин ответил:

– Ну так до того, как уйдете, хотя бы посмотрите на моих собак, я ведь вчера обещал их вам показать, а потом – идите на все четыре стороны.

Девушка усмехнулась и кивнула головой, дескать, согласна с отцом. Эрве крепко сжал дубинку в руке и подумал: «Вы думаете, я ваших хитростей не понимаю. Ничего, сейчас, с помощью моего святого покровителя и моей дубинки, я вас выведу на чистую воду!»

После обеда снова были развлечения: все четверо пошли смотреть собак. Хозяин подвел дочь и обоих мальчиков к площадке перед домом, потом подозвал слугу и приказал ему.

– Приготовь для каждого ошейник и цепь!

– Хорошо! – ответил слуга, посмеиваясь.

После это хозяин подошел к дочери и мальчикам. Вся площадка была обнесена стеной, за спиной каждого мальчика стоял слуга, у каждого из слуг под одеждой был спрятан молоток. Площадка была чуть пониже порога, и, чтобы пройти на нее, нужно было спуститься на ступеньку. Посередине площадки был вбит большой и высокий красный кол, на котором висела свежая туша, с которой капля по капле стекала кровь. Хозяин крикнул:

– Пускай собак!

И только он это сказал, раздались вой, лай, топанье лап. Дверь на площадку открылась, и в нее ворвалась свора собак, пролезавших через узкий проход; каждая старалась первой добраться до мяса. Сперва ни одна из них не могла пролезть, и собаки вскакивали одна на другую, глаза у них горели, а пасти были широко разинуты. И вот одна собака, потом две, а потом три высвободились и в два прыжка оказались около мяса. Каждая отхватила по кусочку. Это, разумеется, были самые сильные собаки, остальные пробивались следом; шесть или семь из них были насмерть затоптаны у входа. Те, что не успели первыми, тоже хотели ухватить свой кусок и перепрыгивали через красных собак, перепачканных собственной кровью. Мяса тем временем становилось все меньше и меньше, и, чтобы его достать, приходилось подпрыгивать все выше. Несчастные, обезумевшие от голода собаки падали от усталости, но так и не могли даже лизнуть мясо. Когда пять или шесть кучей повалились замертво под колом, остальным стало легче достать до мяса. После нескольких прыжков остаток туши упал на землю, а вверху остался только железный крючок.

Тут началось новое зрелище: те собаки, которым ничего еще не досталось, стали обнюхивать тела погибших. И вдруг одна собака вцепилась зубами в труп и, испачкав нос в крови, принялась есть. Остальные последовали ее примеру: послышался хруст костей, и вся площадка сразу же стала красной.

Хозяин взглянул на мальчиков: Матилин готов был потерять сознание. Эрве тоже был бледный, но взгляд его не помутнел и сердце не дрогнуло. Он думал о том, что сказала ему дубинка накануне ночью, и ждал, пока придет время нанести удар.

– Ну что, – спросил хозяин. – Как, по-вашему, умеют они быстро бегать?

– Я думаю, – ответил Эрве, – что надо быть поганым человеком, чтобы делать то, что вы делаете здесь.

– Ты так думаешь, мой мальчик? – переспросил хозяин. – Что ж, через час ты сам будешь разыгрывать здесь такой же спектакль. И крикнул слугам: – Сюда, ребята! Стукните каждого молоточком, разденьте их быстренько, и посмотрим, какие из них получатся псы!

Матилин ничего не понял из того, что было сказано, он просто оцепенел. Слуга, стоявший у него за спиной, стукнул его молотком по голове, и мальчик без единого звука упал на землю. Слуга наклонился над ним, потянул его за волосы и тут же вытащил из его тела маленькую рыжую собачонку, которая, истошно вопя, убежала на середину площадки. И тут же с быстротой ветра слуга умчался с телом мальчика, наверное, чтобы отнести его в комнату с мертвыми телами. Но на пути его была преграда – Эрве со своей дубинкой.

Эрве ко всему был готов – отпрыгнул в сторону, когда другой слуга замахнулся на него молотком, со всего размаху стукнул противника дубинкой, благо хозяин не успел прийти на помощь слуге. С хозяином Эрве разбираться не спешил: он побежал вдогонку за тем, кто уносил тело Матилина, крича:

– Погоди у меня, торговец собаками!

Не успел тот убежать с площадки, как получил дубинкой по голове, и снова случилось чудо: слуга упал замертво и выпустил тело Матилина. Эрве взял брата за руку и стал глазами искать хозяина дома и его дочь. Те бегали вокруг площадки и пытались натравить собак на Эрве. Выглядели оба больными: глаза у них выпучились, изо рта шла пена.

– Да уж, как же, – крикнул им Эрве, – они скорее вас съедят, чем меня.

С этими словами он вышел на середину площадки, встал посреди собачьей своры, и ни один пес его не тронул. Тогда Эрве сказал, подняв дубинку к небу:

– Силой моего святого покровителя и силой моей дубинки – пусть все, что здесь есть, примет свой первоначальный вид!

О Господи! Никогда, дорогие мои, вы не видели, чтобы удар грома наделал столько же шума, сколько слова Эрве! Рухнули стены, и собаки с радостным визгом разбежались; земля разверзлась и поглотила все постройки, как мы с вами проглатываем кусок хлеба. Хозяин дома и девушка вдруг преобразились: носы у них вытянулись и стали длинными-предлинными, да еще кривыми; рты стали огромными, а губы – твердыми, как деревянные башмаки; ноги укоротились и стали прямыми, как палки, – во всем свете не найти было других таких уродов, да еще таких, которые бы выглядели настолько злыми и пристыженными.