Ибрагим Рахим - Судьба

— А вы все обманываете несчастных? — спросил он ишана.

Тот оглянулся и с достоинством вздернул голову, борода его завернулась в рог.

— Я им помогаю.

— Вы их обираете.

Ишан стерпел.

Главным источником его доходов был колодец, тоже обнесенный камнями и накрытый тяжелой железной крышкой с замком. Больные ждали ишана, чтобы искупаться в колодце.

— Мирза! — крикнул ишан. — Подойди сюда!

Быстрый человек в рубище, один из подручных ишана, протиснулся сквозь толпу больных и оказался перед пшеном и Бардашем.

— Покажи свое тело.

Мирза мгновенно выполнил приказ, сдернув с себя рваный халат и уронив его на песок. По коже его ползли рубцы заживших язв. Вздох облегчения, изумления, почтения раздался вокруг.

— Я ходил ко всем врачам, мне давали все мази, ничего не помогало, — привычно сказал Мирза. — Только купание в святом колодце у могилы ходжи Убони спасло меня.

Он вертел корпусом, показываясь всем, как в демонстрационном зале.

— Во-первых, — сказал Бардаш, — никакой могилы святого ходжи Убони здесь нет. Во-вторых, он даже и не святой…

Толпа настороженно загудела.

— Больше тысячи лет назад ходжа Убони прибыл на нашу землю для распространения ислама… И утопил Бухару в крови. Как может быть святым такой головорез?

Его усмешка не очень понравилась людям.

— Ты не задевай ходжу Убони!

— Если вы так хотите, — сказал Бардаш, усмехаясь еще шире, — можете поклоняться палачам наших предков, но пусть Халим-ишан скажет, что могила ходжи Убони совсем в другом месте.

— Да, — подтвердил Халим-ишан, — разбойники отрубили голову ходжи Убони, и тело его похоронено в одном месте, голова здесь, а душа вознеслась на небо.

— Сынок, — сказал тихим голосом совсем тощий, едва живой старик, дотрагиваясь пальцами до спины Мирзы. — Но он вылечился!

— Да, дедушка, — согласился Бардаш. — Он вылечился.

И теперь гул вокруг него стал одобрительным. В конце концов, что им за дело до того, что творилось больше тысячи лет тому назад, когда рядом стояло живое подтверждение чуда.

— Он вылечился, — продолжал Бардаш, — потому что в этой воде есть примесь серы… Вы знаете, что в нашей пустыне нашли газ. А где газ — там сера… А серой лечат… Это минеральная вода. Киньте в колодец спичку — по ней пойдут гулять мотыльки огня.

Это все знали, поэтому и мазар назывался Огненным.

— А создал его самый гениальный творец. Природа, дедушка.

Старик согласно кивал трясущейся головой на такой тонкой шее, что она, казалось, вот-вот перервется, а потом сказал:

— Все на свете создал аллах. Природу тоже.

— Преданные душой да исцелятся! — подхватил Халим-ишан и удалился.

Вот ведь как вывернулся, черт! А кто не исцелится — тот, значит, душой не предан аллаху. А кто умрет — того аллах позвал прямо в рай. На все есть оправдание.

— Вот вам говорят, что газ — это огонь ада, — сказал Бардаш. — А я грешник, правда? Я не верю ни аллаху, ни Халиму-ишану, ни ходже Убони, никому. Алишер! Дайка мне баллон.

Алишер, отчаявшись как-либо починиться, вынул из «газика» металлический баллон и протянул Бардашу.

— Смотрите, — Бардаш зажег спичку, открыл краник на изогнутой трубке, и синий лепесток газового пламени послушно забился на ее кончике. — Эй, парень! Давай свою курицу!

Всем было интересно. Рослый парень поднес только что ощипанную курицу, и Бардаш ловко опалил ее в одну минуту.

— Ну? — засмеялся он. — Почему же я, грешный, не сгораю? Хочу — пущу больше, хочу — меньше. Несите все своих кур.

Он обсмолил с десяток кур, а потом еще вскипятил чай в кумгане.

— Я кудесник! А? Но это неправда. Никакого чуда нет. Это газ. Просто он горит очень жарко, с ним станет удобно жить.

Дед изумленно качал головой на ниточной шее.

Передавая пиалы друг другу, люди пробовали чай из кумгана, сваренный на адском огне.

— Ну, такой же он вкусный или хуже? — спрашивал Бардаш.

— Аллах уже покарал тебя, — сказал Мирза, натягивая халат. — У тебя сломалась машина.

— Да, — тяжко вздохнул Алишер. — Что правда, то правда. Что же будем делать, товарищ Дадашев? Передняя тяга отказала. И чиниться негде. Пустыня. Плохо дело.

Бардаш и сам это знал. Дальше дорога была все хуже и хуже. Фактически не было дороги. Никакой…

— Вернемся? — с надеждой спросил Алишер.

— Надо ехать вперед.

Алишер посмотрел на свои руки с изрезанными и разбитыми пальцами.

— В колодец опустить, что ли? — спросил он зло.

— Опусти.

— Плевал я на их колодец! Доберемся до Газабада, зайду в санчасть.

— Хочешь, я сяду за руль?

— Ваше дело, — сказал Алишер.

Верующие исступленно молились в отдалении.

Бардаш долго думал о них. Он знал с добрую дюжину мазаров святого Сулеймана и не меньше двадцати мазаров святого Али. Если бы собрать все мощи, объявленные святыми, их хватило бы на целую роту Сулейманов и Али. И всюду стояли шесты с медными полумесяцами и конскими хвостами, обозначающие божественность места. И всюду ишаны и муллы обманывали самых стойких верующих, которые еще кочевали от мазара к мазару.

Мекка была далеко, так далеко, что и во сне не снилось, а эти места близко. Раз верующие не шли в Мекку, святые наступали на верующих своими могилами.

Духовенство наловчилось фокусничать… Стоит вспомнить хотя бы святого Дукчи из Мархамата… Изобретательный ишан окружил себя слугами, которые имели свои тайные клички: овца, коза, курица, верблюд, деньги… Слуги встречали верующих во дворе, принимали у них приношения, а потом вводили в дом, к ишану, и, в зависимости от того, кто вводил, ишан говорил пришельцу:

— Спасибо за козу.

И пораженный его провидением набожный паломник падал на пол.

Дукчи имел огромное влияние на народ. Он поднял мусульман против царских солдат и повел их на Андижанскую крепость с одними палками в руках. «Палки будут стрелять!» — сказал чудотворец. Но палки не стреляли, восстание было подавлено солдатами…

Ишан Дукчи был хотя бы фанатиком, а вот Халим-ишан! Этот, конечно, сам не верил аллаху, а наживался как мог. Безбожно наживался…

Что же, может быть, газ подожжет ему пятки?

В пустыне, ровной, как скатерть, уже тянулись к небу «чинары»… В ее жарких объятьях они не задыхались. Это были буровые вышки, которым про себя Бардаш дал такое ласковое прозвище. «Чинары» росли и росли на глазах.

Алишер считал, что ему не повезло.

Когда он, сразу после автошколы поступил на работу в гараж обкома, никто не сомневался, что он будет ездить на черной «Волге» и вытирать тряпочкой ее зеркальное стекло, отражающее новостройки Бухары. А вместо этого ему попался какой-то инструктор и — пожалуйте в пустыню. На «газике».

Да и «газик»-то затасканный. Передняя тяга полетела! Машина только выглядела здоровой, а на самом деле уже была не для песков. Как видно, она сюда и не заглядывала… Никудышная машина! А езжай! Интересная жизнь!