Альбер Камю - Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники [litres]

Под порывы штормового ветра Нада бежит по молу и бросается в море. Рыбак бежит за ним.

Рыбак. Упал! Разъяренные волны бьют его и душат своими гривами. Его лживый рот заполняется солью, голос его скоро наконец умолкнет совсем. Взгляните, бушующее море окрасилось в цвет анемон. Оно мстит за нас. Его гнев – это наш гнев. Оно трубит сбор всех людей моря, сбор всех одиноких. О вода, о море, отечество повстанцев, вот твой народ, и он никогда не отступит. Высокий вал, рожденный горечью вод, унесет навеки ваши страшные города.

Занавес

Дора Дулебова

Великая княгиня

Иван Каляев

Степан Федоров

Борис Анненков

Алексей Воинов

Скуратов

Фока

Надзиратель

Конспиративная квартира террористов. Утро.

Занавес поднимается при полном молчании. На сцене Дора и Анненков. Они неподвижны. В дверь звонят один раз. Анненков жестом останавливает Дору, которая как будто хочет что-то сказать. Раздаются два звонка, один за другим.

Анненков. Это он.

Уходит. Дора ждет, по-прежнему не двигаясь с места. Анненков возвращается со Степаном, обнимая его за плечи.

Это он! Вот и Степан.

Дора (подходит к Степану и берет его за руку). Какое счастье, Степан!

Степан. Здравствуй, Дора.

Дора (глядя на него). Три года прошло.

Степан. Да, три года. В тот день, когда меня арестовали, я шел к вам.

Дора. Мы тебя ждали. Время тянулось, и сердце у меня сжималось все сильнее. Мы боялись взглянуть друг на друга.

Анненков. Пришлось снова менять явку.

Степан. Я знаю.

Дора. А как там, Степан?

Степан. Там?

Дора. На каторге?

Степан. Оттуда можно бежать.

Анненков. Да. Мы радовались, что тебе удалось добраться до Швейцарии.

Степан. Швейцария – это тоже каторга, Боря.

Анненков. Почему? Там-то, по крайней мере, люди свободны.

Степан. Свобода – это каторга до тех пор, пока хоть один человек на земле остается рабом. Я был свободен, но все время думал о России, о ее рабах.

Пауза.

Анненков.Я очень рад, Степан, что партия послала тебя сюда.

Степан. Так надо было. Я задыхался. И вот наконец я могу действовать!.. (Смотрит на Анненкова.) Мы его убьем, правда?

Анненков. Я в этом уверен.

Степан. Мы убьем этого палача. Ты – командир, Боря, и я буду тебе подчиняться.

Анненков. Я не требую от тебя таких обещаний, Степан. Мы здесь все братья.

Степан. Нужна дисциплина. Я это понял на каторге. Партия социалистов-революционеров нуждается в дисциплине. Научившись дисциплине, мы убьем великого князя и свергнем тиранию.

Дора (подходя к нему). Присядь, Степан. Ты, наверно, устал после долгой дороги.

Степан. Я никогда не устаю.

Пауза. Дора садится.

Степан. Все готово, Боря?

Анненков (другим тоном). Уже месяц двое наших следят за передвижениями великого князя. Дора собрала все необходимое.

Степан. Прокламация написана?

Анненков. Да. Вся Россия будет знать, что великий князь казнен при взрыве бомбы боевой организацией партии социалистов-революционеров, чтобы ускорить освобождение русского народа. Императорский двор также узнает, что мы решили осуществлять террор, пока земля не будет отдана народу. Да, да, Степан, все готово! Час близится.

Степан. Что я должен делать?

Анненков. Для начала помогай Доре. Ты заменишь Швейцера, который с ней работал.

Степан. Он погиб?

Анненков. Да.

Степан. Как?

Дора. Несчастный случай.

Степан смотрит на Дору. Она отводит глаза.

Степан. А потом?

Анненков. А потом посмотрим. Ты должен быть готов нас заменить в случае провала и поддерживать связь с Центральным комитетом.

Степан. А кто наши товарищи?

Анненков. С Воиновым ты встречался в Швейцарии. Я ему доверяю, хотя он еще очень молод. Янека ты не знаешь.

Степан. Янек?

Анненков. Каляев. Еще мы его называем Поэтом.

Степан. Это не имя для террориста.

Анненков (смеясь). Янек противоположного мнения. Он говорит, что поэзия – революционерка.

Степан. Революционерка одна бомба. (Пауза.) Дора, как ты думаешь, я сумею тебе помогать?

Дора. Да. Надо только быть осторожным, чтобы не разбить трубку.

Степан. А если она разобьется?

Дора. Так погиб Швейцер. (Пауза.) Почему ты улыбаешься. Степан?

Степан. Я улыбаюсь?

Дора. Да.

Степан. Со мной такое иногда бывает. (Пауза. Степан как будто задумался.) Дора, одной бомбы хватит, чтобы взорвать этот дом?

Дора. Одной – нет. Но повредить его она может.

Степан. А сколько нужно, чтобы взорвать Москву?

Анненков. Ты сошел с ума! Что ты имеешь в виду?

Степан. Ничего.

Звонят один раз. Они ждут, прислушиваясь. Звонят два раза. Анненков выходит в переднюю и возвращается с Воиновым.

Воинов. Степан!

Степан. Здравствуй.

Они пожимают друг другу руки. Воинов подходит к Доре и целует ее.

Анненков. Все прошло хорошо, Алексей?

Воинов. Да.

Анненков. Ты изучил дорогу от дворца до театра?

Воинов. Теперь я могу ее нарисовать. Смотри. (Рисует.) Повороты, узкие улицы, заторы… Карета проедет под нашими окнами.

Анненков. А что означают эти два крестика?

Воинов. Вот тут лошади замедлят шаг, а это театр, где они остановятся. По-моему, это самые удобные места.

Анненков. Дай-ка!

Степан. А шпики?

Воинов (помедлив). Их там много.

Степан. Тебя это тревожит?

Воинов. Мне не по себе.

Анненков. С ними всем не по себе. Не терзайся.

Воинов. Я ничего не боюсь. Просто я не люблю лгать, вот и все.

Степан. Лгут все. Лгать умело – вот что от нас требуется.

Воинов. Это нелегко. Когда я был студентом, приятели надо мной смеялись, потому что я не умел притворяться. Я говорил то, что думал. В конце концов меня отчислили из университета.

Степан. За что?

Воинов. На занятиях по истории профессор меня спросил, как Петр Великий воздвиг Санкт-Петербург.