Станислав Штейман - Волшебный жезл

Весь этот день я не слезал с лошади, опять вернулся домой только ночью. А в эту ночь грянул первый мороз.

На следующий день вышел я из дому, а земля твердая как камень, ручей скован льдом — хоть на коньках катайся! «Если, — думаю, — вчера родился теленок, так сейчас он, уж наверно, замерз. Как не замерзнуть, когда такой холод?»

Снова три пастуха вышли на поиски пропавшей коровы. Снова весь день бродили по лесу, заглядывали под каждое дерево — в лесу все мертво: ни шороха, ни следа.

Вечером они пришли ко мне, развели руками:

— Все обыскали, Станислав Иваныч! Не иначе, как волки. Куда бы еще животному деться? Вот снег выпадет, так непременно обнаружим волчьи следы, а по весне и кости найдем.

На этом поиски коровы прекратились.

Через несколько дней мне нужно было съездить в одну деревню. Проселочной дорогой до нее было километров тридцать, а если ехать лесной тропинкой, то не больше пятнадцати. Поехал лесом.

Голо и пусто в осеннем, бесснежном лесу. Под ногами смерзшиеся листья. Деревья стоят как мертвые. Ни пения птиц, ни звонкого щебета ручейка. Тишина такая, что жутко.

Но вдруг мне показалось, что в стороне от тропинки что-то мелькнуло: не то куст шевелится, не то какое-то животное — сквозь деревья не разглядеть.

Я остановил лошадь и стал вглядываться. Слышу, мычит корова. Я — туда. Вижу — лужайка, а на лужайке — наша беглянка и возле нее длинноногий густошёрстный теленок. Присосался к вымени и сосет, сосет.

Увидев меня, корова опять замычала и пошла навстречу, а теленок сначала испуганно поглядел на меня, потом резко прыгнул в сторону и стал скакать вокруг матери. Да как скакать! Ножки, словно пружины, отталкивали его от земли, и он носился с каким-то упоением. По всему видно было, он не только не замерз, но чувствует себя превосходно.

Я вспомнил этот случай в тот зимний день, когда, отчаявшись в борьбе с болезнью телят, решил использовать вместо телятника помещение недостроенной холодной бани.

«Если теленок, родившийся в лесу, сумел сам защитить себя от холода, — думал я, — если он был здоров и весел, то почему нельзя допустить, что теленок, который вырастет в нетопленном, холодном помещении, будет чувствовать себя не хуже?»

Этими соображениями я прежде всего поделился со своими друзьями и помощниками.

— Уже пятый десяток на свете живу, — покачав головой, сказала доярка Мария Дмитриевна Кошелева, — и ни разу не слышала, чтобы телят выращивали на холоде. Наоборот, теленку нужно тепло. В деревне его в избу берут, к печке поближе. Ой, Станислав Иваныч, не дело вы что-то говорите!

А Таисия Алексеевна просто всплеснула руками и заголосила:

— Да помилуйте, господь с вами! Да как же это можно — маленького, слабенького да на холод?

— Вот что, друзья, — сказал я, — от холода теленок, может, погибнет, а может, и не погибнет. А от суставолома он наверняка погибнет! Так что риск небольшой. Давайте попробуем!

Днем мы вымыли в бане пол, стены, продезинфицировали все помещение крепким креолиновым раствором, настелили побольше соломы. Я принес из дома на всякий случай старенькое байковое одеяльце, которым иногда, в самые морозные ночи, покрывалась сверх своего одеяла старшая дочка.

Родился теленок в сарае, под дырявой крышей, на свежей и мягкой соломе, уложенной на пол, кое-где покрытой льдом. На стенах сарая был иней.

Дрожа от холода, теленок открыл глаза, а мать уже облизывала его шершавым языком старательно и нежно.

Завернув в одеяльце дрожащее тельце, я перенес его на руках в баню. Теленок, завернутый в детское одеяльце, выглядел смешно. Но мне было не до смеха. На всю жизнь я запомнил эту ночь, первую ночь, проведенную возле теленка, помещенного зимой в неотапливаемое помещение.

В самом начале этой книги я говорил, что профессия животновода иногда похожа на профессию путешественника, который не знает подчас, что ждет его за поворотом. Вот таким путешественником чувствовал я себя в ту ночь: никогда еще в наших северных широтах не выращивали телят на холоде. Как повлияет холод на организм новорожденного животного? Останется теленок живым или замерзнет, если мороз станет крепчать? А если он не замерзнет, то не ждет ли его простуда, от которой мы потеряли так много молодняка даже в теплых телятниках? А если нам и удастся его вырастить, то как скажется это на животном, когда оно будет взрослым: будет ли это животное здоровым и сильным или станет вялым и хилым? Все это было неизвестно. И мне предстояло вступить в эту неизвестность, где меня ждали или позор и поражение, или удача и успех.

Ночью температура воздуха стала быстро понижаться. Часов в одиннадцать я совершенно замерз, хотя был в валенках, ватном пальто и теплой шапке. А теленок чувствовал себя прекрасно. Он с аппетитом выпил принесенное ему молоко и пробовал сбросить с себя одеяло, встать на ножки.

Держать его закутанным мне никак не удавалось, а между тем становилось все холоднее. К утру температура снизилась до пятнадцати градусов мороза. В помещении было так же морозно, как и на улице. Я заметил, что ушко теленка побелело. Я стал растирать его руками. Почувствовав, что оно согрелось и в нем опять пульсирует кровь, я снял с себя теплую шапку с наушниками и надел ее на голову теленку. Но моя шапка ему не понравилась, и он все время пытался ее сбросить.

Так мы с ним и провели всю ночь: я совершенно окоченел и еле двигался от холода, а он весело воевал с шапкой и одеялом.

Утром меня сменила возле теленка Таисия Алексеевна.

Придя домой, я долго не мог согреться и пил горячий чай — стакан за стаканом, а Татьяна Васильевна в это время торопливо шила теленку теплые наушники.

Следующий день выдался очень холодный: градусов двадцать пять — двадцать семь. Но теленок по-прежнему чувствовал себя отлично. За день он выпил 6 литров молока. В первый день он прибавил в весе 700 граммов, во второй день — 750, на пятый день — 800 граммов, на десятый — 850. Такого быстрого роста телят в теплом телятнике никогда не было, не видели мы там и такой резвости, такой бойкости, какие проявлял наш питомец, растущий на морозе.

Все эти дни я внимательно наблюдал за развитием теленка. Гладя его по длинной шерстке, любуясь его резвостью и здоровьем, я думал: «Все это так и должно быть, надо больше доверять природе. Она сама найдет средства защитить животное от холода и болезней. Вот у него какая густая шерстка, чтобы ему не было холодно. Низкая температура заставляет теленка больше двигаться, значит, активнее происходит обмен веществ. Поэтому у него и аппетит лучше и растет он быстрее. Мороз лучше всякой дезинфекции убивает те микробы, которые я мог сюда занести из общего телятника. А не простуживается теленок, наверно, потому, что здесь сухо, ровная температура, нет сквозняков».