Филипп Эриа - Испорченные дети

А потом, когда прошло еще несколько недель, я стала менее нетерпимой. Период повышенной нервозности сменился периодом апатии. Местные нравы, к которым, попав в Америку, я старалась приспособиться, ради любопытства, а потом, когда узнала Нормана, из-за любовного влечения; нравы эти, столь ненавистные мне порой, стали теперь моими силою вещей и силою моей податливости. Я видела ныне в Биг Бэр лишь Бит Бэр и ничего больше, а в Нормане лишь Нормана. Я пристрастилась к детективным романам и к сигаретам, которые курила с утра до вечера, снова стала кататься на лыжах; безбожно забросила кухню; и все чаще и чаще выпадали дни, вернее ночи, когда пылкие объятия Нормана находили во мне лишь ничтожно малый отклик.

Наступил конец марта. В одно прекрасное утро плотно слежавшийся снег начал подтаивать снизу. Тысячи новорожденных ручейков побежали к озеру. Вся гора сверху донизу забормотала.

Целую неделю нам пришлось шлепать по грязи. По обе стороны еще стояли белые стены, но проезжавшие машины забросали их черными комьями. Солнечные лучи пробуравили всю поверхность снега. Биг Бэр поблек.

И опустел. В Викторвильскую пустыню, так же как и на плантации Сан-Бернардино, пришла весна. Возможно, там, внизу уже начался летний сезон на пляжах и в бассейнах. В пятницу вечером и в субботу утром к нам перестали ходить машины.

Норман по целым дням оставлял меня одну, у него была уйма дел: требовалось привести в порядок и запереть бунгало и хижины, потому что публика разъехалась и новый наплыв ожидался лишь с наступлением июльской жары.

Миссис Потер тоже прекратила дела, прикрыла свою лавку. Она решила провести месяц в Лонг Бич, куда переехала после замужества ее сестра. Норман предложил довезти ее до Сан-Бернардино, где она пересядет на автобус. Но, когда я увидела, как он грузит в форд чемоданы нашей соседки, когда я увидела приготовления к этому отъезду, у меня вдруг перехватило дыхание и я почувствовала, что даже лицо у меня исказилось. Мне почудилось, что я вижу не миссис Потер, а другую путешественницу, другую женщину, готовую дезертировать.

- Боюсь... боюсь, я не смогу вас проводить, - пробормотала я.

- Ой, правда? - удивилась миссис Потер. - Очень жаль.

- Вы себя неважно чувствуете? - спросил Норман.

- Не особенно хорошо. Но...

Я смотрела, как исчезают в грузовичке чемоданы, я смотрела, как миссис Потер устраивалась на переднем сиденье, где я десятки раз сидела рядом с Норманом.

Я трусливо ждала, когда он возьмет последний тюк, лежавший на пороге лавочки. Тут я сделала шаг вперед и схватила славную мою приятельницу за обе руки. Голос мой слегка дрожал.

- О, дорогая миссис Потер! Я сохраню о вас самые лучшие воспоминания!

- Что такое? - удивилась та.- Разве я вас здесь не застану? Ведь я возвращусь через месяц.

- Да, конечно, конечно. Но... отъезд - всегда отъезд.

- Хорошо, миссис Келлог, хорошо... До чего же вы романтичны!

Она расхохоталась, но вдруг замолкла, не спуская с меня глаз. Я потупила взор. Тут она заговорила непринужденным тоном, в котором звучала обычная неназойливость и проницательность.

- Но ведь вы знаете, что, если нам с вами не суждено будет свидеться, я тоже всегда буду вас помнить,

Я поцеловала ее. Подошел Норман.

- Забудьте, что я вам сказала, - попросила я миссис Потер.

- Конечно.

Но тут же добавила почти шепотом и уже иным тоном.

- И вы тоже.

Я отвернулась.

Когда фордик исчез за поворотом, я вдруг поняла, что мне просто не хватает мужества вернуться в наше бунгало. Я сошла с шоссе, чтобы подняться на откос. Сейчас можно было обходиться без лыж. Тропинка очистилась от снега, но зато ее совсем размыло. То и дело ноги скользили, и подъем оказался не из приятных. Становилось жарко. Мне пришлось расстегнуть меховую куртку. И все же я добралась до того места, откуда обычно любовалась лагерем и озером.

И то и другое изменилось к худшему. Снега осталось совсем немного, последние и единственно нетронутые белые полоски сохранились только в расселинах скал, лежали на ветвях сосен. И хотя я видела этот край прошлой осенью, еще до снегопадов, я не узнавала его сейчас. Исчез мой Биг Бэр.

Я не стала здесь мешкать. Четыре стены нашего жилища, где некогда я нашла свое счастье и где сейчас найду лишь себя самое, пугали меня меньше, чем этот лишенный своих зимних чар пейзаж.

Я начала спускаться. Увы, я отлично понимала: оттепель как бы стала рубежом. Все, что было до сих пор зыбким, неясным, разом рухнуло, подобно тому как почернел и растаял снег в крошечной моей вселенной, у которой каждый день отнимали частицу ее прежней белизны и тишины. Я ненавидела зеленые побеги, пробивавшиеся из-под земли, и журчание ручейков. Я проклинала весну.

Я спускалась к нашему бунгало, которое было видно отсюда и казалось совсем целехоньким, но я-то знала, что оно лежит в руинах. В последнее время меня грызла еще неведомая мне тревога. Она жила где-то в тайных глубинах моего существа, терзала мое сердце, не давала покоя голове. Я боялась, что вскоре окончательно охладею к ласкам Нормана. Эта идиотская боязнь неотступно преследовала меня, становилась сродни самовнушению и еще больше притупляла мои чувства.

В минуты самого острого страха я твердила себе, что лучше уйти подальше от этого жилища, от этой постели, от объятий этого юноши, чем ждать полного поражения. Мне хотелось убежать, прежде чем неприятель войдет в крепость, и я знала, кто враг: это была некая Агнесса, до конца непокорная и до конца проницательная.

Я спускалась не спеша... Боясь поскользнуться,- я цеплялась за стволы деревьев, росших по краю тропинки. И вдруг что-то до ужаса холодное, мокрое и мягкое упало мне на шею... Я вскрикнула... С куста, за который я ухватилась слишком энергично, сорвался кусок слежавшегося снега. Снег, попавший за воротник меховой куртки, уже таял на моей голой шее, проникал под одежду, стекал струйкой по спине, леденил меня до костей.

Тот незначительный запас мужества, который еще оставался у меня, разом испарился. Это уж было чересчур. На тропинке стояла сейчас маленькая девочка - взрослая Агнесса, и с ней судьба поступила слишком несправедливо. Край тропинки уже просох; она присела на откос.

Потом, закрыв лицо рукавицами, она громко заплакала.

4

Как-то в пятницу вечером я сказала Норману, когда он пришел домой ужинать:

- Дни совсем теплые, Норман. А мы еще не купались. Давайте проведем день в Лагуна Бич?

- О! У Фарришей? Охотно. Позвоните им, пожалуйста.

- Вовсе не обязательно ехать к ним. Лучше закажем номер в Ньюпорт-клаб. Там нам будет спокойнее.

- О, совсем как в медовый месяц, - добавил Норман с улыбкой.

Он направился в ванную и спросил меня по дороге!

- А что вы делали весь вечер?