Робер Эскарпи - Литератрон

- Это бог электроники, - шепнул мой провожатый, прежде чем представить меня Бреалю, - и к тому же он еще и герой Сопротивления. Ему не было и шестнадцати, когда в 1943-м он угодил в гестапо.

В беседе скоро выяснилось, что Бреаль знаком с господином Филиппе по Освенциму.

- Его коньком в ту пору был какой-то звукоулавливатель для определения подземных месторождений, - сказал он.

- У вас отличная память. И представьте, конька он так и не сменил.

- Да что вы! Я в восторге. Вот так и делаются великие открытия.

Я стал ему рассказывать о материальных трудностях, с которыми сталкивается господин Филиппе.

- И не удивительно, - сказал он. - Мне самому приходилось сталкиваться с этими трудностями, и, вероятно, я и по сей день с ними Сталкивался бы, если бы жена моя не была племянницей Рателя. Вы знакомы с Рателем?

- Дядя рассказывал мне о нем. Думаю, что он человек весьма влиятельный.

Югетта Бреаль подавила смешок. Ее муж комически покачал головой.

- Пожалуй, следовало бы употребить это прилагательное в превосходной степени. У Рателя такой диапазон влияния, что даже сам он не может в этом разобраться. Это типичный эксперт. Он специалист по веем вопросам. Понимаете, что я хочу сказать:

доклад для правительства, статья в "Экспресс", собеседование в ЮНЕСКО, выставка в Пакистане, делегация в Евратом, переговоры в Гане, конференция в Ла-Пас... Вот так он и живет.

- И вы повсюду сопровождаете его?

- Конечно, нет! Помимо всего прочего, я просто его научный консультант в группе межведомственных изысканий по координации опытов по прикладной электронике в областях, касающихся обороны, экономики и образования,,. Так вы говорите, что Филиппо посылал докладную записку в Управление по подготовке кадров энергетиков?

- Куда только не посылал!

- Заходите-ка завтра ко мне в бюро. Посмотрим, что можно для него сделать.

По адресу, который он мне дал, на проспекте Фридланда я обнаружил великолепный особняк, в котором помещалось несколько правительственных учреждений. Убеленный сединами привратник, читавший "Юманите" в просторной, отделанной лепными украшениями передней, соблаговолил прервать на минуту свое чтение и провел меня по поглощающим звук плюшевым дорожкам и паркету из драгоценных пород дерева в бывшую туалетную комнату, служившую ныне кабинетом Бреалю. Его крупному телу, казалось, было тесновато в этом чулане. Он встретил меня радушно, что ничуть не показалось мне наигранным, и повел в другую комнату, более просторную, чем его. Там за столом, заваленным папками, восседала дама лет под сорок, приятного южного типа.

- Мадам Ляррюскад занимается вентиляцией кредитов, - объяснил он. - По существу, она подготавливает материалы для трехведомственной бюджетной комиссии, заключение которой сначала утверждается председателем опытной группы, визируется финансовым контролером, затем подтверждается заинтересованными министерствами и подписывается помощником государственного секретаря по неатомной энергии, но, По сути дела, - не так ли, мадам? - доверяют только ей одной. Мадам Ляррюскад жеманно улыбнулась.

- Стараюсь быть полезной, господин Бреаль.

- Так вот, я надеюсь, что вы сумеете быть полезной также и дяде моего друга Ле Герна... тому самому Филиппе, о котором я сегодня утром вам говорил...

Госпожа Ляррюскад достала из ящика пачку документов.

- Я разыскала дело, господин Бреаль. Оно два года пролежало в отделе административной проверки, так как было составлено не по форме. Одна из смет достигает 856 742 франков и 47 сантимов, тогда как цифра, утвержденная государственным бюджетом, равна 856 741 франку и 56 сантимам... К счастью, данный пункт с момента подачи этого ходатайства трижды пересматривался: на него распространилось повышение бюджета до пятнадцати процентов, так что теперь все в порядке.

- И вы располагаете необходимыми кредитами?

- Разумеется, не полностью, но... Она перелистала толстый указатель.

- Ну, скажем, три или четыре миллиона. Хватит?-спросила она меня с улыбкой.

- М-м...

- Ладно, пусть будет пять, поскольку это для вас... А теперь давайте-ка я попробую найти эти пять миллионов. Ведь все уже распределено, вы сами понимаете. Вот, например, гониометр экспедиции Пишуа...

- Нет, здесь ничего не перепадет,-возразил Бреаль, - А вдруг с ними что-нибудь случится...

- Ну, тогда геликоптер профессора Мартина... Нет, его смета свыше пяти миллионов... Ага, нашла! Электроэндосмограф этого кретина Пирелли! Как раз то, что нам требуется: пять миллионов сто пятьдесят три тысячи.

- Пирелли вовсе не кретин! - возразил, смеясь, Бреаль.

- Возможно, но он такой противный. У него ужасная манера смотреть так, будто он вас раздевает.

Размашистым нервным почерком мадам Ляррюскад заменила фамилию Пирелли фамилией Филиппе. Несложность операции несколько даже встревожила меня. Я привык к обходным путям и поделился своими опасениями с Бреалем.

- Если вас волнует судьба Пирелли, так будьте спокойны. Эндосмографы для него - это только вопрос standing'a [престижа (англ.)]. У него есть уже восемь таких, которыми он не пользуется. Пусть повременит с девятым... Так, глядишь, и научится раздевать мадам Ляррнэскад не только взглядом.

В кабинете Бреаля нас ждало приятное известие. Узнав от Жан-Жака о моем приходе, Ратель согласился принять меня на несколько минут. Бреаль проводил меня к нему. Это был человек небольшого роста, с бегающими глазками. Его вьющиеся, с легкой проседью волосы стояли вокруг головы наподобие нимба. У него сидел посетитель. Я узнал хитренькие усики и сногсшибательные очки председателя Фалампена.

- Присаживайтесь, друг мой, - сказал Ратель. - Поговорим подробно о милейшем Филиппе. Ну, как он поживает? Простите, одну минуточку...

Нажав на кнопку звонка левой рукой, правой он снял трубку телефона и стал браниться с телефонисткой по поводу разговора с Мельбурном, который он заказал четверть часа назад. Вошла секретарша, и он начал ей диктовать доклад на тему о преподавании квантовой физики в детских садах. Время от времени он останавливался, чтобы ответить на телефонные звонки, прижимая трубку микротелефона подбородком, или чтобы записать несколько слов в свой блокнот. Вдруг взгляд его упал на меня.

- Этот милейший Филиппе,-рассеянно пролепетал он, - выдающийся ум... Бреаль, проверьте, имеются ли свободные кредиты... Я должен ехать в бюджетную комиссию. Затем заскочу в министерство. Если дадут разговор с Мельбурном, скажите, чтобы позвонили еще раз на этой неделе не позже четверга, поскольку я улетаю в Тель-Авив, но в субботу утром я уже вернусь, так как должен председательствовать...

С этими словами он надел пальто и прошмыгнул в боковую дверь. Голос его затих где-то в коридоре. Наступило длительное молчание.