Хелен Филдинг - Бриджит Джонс - Грани разумного

- Зачем тебе её телефон? - с подозрением спросила я.

- Она ведь состоит в книжном клубе?

- Не знаю, возможно. И что?

- Джером чувствует, что его стихи готовы, и я ищу литературный клуб, где он мог бы выступить. На прошлой неделе он читал стихи в Стоук Невингтон - это было внушительно.

- "Внушительно"? - переспросила я, изображая перед Джуд и Шез приступ тошноты.

В конце концов, несмотря на свои сомнения, я дала Тому мамин номер: подозреваю, что с тех пор, как уехал Веллингтон, ей не помешало бы другое развлечение.

- Что там происходит с литературными клубами? - Я положила трубку. - Это я чего-то не понимаю или они неожиданно появились ниоткуда? Можем мы записаться в какой-нибудь или для этого обязательно надо быть Самодовольным Женатиком?

- Надо быть Самодовольным Женатиком! - уверенно подтвердила Шез. - А то они боятся, что у них мозги иссохнут - патерналистская потребность... О боже мой, только посмотри на принца Уильяма!

- Дай взглянуть! - Джуд перехватила номер "Хелло!", с фотографией юного, гибкого подростка королевской крови.

Сама чуть не схватила журнал. Конечно, меня тянет рассматривать все эти фотографии принца Уильяма, побольше и желательно в разных костюмах; понимаю это глупо, это одержимость. И всё же трудно игнорировать и впечатление от прекрасных, великих мыслей, которые вырабатываются под воздействием этого юного королевского мозга; и чувство, что в зрелом возрасте он поднимется, как древний рыцарь Круглого стола, взмахнёт в воздухе мечом и создаст ослепительный новый порядок, и тогда президент Клинтон и Тони Блэр окажутся поблекшими пожилыми джентльменами.

- Как по-вашему, что значит "сли-ишком молодо-ой"? - мечтательно протянула Джуд.

- Слишком молодой, чтобы быть твоим законным сыном, - определила Шез, как часть правительственного постановления: подразумевается, что всё зависит от того, сколько тебе лет.

Тут телефон зазвонил снова - мама.

- О, привет, дорогая! Знаешь что? Твой друг Том, знаешь, тот, гомо, - в общем, он приведет поэта читать стихи в клуб "Лайфбоут"! Он будет нам читать романтические стихи, как лорд Байрон! Правда, здорово?

- Э-э-э... да-а?.. - забормотала я.

- Вообще-то, ничего особенного! - беззаботно фыркнула мама. - К нам часто приходят авторы.

- Правда? Например?

- О, много авторов, дорогая. Пенни очень близко дружит с Салманом Рушди. Ладно, ты ведь придёшь, дорогая?

- Когда?

- В следующую пятницу. Мы с Юной приготовим горячие закуски и цыплёнка кусочками. Меня вдруг пронзил страх.

- А адмирал и Элейн придут?

- Фрр! Мужчины не допускаются, глупышка. Элейн придёт, а они подъедут позже.

- Но Том с Джеромом придут.

- Так ведь они не мужчины, дорогая.

- А ты уверена, что стихи Джерома не...

- Не понимаю, Бриджит, что ты хочешь этим сказать. Мы не вчера родились, знаешь ли. А в литературе главное - свобода выражения. О, и попозже, думаю, приедет Марк. Он сейчас занимается завещанием Малколма - ведь никогда не знаешь...

* * *

1 августа, пятница

129 фунтов (полный провал бикини-диеты); сигарет - 19 (в помощь диете); калорий - 625 (наверняка ещё не поздно).

18.30. Грр, грр, завтра уезжаю в Таиланд, ничего не упаковано; не сообразила, что "следующая пятница" в клубе - это, чёрт возьми, сегодня. Совершенно не хочу ехать аж в Графтон Андервуд. Сегодня тёплый, влажный вечер, и Джуд с Шеззер идут на чудесную вечеринку в "Ривер кафе". Хотя ясно, что надо поддержать маму, любовные отношения Тома, искусство и т.д. Уважение к другим это уважение к себе. И неважно, что завтра сяду в самолёт уставшей, - ведь лечу в отпуск. Уверена, что приготовления к путешествию не займут много времени, - нужен минимальный гардероб (всего лишь пара купальников и саронг!). И потом, упаковка чемоданов всегда занимает всё оставшееся время, так что лучшее его использовать, сделав оч. коротким. Да, вот видите. Итак, я всё успею.

Полночь. Только что вернулась. Приехала туда оч. поздно из-за типичного для наших шоссе бедствия с дорожными знаками (если сегодня война, наверняка лучше запутать немцев, оставив знаки на месте). Меня встретила мама, в странном бордовом бархатном кафтане, который демонстрировал её попытку выглядеть "литературно".

- Ну как Салман? - поинтересовалась я, когда она отчитала меня за опоздание.

- О, мы решили лучше приготовить цыплёнка! - надменно ответила мама, проводя меня через двери с волнистыми стеклами в гостиную.

Первое, что мне бросилось в глаза, - крикливый новый "фамильный крест" над фальшивым каменным камином. На нём красовалась надпись: "Хакуна матата!"

- Тсс! - шикнула Юна, с восторженным видом приложив к губам палец.

Претенциозный Джером, с проколотыми сосками, сильно выпиравшими из-под чёрного, мокрого на вид жилета, стоял на фоне коллекции гранёных блюд и воинственно декламировал.

- "Смотрю на его твёрдые, сильные, грубые бедра. Смотрю, хочу, хватаю...".

А вокруг него, в обеденных креслах в стиле Регентства, полукругом расположились перепуганные дамы, в костюмах-двойках, из клуба "Лайфбоут". Мама Марка Дарси - Элейн старательно сохраняла на лице выражение сдержанного удовольствия.

- "Хочу-у, - завывал Джером, - хватаю его сильные, волосатые бёдра! Я должен иметь! Поднимаю и взваливаю...".

- Ну что ж, абсолютно потрясающе! - воскликнула мама, поднявшись с кресла. - Кто-нибудь хочет закусить?

Поразительно: общество леди из среднего класса умудряется всё вокруг приспособить к себе, превращая сложность и хаос мира в милый, спокойный ручеек, - так уборщица туалета делает там всё розовым.

- О, обожаю устное и письменное слово! Оно дарит мне такое чувство свободы! - восторженно объясняла Юна Элейн.

Пенни Хазбендз-Босворт и Мейвис Эндерби тем временем плясали вокруг Претенциозного Джерома, как будто это Т.-С. Элиот.

- Но я не закончил, - хныкал Джером. - Я хотел ещё прочитать "Размышления" и "Пустые мужские дыры".

И тут раздался хохот.

- "Когда среди раздоров и сомнений

У всех исчезла почва из-под ног,

А ты, под градом обвинений,

Единственный в себя поверить смог...".

Это явились папа и адмирал Дарси, оба в паралитическом состоянии. О боже, в последнее время, каждый раз как вижу папу, он совершенно пьян - в странной отцовско-дочерней обратной зависимости.

- "Когда сумел ты терпеливо ждать, на злобу злобой низкой не ответил..." громогласно подхватил адмирал Дарси, влезши на кресло и вызвав волнение в рядах собравшихся дам.

- "Когда все лгали, не посмел солгать и восхвалять себя за добродетель...", - добавил папа, почти со слезами на глазах, и опёрся на адмирала, чтобы не упасть.

Пьяный дуэт процитировал до конца стихотворение Редьярда Киплинга "Когда...", подражая при этом сэру Лоуренсу Оливье и Джону Гилгуду, к ярости мамы и Претенциозного Джерома, который немедленно принялся закатывать истерику, с шипением и свистом.