Джон Голсуорси - Путь святого

Ноэль смотрела на него во все глаза.

- А что вы понимаете под Жизнью, monsieur? Я много читаю о Жизни, и люди говорят, что они знают Жизнь, а что она такое? Где она? Я никогда не видела ничего, что можно назвать Жизнью.

Художник усмехнулся.

- "Знают Жизнь"! - сказал он. - О, "знать жизнь" это совсем не то; наслаждаться жизнью - вот о чем идет речь! Мой собственный опыт учит меня: когда люди говорят, что "знают жизнь", они ей не рады. Понимаете, вот так бывает с человеком, у которого большая жажда, - он пьет и пьет и все равно не может утолить жажду. Есть места, где люди могут "узнать жизнь", как они это называют; но пользоваться радостями жизни могут в таких местах лишь болтуны, вроде меня, когда они собираются побеседовать за чашкой кофе. Возможно, в вашем возрасте это бывает иначе.

Ноэль сжала руки, и глаза ее, казалось, сияли в ночном мраке.

- Я хочу музыки, хочу танцев и света, красивых вещей и красивых лиц! Но ничего этого у меня никогда не было.

- Но этого нет в Лондоне да и в любом другом городе - нет вообще такого места, которое давало бы вам все это. Фокстроты и регтаймы, румяна и пудра, яркие огни, развязные полупьяные юноши, женщины с накрашенными губами этого вдоволь. Но подлинного ритма, красоты и очарования нет нигде! Когда я был моложе, в Брюсселе, я повидал эту так называемую "жизнь"; все прекрасное, что только есть, было испорчено. От всего пахло тленом. Вы, конечно, можете улыбаться. Но я знаю, о чем говорю, mademoiselle. Счастье никогда не приходит, когда его ищут. Красота - в природе и в подлинном искусстве, а не в этом фальшивом глупом притворстве... Но вот мы дошли с вами до того дома, где собираемся мы, бельгийцы; может быть, вы хотите убедиться в том, что я сказал вам правду?

- О, да!

- Tres bien! {Отлично! (франц.).} Тогда войдем?

Они прошли через вращающуюся дверь с маленькими стеклянными секторами, и она вытолкнула их в ярко освещенный коридор. Пройдя его, художник взглянул на Ноэль и как будто заколебался. Потом повернул назад от зала, в который хотел было войти, и подошел к другому, справа. Зал был небольшой, всюду позолота и бархат, мраморные столики, за которыми сидели пары: молодые люди в хаки и пожилые мужчины в штатском с молодыми женщинами. Ноэль разглядывала этих женщин, одну за другой, пока они с художником пробирались к свободному столику. Она заметила, что некоторые были красивы, а некоторые только старались казаться красивыми; все были густо напудрены, с подведенными глазами и накрашенными губами; ей даже почудилось, что ее собственное лицо какое-то голое. Наверху, на галерее играл маленький оркестр; звучала мелодия незатейливой песенки; гул разговоров и взрывы смеха просто оглушали.

- Что вам предложить, mademoiselle? - спросил художник. - Сейчас как раз девять часов, надо поскорее заказать.

- Можно мне вон тот зеленый напиток?

- Два коктейля-крем с мятой, - сказал Лавенди официанту. Ноэль слишком была погружена в себя, чтобы заметить горькую усмешку, пробежавшую по его лицу. Она все еще внимательно изучала лица женщин, взгляды которых, уклончивые, холодные, любопытствующие, были прикованы к ней; она смотрела и на лица мужчин - у них глаза бегали, были воспалены и словно от чего-то прятались.

- Интересно, бывал ли папа когда-либо в таких местах? - проговорила Ноэль, поднося бокал с зеленой жидкостью к губам. - Это вкусно? Пахнет мятой.

- Красивый цвет. За ваше счастье, mademoiselle! - И он чокнулся с ней.

Ноэль выпила немного, отставила бокал, потом еще выпила.

- Очень вкусное, но страшно липкое. У вас нет сигареты?

- Des cigarettes! - сказал Лавенди официанту. - Et deux cafes noirs {Сигареты! И два черных кофе (франц.).}. Так вот, mademoiselle, - продолжал он, когда принесли кофе. - Представим себе, что мы выпили каждый по бутылке вина - и вот мы уже на подступах к тому, что именуется Пороком. Забавно, не правда ли? - Он пожал плечами.

Его лицо поразило Ноэль: внезапно оно стало тусклым и угрюмым.

- Не сердитесь, monsieur, это все так ново для меня, понимаете?

Художник улыбнулся своей ясной, рассеянной улыбкой.

- Простите, я забылся. Но мне больно видеть красоту в подобном месте. Она ведь не вяжется и с этой музыкой, и с голосами, и с лицами. Развлекайтесь, mademoiselle, впивайте все это. Взгляните, как эти люди смотрят друг на друга; сколько любви сияет в их глазах! Жалко, что мы не можем слышать, о чем они говорят. Поверьте мне, их речи невероятно утончены и tres spirituels! {Возвышенны! (франц.).} Эти молодые женщины "вносят свою лепту", как принято говорить; они доставляют le plaisir {Удовольствие (франц.).} тем, кто служит родине. Есть, пить, любить, ибо завтра мы умрем! Кому дело до того, как прост и прекрасен мир! Храм духа пуст.

Он украдкой посмотрел на нее, словно хотел заглянуть в ее душу. Ноэль встала.

- Мне пора идти, monsieur.

Он помог ей надеть шубку, расплатился, и они снова, медленно пробираясь среди маленьких столиков, пошли к выходу, оставляя позади гул голосов, смех и табачный дым; оркестр заиграл еще какую-то пустую и звонкую мелодию.

- А вон там, - проговорил художник, показывая на дверь другого зала, они танцуют. Так оно и идет. Лондон военного времени! Впрочем, в любом большом городе вы увидите то же самое. Вы довольны, что повидали "жизнь", mademoiselle?

- Я думаю, что надо танцевать, быть счастливой... Это сюда ходят ваши друзья?

- О, нет! Они собираются в более простом зале, играют в домино, пьют кофе и беседуют. Они не могут сорить деньгами.

- А почему вы мне их не показали?

- Mademoiselle, в том зале вы, возможно, увидели бы кого-нибудь, с кем вам пришлось бы встретиться снова; а там, где мы побывали, вы были в безопасности, по крайней мере я надеюсь, что так.

Ноэль пожала плечами. - Я думаю, теперь уж все равно, что я делаю.

И вдруг на нее нахлынула волна воспоминаний: лунная ночь, темное старое Аббатство, лес, река, - и у нее перехватило дыхание. Две слезинки скатились по ее щекам.

- Я вспомнила кое о чем, - сказала она глухо. - Это ничего.

- Дорогая mademoiselle! - пробормотал Лавенди.

Всю дорогу до ее дома он был молчалив и печален.

Пожимая ему руку у двери, она прошептала:

- Простите, что я вела себя глупо; и спасибо вам большое, monsieur. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, самых лучших снов. Скоро наступит хорошее время время Мира и Счастья. Оно снова придет на землю. Не вечно же будет существовать этот дом принудительных работ! Спокойной ночи, дорогая mademoiselle!

Ноэль поднялась наверх и осторожно заглянула в детскую. Горел ночник, нянька и ребенок крепко спали. Она на цыпочках прошла в свою комнату. Только теперь она поняла, как устала - так устала, что едва смогла раздеться. И в то же время она чувствовала себя какой-то необычно отдохнувшей, может быть, от такого неожиданного наплыва переживаний; Сирил и все прошлое навсегда уходили из ее жизни.