Валентина Немова - Любить всю жизнь лишь одного

Но девчонка была слишком возбуждена, словно обезумела. Она встала в дверях, загородив выход и, хвастаясь своей бесшабашной смелостью, начала подзадоривать паренька.

— Стреляй! Стреляй! Стреляй! — Она надеялась, должно быть, что ружье не заряжено. Подросток тоже так думал и нажал на курок. Грянул выстрел. Девочка упала. Она была мертва.

Что потом было с тем мальчиком, по глупости своей совершившим тяжкое преступление, я толком не знаю. А девочки, побывавшие на той ужасной вечеринке, закончившейся похоронами, пережив потрясение, потом долго болели.

Я пишу эти строки, а погибшая (я знала ее, мы учились с нею в одном классе в женской школе), как живая, стоит передо мной: невысокая, ладненькая, красивая, волосы коротко пострижены, каштановые, волнистые и густые-густые… Ни у кого из девочек нашего седьмого класса не было таких шикарных волос…

Вот такая история вспомнилась мне, когда, доехав в трамвае до остановки "Соцгород", я шла по тротуару, ведущему к парадному подъезду школы N 18. Заместителем директора этой школы по учебной и воспитательной работе была тогда Краева Маргарита Леонидовна, женщина среднего возраста, среднего роста, со скуластым мужеподобным лицом и мальчишескими замашками. Именно к ней должна была я обратиться со своей проблемой. Нашла я ее, явившись в школу минут за 30 до начала первой смены, в учительской, туда направила меня дежурившая у входа гардеробщица.

Маргарита Леонидовна сидела на одном из поставленных в два ряда письменных столов (пользуясь тем, что в комнате, кроме нее, никого не было) и, покачивая ногой, обутой в изящную туфельку, с кем-то непринужденно болтала по телефону. Увидев меня и немного смутившись, она спрыгнула со стола и, положив трубку на рычаг, осведомилась:

— Вы по мою душу? А по какому делу?

Вместо ответа я спросила, учится ли в этой школе, в одном из десятых Малышев Анатолий.

— Малышев? Толик? Что он натворил? — Завуч так заволновалась, что мне сразу ясно стало: учится и хорошо. Я подумала: наверное, это тот самый парень, которого ищу. и сказала Маргарите Леонидовне:

— Мне хотелось бы поговорить с Вами, но при закрытых дверях.

Мы прошли с завучем в ее кабинет. Она предложила мне сесть на диван (он оказался очень жестким), сама устроилась на своем рабочем месте и, посмотрев на меня испытующе поверх очков, приготовилась слушать. Я сначала представилась ей, потом произнесла недлинную речь. Пересказала наш с Ивановой разговор, окончившийся заключением пари, умолчав о нем, конечно, как и о том, что фамилию дружка Инны узнала я не от нее самой, а от одной из паспортисток, обойдя чуть ли не все жилищные конторы в городе. О Малышеве, учитывая, что завуч симпатизирует ему, не сказала я ни одного плохого слова, чем отвечающая за его поведение Маргарита Леонидовна осталась очень довольна и, понимая, что я явилась в мужскую школу, чтобы встретиться с Анатолием, вызвалась организовать эту встречу. Выбравшись из-за стола, она, цокая каблучками, подошла к двери и, раскрыв ее, поманила кого-то пальцем. Затем приказала тому, кто приблизился к ней:

— Малышева из 10а срочно ко мне! У них первый урок химия.

Распахнув дверь, юноша остановился на пороге. Невысокий, светловолосый, с чубчиком, зачесанным на левую сторону, и смеющимися глазами. Одежда на нем была недорогая. Но непоношенная. Однобортный, без единой морщинки пиджак коричневого цвета, тщательно отутюженный, со стрелками брюки. Одного взгляда на этого опрятного паренька было достаточно, чтобы понять: к Инне Ивановой не имеет он никакого отношения. Невозможно было даже представить рядом с ним, таким аккуратным и подтянутым, эту неуклюжую замарашку Инку.

Не предложив вызванному "на ковер" десятикласснику сесть, завуч молчала, то на парня, то на меня исподлобья, пытливо посматривая. Наконец она приняла решение и обратилась к Малышеву, назвав его по имени:

— Эта девушка из средней школы, что на правом берегу. Зовут Юлией. У нее есть несколько вопросов к тебе. Я уж знаю, что это за вопросы, и не буду присутствовать при вашем разговоре. а вы найдите какой-нибудь кабинет и побеседуйте с глазу на глаз. После этого вернетесь сюда и доложите, до чего договоритесь.

Искать свободный класс мы с Толиком не стали. Подошли к широкому окну, освещенному ярким весенним солнцем, и я вынула из кармана куртки, надетой поверх школьной формы, и положила на мраморный подоконник маленькую, 3Х4, фотографию Инны, которую дала мне "на прокат" одна из моих болельщиц.

Мельком взглянув на физиономию Ивановой, Анатолий, не раздумывая, заявил:

— Первый раз в жизни лицезрю эту рожицу, — и добавил то, чего никак я не ожидала услышать. — А вот твое лицо мне доводилось видеть. Я даже фамилию твою знаю.

— Откуда? — своим ушам не поверила я.

— Оттуда, — улыбнулся мне Малышев по-свойски. — я же бываю на вечерах в женской школе. Там, в вестибюле, на доске почета висит твоя фотка. А под ней все твои паспортные данные.

— Да… — сообразила я наконец, в чем секрет. — 8 классов я окончила в той школе. "Висела" тогда на этой самой доске. Потом перешла в другую, а карточку мою почему-то с той доски не снимают.

— Надеются, наверное, что ты к ним еще вернешься. Школа ведь хорошая.

— Отличная, но я уже погрязла в этой, где теперь учусь.

— Выбрали в какой-нибудь орган?

— В том-то и дело. И вот теперь хлопочу о других, о себе забывая. — И я поведала своему новому знакомому со всеми подробностями, ничего не утаив, все об Инке, о том, как мы с нею поспорили, на что поспорили, как я его, Толика, искала. Когда закончила, он сказал:

— Как это здорово! Ты просто молодец! Ведь нашла же, не зная фамилии! И хоть вовсе не я дружок твоей глупой Инки, ты все равно молодец! Уверяю тебя: я таких интересных, как ты, девчонок, еще не встречал! — глаза Анатолия горели. Он улыбался. Немного помолчав, продолжил. — В вашей, в смешанной, школе, наверное, очень интересно учиться.

— Да, — подтвердила я, — так интересно, что и учиться некогда.

— Не переживай, — видя, что я нахмурилась, попытался юноша подбодрить меня. — кто хочет, тот выучится. отстанет — догонит.

— А чем тебе твоя школа не нравится? — спросила я.

— Нас здесь всех здорово зажали после того случая. Помнишь ведь, наверное, что произошло, когда мы были в седьмом.

— Помню, конечно, — вздохнула я. — Такое не забывается. Ведь девочка та в одном классе со мной училась…

Но Анатолий не стал углубляться в прошлое. Его больше занимало настоящее.

— Обрати внимание, — указал он мне на детей, которые прохаживались по коридору, — как по школе ходят ребятишки. только строем. И учитель всегда рядом. И на уроке, и во время перемен. Не развернешься. а тех, кто пытается на свободу вырваться, директор (а он мужик здоровый) выстраивает в шеренгу, заставляет маршировать, поворачиваться направо, налево. Это называется "круг позора"…