Дэвид Кеслер - Мистические сюрпризы жизни и смерти (рассказы)

С самого начала мне было ясно, что представление нравится зрителям. Они все понимали особенно после объяснений синьера Маурицци перед началом спектакля. К тому же сюжет пьесы был им хорошо знаком. Винченцо танцевал прекрасно, мне кажется, он танцевал даже лучше, чем во время репетиций. Зрители хлопали после каждого его выступления, да и на долю остальных тоже выпадало много аплодисментов.

Полная луна вышла из-за собора и осветила площадь.

В это время Винченцо был на сцене. Я посмотрел на него и увидел, как его лицо начало меняться. Оно стало почти черным, глаза налились кровью, на лбу выросли рожки и из костюма Арлекина вылез длинный хвост. Это был черт. Я сразу понял, что черт проник в наш город, принял облик Винченцо, чтобы принести всем нам несчастье, и мне нужно спасти город, неаполитанцев, театр и наше представление. Я выхватил кинжал и всадил его прямо в сердце черта. На какие-то секунды мне показалось, что он посмотрел на меня удивленно и с осуждением, но это длилось недолго. Он умер. Вокруг раздались крики: "Убийца! Держи его!" А я побежал.

Бежал я долго, мне все время слышалось топанье преследователей. Не помню, как долго я бежал, но очутился на берегу моря. Небольшой карабль готовился к отплытию в Испанию, и мне удалось уговорить капитана взять меня на борт. У меня было немного денег, но их было недостаточно для путешествия пассажиром, пришлось работать матросом. Это было нетрудно, я ведь сильный и привык к тяжелой работе.

Так я очутился в Испании и, чтобы прожить, разгружал овощи на рынке. Там я впервые услышал о таинственном танце, который танцуют цыгане. Никто не смог рассказать мне ничего определенного, ведь танец никто не видел, только слышали разговоры о нем и передавали друг другу то, что рассказывали другие. Мне очень захотелось посмотреть, как танцуют фламенко, я ведь танцор, и моя душа открыта для новых неизвестных мне танцев, но меня предупреждали, что это опасно, что меня могут убить цыгане. Это желание было настолько велико, что я никого не слушал, узнал, где расположен один из цыганских таборов, ваш табор, и спрятался в роще, чтобы посмотреть на танец. Там ты и нашел меня."

Они долго молчали.

"А ты уверен, что это был действительно черт?" - спросил Ромеро. - "Ты ведь сам сказал, что перед смертью в его глазах был упрек. Может быть ты все-таки ошибся, может по ошибке принял Винченце за черта."

"Нет, я не ошибся." - ответил Лоренцо убежденно. - "Ты себе не представляешь, как это опасно, когда в городе заводится черт. Вместе с ним приходит чума, холера, черная оспа или другая зараза, начинается голод, идут нескончаемые проливные дожди. И в город приходит смерть. Каждый, кто первым распознает черта, должен его убить и очистить город от нечисти."

"Возможно, но мне трудно понять тебя, ведь цыгане не верят ни в Бога, ни в Дьявола. Мы верим только в судьбу." - сказал Ромеро.

"Черт специально принял обличье Винченце, чтобы погубить представление, где только танцуют, помешать нам, актерам театра, воплотить его в жизнь. Уж поверь мне, я это знаю наверняка."

Они лежали рядом в шатре, и каждый думал о своем.

"Завтра мы танцуем фламенко, и ты будешь танцевать с нами. Послушаем, что скажут другие. Возможно, я не прав, наверное, я требую от тебя невозможного."

Сам того не ожидая, Лоренцо очень волновался. Он волновался даже больше, чем перед своим первым выступлением в бродячем театре в родном Неаполе. Там было проще - родная публика, уверенность в собственных возможностях, поддержка труппы и особенно синьера Маурицци и, главное, он знал, что делать. Пьеса была его детящем. В этот же раз все было неясно. Его будут окружать цыгане, которые хоть и относились к нему хорошо, но считали все равно чужаком, да и они для него были тоже чужими. Что они скажут, ведь Ромеро не нравилось, как он танцует. Это это не прибавляло Лоренцо уверенности.

"Я танцевать не буду, хочу посмотреть, как это у тебя получится", сказал Ромеро. - "Очень хотелось бы, чтобы ты танцевал хорошо."

На площадку перед кострами Лоренцо вышел вместе с остальными цыганами. По началу он чувствовал себя скованно, потом растанцевался, и ему даже казалось, что он танцевал не хуже остальных.

К нему подошел старый цыган, который, как рассказывали, был раньше одним из лучших танцоров фламенко.

"Можно поздравить Ромеро, он хорошо выучил тебя фламенко. Но мне все равно не нравится, как ты танцуешь. Ты больше похож на куклу, которую дергают за веревочки. Для того, чтобы по-нстоящему танцевать фламенко, совсем недостаточно жить среди цыган, нужно родиться цыганом."

"Не слушай его." - сказал другой цыган. - "Ты еще молод, у тебя есть время научиться, для всякого танца требуется упорство постоянная учеба и работа. Подожди еще пару месяцев, и ты будешь танцевать не хуже нас."

"Ты ведь итальянец", - к ним подошел третий. - "Я слышал, у итальянцев очень красивые танцы. Станцуй нам какой нибудь танец твоей родины."

Лоренцо обрадовался, наконец, ему представилась возможность показать себя. Он взял бубен и станцевал тарантеллу, танец, который ему больше всего нравился и который танцевал охотнее других. Окончив, посмотрел на цыган. Он ожидал похвалы, улыбок одобрения, но цыгане только качали головами..

"Неужели в Италии так танцуют?" - говорили они, и в их голосах слышалось недоумение. - "Ведь в этом танце нет никакого смысла."

Лоренцо поискал глазами Ромеро, может быть в нем он найдет поддержку, но того нигде не было. Понурив голову, он пошел в шатер. Ромеро смотрел на него с сожалением, но потом неожиданно улыбнулся.

"Ты, конечно, расстроился. Тебе сказали правду, цыгане всегда говорят то, что думают. Но не грусти, брат. Им не нравится, как ты танцуешь, потому что они - цыгане и привыкли к другому фламенко. А от итальянца такого ожидать трудно, почти невозможно. Но и испанцы тоже не цыгане, в нашем танце они ничего не понимают, для них ты будешь прекрасным танцором. А вот итальянские танцы ты танцуешь действительно очень хорошо, уж поверь мне.

x x x

Ты мне рассказал о своей жизни, теперь я хочу тебе кое-что рассказатьо себе Я тоже начал танцевать с детства. В нашем таборе считают, что я танцую очень хорошо, лучше, чем остальные. Но что с того? Меня кроме цыган нашего табора никто не видел и может быть никогда не увидит. Возможно, другим я совсем не понравлюсь."

"Это неправда, твой танец не может не понравится" - перебил его Лоренцо. - "Я видел, как ты танцуешь и все время восхищался тобой, также, как и все остальные."

"К тому же мне кажется неправильным, я бы даже сказал, несправедливым, что никто другой кроме цыган не видел, как танцуют фламенко, никто не умеет танцевать его." - продложал Ромеро. - "Я хочу танцевать на улице, для испанцев, чтобы они поняли, что цыгане не только торговцы лошадьми и конокрады, колдуны и гадалки. Мы такие же люди, как и остальные".