Джеймс Макферсон - Поэмы Оссиана

Бесстрашно шествовал он к Селме;

За ним его могуща рать.

"Улин! - так рек Фингал, - навстречу чужеземцу

Теки и предложи во мирных словесах,

Что страшны мы на ратном поле;

Что многочисленны врагов здесь наших тени;

Что чужды витязи на пиршествах моих

Осыпаны честьми и в отдаленных царствах

Оружие моих великих кажут предков:

Иноплеменники дивясь благословят

Морвеновых друзей: зане слух нашей славы

Наполнил целый мир, и даже в их чертогах

Мы потрясли владык земли".

Улин отшел. Фингал, склонившись на копье,

Броней покрыт, взирал на грозна супостата,

И тако размышлял о нем:

"О как ты сановит и красен,

О сын лазуревых морей!

Твой меч - как огненосный луч;

Копье твое - высока сосна,

Пренебрегающая бурю;

Твой щит - как полная луна;

Румяно юное лице,

И мягки вьющиеся кудри.

Но может быть герой падет;

И память с ним его увянет.

Млада вдова на волны взглянет,

И токи теплых слез прольет.

Ей дети скажут: "Лодка мчится;

Конечно, к нам несут моря

Корабль балклутского царя".

Она вздохнет, и сокрушится

О юном витязе драгом,

Что спит в Морвене вечным сном".

Так Селмы царь вещал, когда певец морвенский

Улин приближился к могущему Картону.

Он перед ним поверг копье,

И мирну возглашает песнь:

"О чадо моря отдаленна!

Прийди на пиршестве воссесть

Царя холмистого Морвена

Или спеши копье вознесть.

В весельи дружелюбна пира

Вкушающи с ним чашу мира

Приемлют знамениту честь:

На славу в их домах хранятся

Оружия сих стран царей;

Народы дальны им дивятся

И чтят Фингаловых друзей.

Зане мы с предков славны были;

Все облаки, весь воздух сей

Теньми противных населили

И гордого царя земли

В его чертогах потрясли.

Взгляни ты на поля зелены,

Могилы камни зри на них,

Из недр возникшие земных,

Травой и мохом покровенны:

Все гробы наших то врагов,

Чад моря и чужих брегов".

"Велеречивый мирный бард! - ему возразил Картон,

Иль мечтаешь ты разглагольствовать с слабым воином?

Ты приметил ли на лице моем бледный страха знак?

Иль надеешься, вспоминая мне гибель ратников,

Смерти ужасом возмутить мою душу робкую?

Но в сражениях многочисленных отличился я;

И в далекие царства слух о мне простирается.

Не грози ты мне; и не здесь ищи робких, слабых душ,

Чтоб совет им дать пред царем твоим покоритися.

Я падение зрел балклутских стен; так могу ль воссесть

В мирном пиршестве сына лютого того воина,

Чьей десницею устлан пепелом дом отцов моих?

Я младенцем был и не знал, о чем девы плакали;

С удовольствием клубы дыма зрел, восстающие

Из твердынь моих, и с веселием озираяся,

Зрел друзей моих, убегающих по вершинам гор.

Но младенчеству протекающу, как увидел я.

Мох, густеющий на развалинах наших гордых стен,

При всхождении утра слышался мой унылый вздох,

И в тени нощной токи слез моих проливалися.

Не сражуся ли, я вещал друзьям, с вражьим племенем?

Так, о мирный бард! и сражуся с ним; отомщу ему.

Пламень мужества днесь в душе моей возгорается".

Вокруг Картона рать стеснилась;

Все извлекают вдруг сверкающи мечи.

Как огнен столп, средь их стоит их сильный вождь,

В очах его блестит слеза;

На память он привел падение Балклуты;

Но вдруг скопившеесь в душе негодованье

Воспламенило гнев его.

Он яростны кидает взоры

На холм, где наша сильна рать

Во всеоружии блистала,

И наклонившися вперед,

Казалось, угрожал Фингалу.

"Итти ли мне, - так царь Морвена размышлял,

Итти ли мне против героя?

Препнуть ли шаг его, пока еще средь боя

Себя он славой не венчал?

Но бард веков текущих,

Зря гроб его, речет: "Фингал

Тму витязей могущих

Был должен ополчить,

Дабы победой бой решить".

Никак, о бард веков грядущих!

Ты славы не затмишь моей:

Пусть юный витязь сей

С моими витязьми сразится.

Я буду зреть их бой; когда же судит рок.

Что враг победой отличится,

Тогда, как быстрый Коны ток,

Фингал на битву устремится.

Кто хощет из вождей против Картона стать?

Воскликнул царь Морвена.

Героя копие, как сосна вознесенна,

А на брегах несчетна рать".

Стремится в бой Катул, могущий сын Лормара,

И триста воев соплеменных

Последуют его стопам.

Но длань его слаба в сражении с Картоном:

Он пал; рать в бег обращена.

Коннал возобновляет битву;

Но преломил копье и в узы заключен,

Картон преследует его бегущих воев.

"О Клесамор! - вещает царь,

Где сильныя руки копье?

Без гнева можешь ли во узах зреть Коннала,

На Лорском берегу с тобой живуща друга?

Восстани во броне блестящей,

Сподвижник моего отца!

Да ощутит балклутский витязь

Морвенских мужество сынов".

Сотрясая грозно кудри, Клесамор в броне восстал

И, щитом своим покрывшись, гордо на врага идет.

Юный воин, на скале сей, терном покровенной, став,

Созерцает величаву поступь витязя сего.

Он любуется весельем грозным старцева лица

"Устремить ли мне противу старца, - рек он сам себе,

Необыкшее двукратно наносить удар копье

Или старость пощадити, мирны предложа слова?

Сановит и вид и поступь, стан его еще не дряхл.

Естьли то супруг Моины, естьли то родитель мой?..

И той силой, что сберег он под мастистой сединой.

Часто слышал я, что шумный брег он Лоры обитал".

Так он рек. - И Клесамор уж сильное копье стремит.

На щите своем недвижном сей удар сдержал Картон.

"Умащенный сединами витязь! - он вещал ему,

Иль ты сына не имеешь, кой бы твердым мог щитом

Своего отца покрывши, ратовать против меня?

Нежная твоя супруга света дневного не зрит,

Иль рыдает над гробницей чад возлюбленных своих?

Средь царей ли восседаешь? Много ль славы будет мне,

Естьли ты моей рукою в ратном подвиге падешь?"

"Будет слава знаменита, - отвещает Клесамор,

Отличился я в сраженьях, но о имени моем

Ввек в бою я не поведал. - Сдайся, сдайся, и тогда

Ты узнаешь, что на многих, битвах след прославлен мой".

"Не сдавался никому я, - гордый возразил Картон,

Сам я также на множайших бранях поразил врагов,

И впреди еще, я чаю, больша слава ждет меня.

Юных лет моих и силы, старец! ты не презирай;

Верь, крепка моя десница, твердо и копье мое.

Уклонися с поля брани к сонму ты друзей своих

И оставь сраженье младшим витязям Морвенских стран".

"Ты презрел меня напрасно, - отвещает Клесамор,

Уроня слезу едину, - старость не трясет руки.

Я могу еще взносити острый славных предков меч.

Мне ль бежать в глазах Фингала, друга столь любезна мне?

Нет, о воин! с поля брани в жизни я не утекал.

Возноси копье дебело, стой и защищай себя".