Игорь Оськин - У нас была Великая Эпоха

Отказаться нельзя – судьба мира решается, хотя безнадежность затеи ежу понятна. Все прошло по плану: Толстиков просидел в Китае до пенсии, отношения не наладились.

Первым секретарем обкома стал Романов. Началась смена кадров.

Сначала из обкома просочился слух насчет докторской диссертации Беднякова. Будто бы кто-то из верхов, чуть ли не сам Романов сказал: «А зачем директору докторская?»

Бедняков немедленно обрубил все концы по диссертации. Однако давление продолжилось. Почему, неизвестно: или то, что он «человек Толстикова», а теперь нужен «человек Романова», или просто недовольство партийных кругов. Недавно Бедняков поругался с секретарем райкома и добился перехода в другой район – по адресу второго здания института.

Марков постоянно снабжал партийные органы компроматом на Беднякова. Так что, вероятно, первое было главным, а остальное удачно дополнило. Бедняков лег в больницу, пролежал несколько месяцев, институтом правили Бунаков и Евдокимов.

Выйдя из больницы, Бедняков уволился, устроился заместителем директора завода. [25]

Вслед за Зверевым опять его начальник уходил в номенклатуру. На этот раз без последствий для него. В отделе осталась одна тема – «Скороход», которой руководил главный конструктор Пальмский, поэтому естественно, что он стал заведующим отделом. Пальмский – давний приятель Евдокимова, партийный полуеврей.

Колесов попросил Евдокимова:

— Валера, мне хотелось бы заниматься проектной работой, а не только администрировать.

— Поговорим вместе с Леней.

Он попросился на конкретную работу – разработку информационной базы. Пальмский вяло возражал:

— А зачем, а что там делать?

Евдокимов настоял, и он стал работать фактически зав лабораторией, оставаясь в должности зам зав отделом.

Теперь он смог заняться творческим трудом, притом лично и там, где он уже нащупал свой интерес, где можно поработать серыми клеточками над загадками и головоломками.

Прояснялось, в чем сложность. В экономике – множество отдельных фактов, событий, каждое из них простое, а все вместе образуют путаницу. Новички, бывшие ранее специалистами в сложных, но узких вопросах, не видят здесь проблем: всё решим одной левой.

Автоматизированная система для обувного производства создавалась впервые. На «Скороходе» предстояло решить непростую логическую задачу – создать описания всех элементов информации. То, что применялось на заводах, здесь не годилось.

Информация об обуви оказалась чрезвычайно запутанной. Он днями и неделями вытягивал из фабричных работников, что же такое артикул, фасон, модель и еще десятки обозначений обуви, как они связаны между собой.

«Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни» – еще раньше он влез в новую для него науку: кодирование и классификация экономической информации. Построил свою схему методов, опубликовал несколько статей. Создал систему кодирования обуви.

Доброе слово и кошке приятно. Завлаб Толя Носов сказал:

— За вашу базу данных скороходовцы должны вам памятник поставить.

Творческие находки разработчика остаются, как правило, предметом его внутренней гордости. Так он с удовольствием вспоминает свое решение по спискам (массивам) нормативной информации. Дело в том, что для обуви таких списков очень много – более сорока. Для каждого из них нужно сделать пять программ. Пятью сорок – двести программ, большой объем работы. Тогда он стандартизировал списки, разбил их на семь шаблонов. Объем программных работ для семи шаблонов уменьшился в семь раз.

Он не был оригинален, впоследствии похожие решения он видел и у других разработчиков.

Трудно описать жизнь разработчика, в движении идей и решений она может быть увлекательной и приключенческой, но, к сожалению, недоступной для широкого понимания.

Уяснил понятие экономического показателя, на его основе разработал методику проектирования базы данных и ее размещения в памяти машины.

Материал получался интересный, он его наукизировал математикой для статей, эти тексты превратились в диссертацию его сотрудника Диденко.

Колесов всегда хотел обрести сподвижников, обрасти соратниками.

Диденко после вуза (ЛЭТИ) отслужил два года в армии, работал там с его крылатыми ракетами «Аметист», теперь пришел наниматься на работу. Пальмский сомневался:

— А что он может? Занимался ракетами…

Колесов уговорил.

Диденко – человек огромной, неуемной энергии, способный и обучаемый. Колесов втянул его в разработку, не предъявляя пока больших требований к поиску им собственных решений. Но проектные материалы по устным подробным заданиям он делал быстро и грамотно. Приятно поразило знакомое: выполнив работу раньше срока, он немедленно сообщал об этом и просил новое задание.

Они опубликовали несколько совместных статей: он писал ядро, Диденко – обрамление плюс хлопоты по изданию.

На «Скороходе» Пальмский и его спецы внедрили расчет на ЭВМ оптимальной производственной программы. Оказалось, что выбирать можно только среди 30 процентов обуви, остальные 70 процентов надо производить по заданному сверху плану-минимуму: обувь для детей, пенсионеров, для армии и т. п. С учетом кошелька покупателей цены на такую обувь зачастую ниже себестоимости.

Колесов спокойно проработал всю эту пятилетку и начало следующей, самостоятельно делал свою часть проекта. Пальмский избегал мелочной опеки – если его предложения согласованы с другими завлабами, то он мог принимать их за окончательные решения. Вскоре Пальмский оценил его рвение в работе, они подружились.

«Рыба гниет с головы», — говорится о коллективе и начальнике. Пальмский подтверждал эту поговорку доказательством от обратного. Не доводить отношения в коллективе до конфликтов, сглаживать возможные столкновения – таков его стиль. Под стать ему подобрались и завлабы – Носов, Голубчин, Бродт – спокойные, добросовестные.

— Я не люблю ссориться, — говаривал Пальмский.

Иногда (очень редко) его уклончивость казалась излишней, идущей во вред делу. Однако через какое-то время думалось: пусть хуже, но спокойнее, а значит – лучше.

Такой же стиль поведения проводился в отношениях с заказчиком. С вычислительным центром (ВЦ) «Скорохода» работали в тесном контакте – четыре года вместе сидели в помещениях фабрики. Начальник ВЦ Лунин и Пальмский подружились. От них обоих шел вниз настрой на мир и дружбу. Не было обычных для разработчиков и заказчиков натянутых, враждебных отношений. Когда один раз мелькнула тень между Пальмским и Луниным, уже их окружение взволновалось и подталкивало к примирению.

Впоследствии Колесов на домашних днях рождения Пальмского говорил так: