Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

Когда хозяин ушел по делам в город, пан Бронислав отправился соснуть, а Линка убежала к Стасе на урок музыки, пани Коркович перешла к себе в кабинет, устроилась на качалке и предалась размышлениям.

"Кажется ли мне только, или наша гувернантка и в самом деле начинает забывать свое место? Петр для нее одевается к обеду... Впрочем, должен же он отвыкнуть от своих ужасных манер!.. Линка защищает ее, как львица... Что ж, в этом нет ничего дурного! Правда, Бронек с нею неучтив. Но парень должен быть вежлив с нею, да и я, и вообще все мы. Платить каких-нибудь тридцать рублей в месяц и так относиться! Золотые часики с брильянтами!.. Если мы теперь не сведем дружбу с Сольскими, то уж больше это нам никогда не удастся. Однако при первом же удобном случае я дам понять этой барышне, кто здесь я и кто она..."

Качалка покачивалась все медленней; голова пани Коркович упала на сбившуюся набок подушку; из полуоткрытого рта вырывался по временам громкий храп. Сон, брат смерти, смежил томной даме очи.

Пан Стукальский успел уже посвятить свою ученицу в трудное искусство постановки рук, не забыв при этом напомнить, что ей следовало бы чистить картошку, барышни уже успели выбежать в сад, где сердитая Линка уселась на трапецию, а заплаканная Стася принялась качать ее, - когда Мадзя, войдя в кабинет пани Коркович, застала хозяйку на качалке с запрокинутой назад головой и сложенными на груди руками.

- Ах, простите! - невольно прошептала Мадзя.

- Что? Что такое? - вскочила хозяйка. - Ах, это вы! А я как раз думала... Так что же вы, милочка, узнали о Сольских?

- Они думают вернуться в конце октября. В начале октября в Варшаву приедет пан...

Тут Мадзя вздохнула.

- Пан Сольский?

- Нет, пан Норский, - вполголоса ответила Мадзя. - Сын покойной пани Ляттер.

- Покойной пани Ляттер? - повторила пани Коркович. - Не на его ли сестре хочет жениться пан Сольский?

- Кажется, да.

- Мне непременно надо познакомиться с паном Норским, чтобы хоть частично возместить невольную обиду. Боюсь, - вздыхая и качая головой, продолжала дама, - что одной из причин самоубийства несчастной пани Ляттер было то обстоятельство, что я взяла из пансиона моих девочек... Но, видит бог, панна Бжеская, я не могла поступить иначе! У пансиона в последнее время была ужасная репутация, а ведь я мать! Я мать, панна Бжеская!

Мадзя помнила тот день, когда Стася и Линка ушли из пансиона, ей показалось тогда, что пани Ляттер и внимания не обратила на это обстоятельство.

- У меня к вам большая просьба, - робко сказала Мадзя после минутного молчания. - Не разрешите ли вы племяннице пана Дембицкого учиться вместе с нашими девочками?

- Она хочет войти в группу?

- У нее нет денег на учителей, она занималась бы только со мною.

"Гм! - подумала пани Коркович. - Теперь, милая барышня, ты поймешь, кто я и кто ты!"

Вслух она сказала:

- К чему бедной девочке высокие науки, которым будут обучаться мои дети?

Мадзя посмотрела на нее с удивлением.

- Впрочем... впрочем... - продолжала пани Коркович, чувствуя, что говорит вздор. - Пан Дембицкий, у которого вы бываете, он, что, холостяк?

- Холостяк, но очень старый. Ах, какой это ученый, какой благородный человек! Пан Сольский очень его любит, насилу упросил старика занять у них должность библиотекаря.

- Простите, - сказала вдруг пани Коркович, - что это у вас за часики? Какие красивые! Память?

- Мне их Ада Сольская подарила, - краснея, ответила Мадзя и протянула часики хозяйке. - Иногда мне просто стыдно носить их.

- Отчего же? - спросила пани Коркович, с трудом открывая футляр. "Моей дорогой Мадзе..." Отчего же девочка Дембицкого не посещает пансион? Мы могли бы помочь с платой за учение...

- У ее дяди случилась неприятность с ученицами, и ему пришлось уйти из пансиона пани Ляттер. Зосю этот случай так напугал, что она боится теперь ходить в пансион и занимается, бедняжка, сама, только дядя ей немного помогает.

- Ну, если вы уверены, что пан Дембицкий такой хороший человек...

- Очень, очень хороший...

- А девочка бедна, что ж, пусть ходит. Только, чтобы от этого не было ущерба для моих девочек.

- Напротив, для девочек от этого будет только польза. Это заставит их соревноваться в успехах.

- Признаюсь, однако, я делаю это только для того, чтобы поддержать отношения с Сольскими. Я ведь не знаю пана Дембицкого! - сказала хозяйка, чувствуя, что положение ее по отношению к Мадзе становится все более ложным.

Дня два пани Коркович была несколько холодна с Мадзей; но когда Дембицкий сделал ей визит и рассказал, что знал обоих Сольских еще детьми и раза два в месяц переписывается со Стефаном, пани Коркович переложила гнев на милость.

Она даже была благодарна Мадзе за эту новую связь.

"Дембицкий, - думала она, - был бы неблагодарным человеком, если бы не отозвался хорошо о нас у Сольских. Бжеская тоже должна хорошо отзываться, так что постараемся завоевать ее расположение".

С этого времени дом Корковичей стал для Мадзи земным раем. Пану Брониславу велено было здороваться и прощаться с нею с особой почтительностью; Коркович-старший получил право изъявлять ей свои чувства; наконец, сама хозяйка дома стала сажать Мадзю за столом около себя, и лакей подавал ей блюда сразу же после барыни.

Несмотря на самые лучшие намерения пани Коркович, Мадзя по отношению к ней все время делала промахи. Со свойственной ей снисходительностью пани Коркович считала, что по некоторым поступкам Мадзи видно, какое у нее доброе сердце, но что вместе с тем гувернантка обнаруживает неслыханное отсутствие такта.

Однажды, например, Линка заметила во дворе дочь прачки из их дома. Девочка была босая, в рваной рубашонке и таком заплатанном платьишке, что просилась на картину. Линка кликнула девчушку и, усадив в оранжерее, стала рисовать ее в окружении пальм, кактусов и прочих экзотических растений.

На ее упражнения смотрели Стася, пани Коркович, пан Коркович и даже пан Бронислав, который никак не мог решить, рисует его сестра в данную минуту кактус или ногу девчушки. Тут-то Мадзя и заметила, что ребенок ужасно кашляет.

- Боже! - воскликнула она. - Да ведь девочка совсем раздета! - А потом прибавила по-французски: - Если ее, бедняжку, не лечить и не одеть, она умрет!

Линка перестала рисовать, у Стаси от испуга глаза наполнились слезами.

Присмотрелись сестры, видят, девочка кашляет, а на обувь у нее даже намека нет, рубашонка внизу оборвана и не может заменить юбочки, а платьишко все в заплатках и больше похоже на паутину.

С той минуты барышни перестали рисовать девочку и взяли ее под свою опеку. Они сложились тайком от матери, чтобы позвать доктора, купили башмачки и чулочки, набрали полотна и бумазеи и с помощью служанки и Мадзи стали девочку обшивать.