Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

- Ура! - крикнул пан Казимеж и запрыгал по комнате. Меланхолия исчезла, как спугнутый заяц из борозды. - В таком случае, милая Эля, ты не станешь напоминать мне о тысяче рублей...

- Будь покоен! - с победоносным видом ответила панна Элена, - я отдам тебе и те деньги, которые еще у меня остались.

Мадзя никогда не могла отдать себе отчет в том, какие чувства владели ею в эту минуту. Ей казалось, что она попала в омут, из которого надо вырваться.

Она встала и протянула Элене руку.

- Ты уходишь? - спросила панна Норская, не обращая внимания ни на молчание Мадзи, ни на ее бледность.

- До свидания, сударыня, - сказал пан Казимеж тоном, который сделал бы честь самому чванливому родственнику Сольского.

"Что же это такое?" - думала Мадзя, медленно спускаясь с лестницы.

Она никак не могла примирить ни глубокое разочарование пана Казимежа с его прыжками, ни ту нежность, с какой он разговаривал с нею за минуту до этого, с этим пренебрежительным прощаньем. А Эля, которая уже называет ее Бжеской!..

Однако, когда она прошлась по улице, на свежем весеннем воздухе, в толпе веселых пешеходов, мысли ее приняли другое направление.

"Но я-то ведь тоже в минуту радости забываю о посторонних. А если это доставило им такую радость, что ж, значит, я поступила правильно. Бедному пану Казимежу уже не надо будет убивать на службе свои способности, и он скорее осуществит свои великие замыслы. А Эля? Что ж? Она как все светские дамы. Уж она-то с ними не растеряется, и пан Стефан будет счастлив. Дорогая пани Ляттер, если бы она могла видеть их радость, она бы непременно сказала мне: "Мадзя, ты хорошая девочка, я довольна тобой". И дом Сольских оживится, о чем так мечтает Ада. И пан Стефан, этот благородный человек..."

Тут течение мыслей ее прервалось. У нее не хватило духа подумать о будущем счастье пана Стефана.

Глава восемнадцатая

Что наделали спиритизм и атеизм

В конце апреля Арнольды пригласили Сольских и Мадзю на вечер, который должен был состояться в годовщину их свадьбы. Они предупредили, что соберется небольшой круг знакомых, среди которых был и пан Дембицкий.

И действительно, одним из первых, кого Мадзя увидела на вечере, был Дембицкий. Он стоял с озабоченным видом у парадной двери, рядом с хозяином дома. Старика можно было бы принять за лакея, если бы не потертый фрак, который к тому же сидел на нем мешком.

- Пан Дембицкий, что же вы не поехали с нами? - спросил Сольский, поздоровавшись с Арнольдом.

- Да я здесь с семи часов, - скривился Дембицкий, кланяясь всем входящим, хотя они не были с ним знакомы. Старик хотел показать, что ему не чужды светские манеры.

По счастью, Ада Сольская взяла его под руку и прошептала:

- Дорогой пан Дембицкий, вы должны весь вечер быть моим кавалером, даже за ужином...

- Отлично! - ответил он с добродушной улыбкой, - а то я не знаю, что делать в этом хаосе.

Они уселись в уголочке и стали беседовать. Однако Дембицкий уставился вскоре голубыми глазами в пространство и забыл о панне Сольской, что в его жизни вовсе не было необычным явлением.

Тем временем Мадзя, которую ввел Сольский, осматривалась в толпе гостей. Ей помогал в этом пан Казимеж, который сегодня был так любезен, как будто хотел загладить в ее памяти впечатление от последней встречи.

"Какой он хороший! - с восторгом думала Мадзя. - Впрочем, он ошибается, если думает, что я тогда обиделась. Я ведь знала, что это они от радости стали так невнимательны..."

- Посмотрите, панна Магдалена, что за народ здесь собрался, - говорил пан Казимеж. - Вот средних лет толстяки, это разные предприниматели, они делали с моим отчимом большие дела. А вон тот немец, с рыжей бородой и усами, будет устанавливать машины на сахарном заводе пана Стефана.

- А! - прошептала Мадзя, желая показать, что ее живо интересует немец, который устанавливает машины.

- Эти молодые люди, вон тот блондин, инженер, со значком на лацкане фрака, и этот красивый брюнет, доктор, ну, и ваш знакомец, Бронислав Коркович, у которого такой вид, точно он разучивает роль Отелло для театрика на Праге, - это все поклонники моей сестры. Могу вас заверить, все они боготворят ее не из корыстных побуждений, - это народ состоятельный. Эля других при своей особе не держит.

- Нужно ли это, пан Казимеж? - спросила Мадзя.

- Что? Состояние влюбленным? Думаю, что нужно, особенно если барышни красивы и требовательны.

- Я не о том... Нужны ли эти молодые люди, когда есть пан Стефан, понизив голос, сказала Мадзя.

- А это уж тактика моей сестры и вообще дам, - ответил пан Казимеж. Это вы, женщины, открыли, что самая прочная цепь для мужчин - ревность. Не так ли?

- Не знаю, - ответила Мадзя.

Пан Казимеж прикусил губы и продолжал:

- А теперь обратите внимание на самую любопытную группу. На этих немолодых и некрасивых дам, господина с седыми бакенбардами и другого с блуждающими глазами. Поглядите, какие они все важные! Это адепты спиритизма, ученики и ученицы пани Арнольд. Бойкая бабенка! Совсем недавно поселилась в Варшаве, а уже в добром десятке домов ножки столов и угольники вещают потустороннюю мудрость. Если бы я не знал, что жена отчима воплощение бескорыстия, я бы сказал, что она сделает состояние. К несчастью, общение с духами моему отчиму стоит, кажется, немалых денег. Легче дать ужин на сто персон, чем устроить один удачный спиритический сеанс!

- Вы смеетесь над всем этим? - спросила Мадзя.

- Ну конечно!

Кто-то позвал пана Казимежа, и Мадзя подсела к панне Сольской.

Раскрасневшаяся Ада лихорадочно играла веером.

- Говорят, пан Норский большой волокита, - сказала она Мадзе. - Он и за тобой ухаживает?

- Нет, - ответила Мадзя, чувствуя, что говорит неправду. - Он описывал мне сейчас собравшихся и безжалостно издевался над спиритизмом.

- Как знать, может, он и прав. Не правда ли, пан Дембицкий?

- А о чем вы говорите? - спросил старик, словно очнувшись ото сна.

В эту минуту к ним подбежала панна Норская в белом платье и еще раз нежно поцеловала Аду и Мадзю. Протянув затем с игривой улыбкой руку Дембицкому, она сказала:

- Чувствую, что после истории с этим несчастным биномом я у вас впала в немилость. Если вы и впрямь сердитесь, что ж, приношу извинения. Сегодня я бы так не поступила, я переменилась, - прибавила она со вздохом. - Когда сам изведаешь горе, понимаешь, что никому нельзя причинять неприятности.

Элена была очаровательна. Она стояла так близко, что Дембицкий слышал запах ее тела, и смотрела на старого математика большими темными глазами. Но он ответил с невозмутимым спокойствием:

- Что вы, сударыня! Да и к чему вам бином Ньютона? Это хорошо как вступление к ряду Тейлора, а так!..

- Ах, чудовище! - воскликнула Ада. - С ним говорит женщина, прекрасная, как небесное виденье, а он, вместо того чтобы глаз с нее не сводить, думает о Тейлоре!