Болеслав Прус - Кукла

- Почему? Я покрою недостачу, и вы смело можете ехать, не трогая процентов.

- Бесценный вы мой! - вскричал пан Томаш, бросаясь ему в объятия. Видите ли, дорогой, - прибавил он, успокоившись, - я как раз думал: не можете ли вы достать где-нибудь для меня ссуду, чтобы расплатиться с ростовщиками... примерно под семь, шесть процентов?

Вокульского позабавила наивность пана Томаша в финансовых делах.

- Разумеется, - ответил он с невольной улыбкой. - Разумеется, вы получите ссуду. Отдадим этим евреям тысячи три, а вы заплатите процентов... ну, сколько?

- Семь... шесть...

- Хорошо, вы будете выплачивать сто восемьдесят рублей в год, а капитал останется цел.

Пан Томаш опять (в который уже раз!) заморгал веками и прослезился.

- Славный... благородный человек! - воскликнул он, обнимая Вокульского. - Бог мне послал вас...

- А вы думаете, я могу поступать иначе? - чуть слышно проговорил Вокульский.

В дверь постучали. Вошел Миколай и доложил о приходе докторов.

- Ага! Сестра все-таки прислала этих господ. Боже мой! Никогда в жизни я не лечился, а сейчас... Прошу вас, пан Станислав, пройдите теперь к Белле... Миколай, доложи барышне, что пан Вокульский пришел.

"Вот моя-награда... жизнь моя!" - подумал Вокульский, следуя за Миколаем. В прихожей он столкнулся с докторами; оба оказались его знакомыми, и он горячо просил их повнимательней заняться паном Томашем.

В гостиной его ждала панна Изабелла. Она слегка побледнела, но от этого была еще прекраснее. Вокульский поздоровался с нею и оживленно заговорил:

- Я очень счастлив, что вам понравился венок для Росси.

Он запнулся. Его поразило странное выражение ее лица: панна Изабелла глядела на него с недоумением, словно видела его впервые в жизни.

С минуту оба молчали; наконец панна Изабелла, стряхивая пылинку с серого платья, спросила:

- Ведь это вы, сударь, купили наш дом? - И, прищурив глаза, пристально посмотрела на него.

Вокульский был застигнут врасплох и в первое мгновение растерялся. Он вдруг потерял способность соображать и то бледнел, то краснел, но наконец, овладев собой, глухо произнес:

- Да, я купил.

- Зачем же вы подставили вместо себя еврея?

- Зачем? - повторил Вокульский, глядя на нее с детской робостью. Зачем? Видите ли, сударыня, я купец... а если б стало известно, что я вкладываю капитал в недвижимость, это могло бы подорвать мой кредит...

- Вы уже давно интересуетесь нашими делами. Кажется, в апреле... да, в апреле вы приобрели наш сервиз? - продолжала она тем же тоном.

Этот тон отрезвил Вокульского. Он поднял голову и сухо ответил:

- Вы можете в любую минуту получить свой сервиз обратно.

Теперь панна Изабелла опустила глаза. Заметив это, Вокульский опять смутился.

- Зачем же вы это сделали? - тихо спросила она. - Зачем вы так... преследуете нас?

Казалось, она сейчас расплачется. Вокульский потерял всякое самообладание.

- Я вас преследую! - сказал он изменившимся голосом. - Да найдете ли вы слугу... нет, пса... преданнее меня? Уже два года я думаю только о том, как бы устранить с вашего пути все препятствия...

В прихожей раздался звонок. Панна Изабелла вздрогнула. Вокульский умолк.

Миколай отворил дверь гостиной и доложил:

- Пан Старский.

На пороге показался мужчина среднего роста, стройный, смуглый, с небольшими бакенбардами, усиками и еле заметной плешью. Лицо его имело выражение веселое и насмешливое. Еще издали он воскликнул:

- Как я рад, кузиночка, что снова вижу вас!

Панна Изабелла молча подала ему руку; яркий румянец залил ее щеки, а глаза исполнились неги.

Вокульский отошел к столику, стоявшему у стены. Панна Изабелла представила их друг другу.

- Пан... Вокульский, пан Старский.

Фамилия Вокульского была произнесена таким тоном, что Старский счел нужным лишь кивнуть ему и, усевшись на некотором расстоянии, повернулся к нему боком. В свою очередь, Вокульский остался у своего столика и принялся разглядывать альбом.

- Я слышала, кузен, вы сейчас из Китая?

- Сейчас из Лондона, но мне все еще кажется, будто я на пароходе, отвечал Старский, заметно коверкая польскую речь.

Панна Изабелла перешла на английский.

- Надеюсь, на этот раз вы останетесь подольше в наших краях?

- Еще неизвестно, - также по-английски отвечал Старский. - А это что за господин? - спросил он, показав глазами на Вокульского.

- Поверенный моего отца... От чего же это зависит?

- Я думаю, вам, кузина, не следовало бы задавать этого вопроса, усмехнулся молодой человек. - Это зависит... зависит от щедрости моей бабки.

- Вот мило! Я надеялась услышать комплимент...

- Путешественники не говорят комплиментов, ибо они по опыту знают, что под любой географической широтой комплименты только дискредитируют мужчину в глазах женщины.

- Вы сделали это открытие в Китае?

- В Китае, в Японии и прежде всего в Европе.

- И вы собираетесь применять этот принцип в Польше?

- Попробую и, если позволите, кузина, начну с вас. Ведь нам, кажется, предстоит провести время в деревне. Не правда ли?

- По крайней мере таково желание тетки и папы. Однако мне не очень нравится ваше намерение проверять свои этнографические наблюдения.

- С моей стороны это было бы лишь справедливой местью.

- Значит, война?

- Уплата старых долгов нередко приводит к миру.

Вокульский так внимательно разглядывал альбом, что у него жилы вздулись на лбу.

- Уплата, но не месть, - возразила панна Изабелла.

- Это не месть, а лишь напоминание о том, что я - ваш давний кредитор, кузина.

- Ах, так это я должна платить старые долги? - рассмеялась она. - Да, вы, путешествуя, не теряли времени даром.

- Я предпочел бы не терять его в деревне, - сказал Старский и значительно посмотрел ей в глаза.

- Это будет зависеть от способа мести, - ответила панна Изабелла и опять покраснела.

- Их милость просят пана Вокульского, - сказал Миколай, появляясь в дверях.

Разговор оборвался. Вокульский захлопнул альбом, встал и, поклонившись панне Изабелле и Старскому, медленно пошел за слугой.

- Этот господин не понимает по-английски? Он не обиделся, что мы с ним не разговаривали? - спросил Старский.

- О нет!

- Тем лучше, мне почему-то показалось, что он не очень хорошо себя чуствовал в нашем обществе.

- Вот он и покинул его, - небрежно ответила панна Изабелла.

- Принеси мне из гостиной шляпу, - сказал Миколаю Вокульский, выйдя в соседнюю комнату.

Миколай взял шляпу и отнес ее к хозяину в спальню. В прихожей он услышал, как Вокульский, сжав голову обеими руками, прошептал: "Боже мой!"

Войдя к пану Томашу, Вокульский уже не застал врачей.

- Вообразите только, что за роковое стечение обстоятельств! воскликнул Ленцкий. - Доктора запретили мне ехать в Париж и под угрозой смерти велели отправляться в деревню. Клянусь честью, не знаю, где укрыться от этой жары. Она и на вас действует, вы переменились в лице... Ужасно душная квартира, правда?